Джим Батчер - Мирные переговоры

Как оказалось, когда могущественный вампир Белой Коллегии хочет, чтобы вы обратили внимание на ощущения вашего тела, вы его обращаете. Точка.

Я повернул голову и обнаружил, что мои мышцы реагируют только замедленно, вяло.

Шахта выходила в сумрачный коридор. Свет исходил от единственной настольной лампы в его противоположном конце - рядом с тяжелой пластиковой рамой, похожей на металлоискатель.

Один из Эйнхериев стоял перед столом. Он был по меньшей мере одного роста со мной, только на семьдесят или восемьдесят фунтов тяжелее и шире, с коротким ёжиком черных волос и встопорщенной черной бородой. Он был вооружён тяжелой винтовкой - одной из тех AR, модифицированных для антиматериальных патронов. Она была у него на плече, ствол смотрел мне прямо в лицо.

Но он не имел никакого значения.

Единственное, что имело значение, - была Лара Рейт.

Она стояла примерно в трех шагах от Эйнхерия, балансируя на кончиках пальцев. Пока одна прелестная ножка скользяще-медленно двигалась, продвигаясь вперед. Это движение заставляло её мышцы растягиваться и сокращаться, а тени струиться по её телу, что не должно было быть даже возможным, не говоря уж о том, чтобы так безумно возбуждающе действовать.

Я забыл, что я делал на полу этого замка.

Это не имело значения.

Лара имела значение.

Я обнаружил, что просто завороженно смотрю на неё. На самую яркую, опасную, великолепную женщину, которую я когда-либо видел. На расстоянии жалких нескольких футов. Обнаженную и пульсирующую эротической энергией. Меня не волновали следы грязи на этой бледной безупречной коже. Меня не волновало, что моё собственное тело было испачкано грязью. Меня не волновала ни наша миссия, ни кошмарная паучья шахта, по которой я только что сполз, ни теперь уже незнакомые нытьё и боль в мышцах. До тех пор, пока я мог не отрываться от самого невероятного зрелища, которое только мог наблюдать человек...

И вдруг я чихнул. Громко. Без всякой причины. Раз пять или шесть.

Магия хлынула из меня, выплёскивая наружу энергию с каждым непроизвольным сокращением мышц.

Голова Лары резко обернулась ко мне, её серебристо-голубые глаза расширились, словно у кошки.

Здоровые пауки - Чёрные вдовы - размером с баскетбольные мячи кучей посыпались из шахты сзади меня. Пять или шесть штук.

Остекленевший взгляд Эйнхерия резко сменился сосредоточенностью и его холодные серые глаза быстро метнулись от Лары ко мне и от меня к паукам. Его палец переместился из положения готовности вдоль приёмника к спусковому крючку.

Фигура Лары расплылась.

Она оказалась рядом с Эйнхерием прежде, чем я полностью осознал, что она начала двигаться, поднырнув и поднимаясь уже в кольце его рук - между ним и винтовкой, спиной к его груди. Прежде чем он успел сделать хоть что-то, кроме как дернуться от неожиданности, она схватила оружие, сбив его руку со спускового крючка. И они схлестнулись в борьбе за винтовку. Эйнхерий оставил попытки вернуть контроль над оружием и сжал свою огромную руку вокруг горла Лары. Мышцы и сухожилия на его предплечьях вздулись, словно тросы, когда он сдавил её шею.

Тем временем пауки застрекотали и зашипели, и набросились на ближайшую цель. То есть - меня, разумеется.

- Гла! - заорал я. Как и подобает мужчине.

Да ладно, большие жуки - реально жуткая штука. Я имею в виду, только представьте. Вот вы посмотрели вниз на своё тело, защищённое только нижним бельём, и увидели гигантских крабов с Аляски, карабкающихся по нему вверх, размахивая агрессивно клешнями. Вы бы тоже орали, как подобает мужчине. Чтобы морально подготовиться к битве.

Здесь не было достаточно света, а времени - и того меньше. Я лихорадочно пнул одного огромного паука, отшвырнув его в сторону, как дряблый мячик, набитый арахисовым маслом. Вторую тварь я оттолкнул уже в воздухе, у себя перед лицом, а затем ощутил ужасные уколы от ран, когда остальные четыре впились в меня. Когда чьи-то зубы вонзаются в плоть, секунду-другую не особенно больно. Пока то, что вас укусило, не начинает дёргаться взад и вперёд, пытаясь вырвать кусок. Тогда это похоже на то, что через тебя кто-то пропустил электричество. И острые серебряные молнии пронзают укушенную конечность то вверху, то внизу. Клыки вонзались. Яд обжигал. Пульс просто зашкаливал.

Две другие вдовы отскочили от того места, куда я отшвырнул их, и вернулись ко мне.

А затем, спустя несколько судорожных вдохов, фигуры пауков задрожали и внезапно превратились в прозрачную слизь. Буквально только что десятки твердых, крошечных паучьих лапок втыкались в меня повсюду, а паучьи клыки причиняли обжигающую боль. Секундой позже я уже обтекал эктоплазмой весь покрытый мелкими ранами.

Проклятые призывалки.

Мне оставалось только надеяться, что не будет никаких негативных последствий от попадания эктоплазмы в мой кровоток. Потому что каким бы ни был тот яд, теперь он определенно стал эктоплазмой.

Я плюхнулся вниз, как выброшенная на берег рыба - экто-слизь сделала пол гораздо более скользким, чем водяная горка - и забарахтался в ней, пока мои глаза не нашли Лару опять.

Она все еще стояла спиной к Эйнхерию. Они выронили ствол во время борьбы и теперь уже обе его руки стискивали Лару за горло. Её лицо налилось ярко-розовым цветом, губы приобрели уродливый сероватый оттенок. Я не понимал, почему она не отбивается, пока не заметил, что её руки находились у неё за спиной. Где-то на уровне поясницы.

Она не пыталась вырваться из его хватки. Она готовила смертельный удар.

Лара выгнулась, извиваясь и прилагая все силы, и бедняга повис на её шее. Он то думал, что побеждает в этом бою.

Затем его армейские штаны заметно ослабли. Губы Лары скривились в торжествующем оскале. Их тела всколыхнулись волной, а затем Эйнхерий издал потрясённый сдавленный звук. Его глаза расширились и расфокусировались.

Борьба прекратилась. На полузадушенном лице Лары медленно расплывалась улыбка. Она скользнула ладонями вверх по рукам Эйнхерия, потянув его мягко за пальцы. Его руки тут же разжались, скользнув по плечам на её груди. Она кашлянула, затем издала низкий мурлычущий звук, и её бедра начали двигаться в медленном ритме.

Эйнхерий завалился назад, тяжело опустившись на стол, что был у него за спиной, и едва сохранив равновесие. Лара синхронно сдвинулась с ним. И хотя это движение должно было выйти неловким, она двигалась плавно и быстро, легко подстраиваясь под него, соединяя в себе грацию партнёра по танцу, искусной любовницы и голодного паука, окутывающего паутиной свою добычу в предвкушении пира.

Она оглянулась на свою жертву с зубастым оскалом, а затем обернулась ко мне. Её глаза стали двумя зеркалами из жидкого серебра. Глубокие розовые следы от чужих пальцев на её шее угрожали стать синяками, но за то немногое время, пока я смотрел на неё, они уже исчезали - а дыхание Эйнхерия становилось все тяжелей и отчаянней.