Дэниэл Фостер - Дух воина [litres]

Спустя еще две зимы родился Омунд. С детства болезненный и хилый, так не похожий на своих братьев. Однако Брудвар любил его не меньше других. Делать какие-то выводы о способностях мальчика было слишком рано. По своему опыту Брудвар знал, что главное в любом человеке – это невидимый глазу стержень, который помогает справиться с любыми проблемами. У одних он похож на башню из благородного металла, у других – напоминает иссохшее дерево. Отец надеялся, что сыновья унаследовали хотя бы частичку его внутренней силы. Все-таки в них текла одна кровь. Так он всегда думал, ведь иначе и быть не могло.

Плавания к далеким берегам не всегда заканчивались успешно. Той весной дружина столкнулась с флотом одного из опаснейших капитанов Империи и была вынуждена срочно повернуть к Северу. Брудвар вернулся домой в разгар лета, чего не случалось с ним уже давным-давно. Вернулся и, не застав Аструд в Очаге, поспешил в Скаймонд. Хотел скорее обрадовать жену своим прибытием. Успел соскучиться.

О дальнейшем он не хотел вспоминать, но злое воображение заботливо дорисовало картину. То был худший из пережитых им дней. Все в одночасье рухнуло. Его верная, любящая Аструд оказалась потаскухой, слова о любви и клятвы верности – пустым звуком, а дом перестал быть местом, куда хотелось возвращаться. Собственная жена променяла его, сына вождя, человека, которого уважал весь Север, на какого-то сопляка, дрожащего перед ним от страха.

«Сука! Ну какая же она сука!»

Самое ужасное, что, оживляя в памяти ту сцену, Брудвар каждый раз ощущал на редкость мерзкое чувство: ему казалось, что тот сопляк будто изнасиловал его. По крайней мере, его гордость точно. Мерзавец клялся, что видел Аструд второй день и даже не догадывался, кто она и чьей женой являлась. Это было наглой и очень неумелой ложью – даже бродячие коты Скаймонда знали, кто жил в этом доме. Перед смертью он все-таки раскололся, признавшись, что спит с Аструд уже без малого четыре года. Четыре, мать их, года! Четыре! А три назад родился Омунд. Такой же темноволосый, такой же…

Впоследствии Брудвар часто задавал себе вопрос: сумел бы он простить свою жену, если бы не услышал тех безжалостных слов? Возможно. Но никак не после них. Хотя, когда его гнев утих и наступило опустошение, он узнал о себе и Аструд много нового, что также стало огромным сюрпризом. Брудвар никогда не думал, что уста жены могут быть настолько ядовиты.

Оказалось, что Аструд глубоко несчастлива, ведь, по ее словам, муж любил только битвы, дружину и шлюх. Он не мог согласиться с ней. Особенно в том, что касалось шлюх. Да, он нередко прибегал к их услугам либо использовал в этом качестве рабынь. Ну а куда ему было деваться-то вдали от дома? Не с домашней же скотиной спать. Брудвар так и не понял, откуда Аструд узнала про блудниц. Впрочем, он никогда не изменял жене сердцем, а потому и не счел нужным оправдываться.

Оказалось, что Аструд мечтала стать валькюной. Эх, знала бы она, какую шутку сыграет с ней судьба. Женщина все ждала, когда муж образумится и докажет своему отцу, что именно он достоин трона Скаймонда. Что ж, видимо, Брудвар слишком редко говорил с ней о своих отношениях с вождем и старшим братом.

«Сволочи, ну какие же сволочи. Все они. Все трое».

В тот день его жена умерла. Осталась лишь чужая ему женщина по имени Аструд. Он долго думал, как поступить и что делать дальше. Просто сидел молчал, размышлял, смотря на труп голого мужчины. Убитого стало немного жаль. Рядом плакала Аструд. Кажется, что, когда истерический порыв иссяк, она поняла, что наговорила лишнего.

Он мог с позором изгнать ее, лишить всего, задушить в той самой комнате и сделать так, чтобы об этом никогда не узнали. Но он думал о детях. Старшие только-только подрастали, Омунд был еще слишком мал. Они нуждались в матери куда больше, чем в отце, Брудвар понимал это. Поэтому он и решил ничего не менять.

Наказанием для Аструд стало его равнодушие. Кроме того, Брудвар пустил вполне определенный слух, после которого мужчины стали обходить его жену стороной, что приводило ее в настоящее бешенство. К тому моменту, как он стал вождем, трон валькюны уже полностью утратил для жены свою желанность.

Конечно, от глаз сыновей не укрылись перемены в отношениях родителей, но они не стали задавать лишних вопросов. Видимо, детская проницательность дала им нужные ответы.

Со дня их размолвки минуло пять лет. А он помнил все. Ярко, в красках и деталях.

Брудвар нашел сыновей у западных стен цитадели. Эту часть Скаймонда, похожую на военный лагерь, издавна занимали воины Избранной Тысячи. Лучшие из лучших, готовые исполнить любой приказ вождя. Там располагались их дома, оружейные, кузницы и площадки для изнурительных тренировок. На одной из них отец и обнаружил мальчишек. Простому люду вход сюда был закрыт, но сыновей вождя, само собой, этот запрет не касался.

Место являло собой узкое, но длинное поле, усеянное рукотворными препятствиями. Дети карабкались по отвесным стенам, преодолевали рвы с канатами, ползли, прыгали, падали и, не замечая боли, поднимались, снова бежали вперед, пробираясь сквозь настоящий лес из бревен. В конце их ждала стрельба из лука.

К последнему испытанию первым примчался Гутлайф. Он смахнул пот с крутого лба, натянул лук и прицелился. Мимо. Стрела прошла в полутора метрах от мишени. Парень выругался и присел, восстанавливая силы. Его широкий нос принялся шумно втягивать воздух.

Следом, спотыкаясь и сопя от усталости, явился Хагун. Прищурив синие глаза и, казалось, перестав дышать, Хагун расправил покатые плечи и пустил стрелу. С глухим звуком снаряд вошел точно в голову деревянной фигуры человека, служившей мишенью. Ухмыльнувшись и слизнув кровь с разбитых губ, он прилег возле брата.

– Тебе не хватает терпения, – с издевкой произнес Хагун. – Задерживай дыхание перед выстрелом, и твоя меткость улучшится.

– Ага, поучи меня еще, – буркнул тот. – Хоть раз обгонишь меня или одолеешь в бою, может, и прислушаюсь к твоим мудрым советам. Север благоволит сильным, а лук – оружие хиляков и трусов.

Брат хихикнул:

– И где ж ты столько ума набрался? Вот как-нибудь всажу тебе стрелу в задницу да посмотрю, как ты ее мечом оттуда выковыривать будешь.

– Ну попробуй. Будешь потом снова матери жаловаться, что тебя обижает брат.

– Да пошел ты, это было давно.

– Но ведь было же, не так ли?

После этого напоминания Хагун обозвал брата человеком, глотающим то, что висит у каждого мужчины ниже пояса.

Гутлайф же в ответ изрек такое многосложное бранное выражение, услышав которое даже Брудвар смутился. А уж он-то за свою жизнь наслышался всякого.

«Ну и ну. И откуда они такого поднабрались?»

– Заткнись!