Джим Батчер - Мирные переговоры

Фрейдис глубоко вздохнула и, не поднимая глаз, вернулась к связыванию полотенец.

Лара озорно улыбнулась мне и, протянув руки, сказала:

- Подсади меня, Гарри.

- Тебе моя помощь не требуется, - ответил я несколько хрипло. Даже когда она не ослепляла меня "приди-же-ко-мне" прожектором прямо в лицо, Лара Рейт все равно оставляла меня слегка ослеплённым.

De facto монаршия особа Белой Коллегии ответила мне весёлым смехом и прыгнула в шахту, словно ныряльщица, бесшумно пропав в темноте.

- Шестьдесят секунд, - пробормотал я. - Мне понадобится вдвое больше, чтобы просто спуститься туда.

- У меня крыша поедет на этой проклятой работе, - откликнулась Фрейдис. - Пять минут и верёвка будет готова.

- Прикрытие, - напомнил я ей.

- А, точно, - покачав головой, она сунула руку под платье и вытащила маленькую деревянную дощечку. - Голова совершенно забита другим. Никогда ещё не работала на клиента, который бы так отвлекал.

Она подняла мой пиджак и платье Лары и забросила их на боксерский ринг. Затем прикоснулась к табличке и что-то пробормотала, щёлкнув по дереву пальцами. Ослепительная вспышка оставила на моей сетчатке пурпурную руну в форме молнии, и внезапно я оказался там - сверху на Ларе на ринге, страстно целуя её.

Иллюзия получилась отменная. Действительно очень... детальная. Может быть, даже слишком детальная. Я отвернулся, немного смущаясь.

- А знаешь, ты нравишься ей, - заметила Фрейдис, разглядывая иллюзию с весельем и удовольствием.

- Насколько я мог судить, Ларе в основном нравится Лара, - сказал я.

- Возможно. Но с тобой она обращается иначе, чем с остальными.

Я хмыкнул, заметив:

- Чудесно. Как раз того рода внимание, что мне не хватало по жизни.

А потом я просунул свои плечи и голову в узкую, лишенную света и опоры для рук каменную шахту и извиваясь пополз по ней вниз в одном нижнем белье.

Спуск вниз головой по каменной шахте, длинной в три этажа, в непроницаемой тьме вряд ли сойдёт за развлечение. Сила давления, которое я прикладывал к стенкам, была единственным, что удерживало меня от падения. В этом смысле ограниченное пространство внутри было довольно полезным. Ибо оно означало, что большая часть поверхности моего тела могла быть прижата к стенам и меньше нагрузки приходилось на что-то одно.

Если только проход из обработанных вручную камней не сузится в поперечнике и я не застряну. И в этом случае я реально попал. Или, если расстояние между стенками шахты не раздастся по сторонам. И тогда - я тоже попал. Может быть, я и крут, но приземление на голову после падения с высоты третьего этажа ни чем хорошим не кончится.

Я начал сползать. Это было не просто, но я выполнял много кардиотренировок.

Видимо Лара оставила дверь подъёмника открытой и тусклый свет, что сквозь неё пробивался, позволил мне рассмотреть комковатую белую массу из полотенец на дне и форму стен. Как только у меня появилось представление о расстоянии, я смог перемещаться быстрее - то есть просто немного расслабиться и частично соскальзывать вниз.

Это стоило мне ободранной кожи, но могло быть и хуже. Камни замка были стары. Время (и я не хотел слишком много думать о том, что это ещё могло быть) стерло многие из грубых краев. До тех пор, пока я не начну истекать кровью на стены и они не превратятся в каток, всё должно быть в порядке.

Прекрасно. Я чувствовал себя комком бумаги, который пытается не дать продуть себя через соломинку, а в остальном всё было отлично.

Я опускался со всей осторожностью, передвигая только одну конечность за раз, как дружелюбный сосед Человек-паук. За исключением того, что я не мог на самом деле прилипнуть к стене. А если я подскользнусь, у меня нет паутины, чтобы спастись, и я упаду, и сверну себе шею.

- Может он по стенам лезть, а врагов его не счесть, - напевал я под нос, медленно спускаясь всё ниже. - Ведь сосед наш он и друг, Человек-паук!

Мои плечи застряли.

Сердце тут же забилось намного быстрее.

Не потому, что я был напуган или вроде того. Просто ещё одна кардиотренировка.

Клаустрофобия мне ни почём. Я - чародей Белого Совета. Мы - чародеи - не позволяем эмоциям собой управлять.

Я заставил себя дышать медленно, перестать двигаться и начать думать. Я застрял, потому что мои мышцы были напряжены, удерживая меня между стенами шахты. Мне нужно было расслабиться. Но если я это сделаю, то я упаду и умру, что контрпродуктивно. Фокус был в том, чтобы расслабить лишь часть меня, а остальную - держать в напряжении.

Я вытянул руку, пытаясь уменьшить нагрузку на плечи, прижатые к стенам, но этот план не сработал. Я почувствовал, что проседаю сильнее, и мое дыхание опять участилось. Я потянулся вперёд с большим усилием и сразу почувствовал, что давление на суставы усилилось.

- Может ли он качаться на ниточке? - пропыхтел я.

Подожди.

Остановись, Гарри. Подумай. Используй свой мозг.

- Посмотри сверху, - мой мозг продолжал бормотать.

Правильно. Сверху.

Это была проблема вроде китайской ловушки для пальцев. Чем больше стараешься бороться с ней напрямую, тем сильней в ней увязаешь.

Поэтому я напряг мускулы и оттолкнулся назад, вверх по стволу шахты. Это было непросто, но в последнее время я много тренировался. Борьба с инстинктами Зимней Мантии принесла мне кое-какие физические дивиденды. Я смог подняться на несколько дюймов, изменить угол плеч и проскользнуть мимо узкого места.

- Смотрите-ка! - выдохнул я. - Человек-Паук побеждает.

Я продолжал двигаться вниз. Стараясь не думать о том, как трудно мне было дышать. Или о том, как я был пойман в ловушку с руками, застрявшими над головой. Или о том, что если гигантский паук (у них есть такие, я видел) начнет спускаться в шахту следом за мной, то я ни черта не смогу с этим поделать.

Спасибо, воображение. Мне явно не хватает проблем. Поэтому я действительно ценю твои старания придумать ещё одну, просто чтобы держать меня в напряжении.

Я старался сделать моё пыхтение как можно тише, когда добрался до дна шахты и обнаружил там кучу потных полотенец и достаточно тусклого света, чтобы их разглядеть.

Что ж. Не было способа выйти из этой ситуации с грацией. Я высунул руки сквозь дверь и стал извиваться, выталкивая тело наружу, прижимая подбородок к груди, чтобы принять основной вес на свои плечи при приземлении.

Когда я наконец высунул голову из конца шахты, то врезался в стену абсолютнешей похоти.

Серьезно. Это было похоже на то, как если бы мне вдруг снова стало пятнадцать, когда мои гормоны бесились, а я понятия не имел, как с ними бороться. Моя кожа стала гиперчувствительной и я внезапно остро почувствовал прикосновение камня к спине и ногам, и что я покрылся грязью и пылью по пути вниз. Телесная боль снова нахлынула на меня: болезненность мышц, которая должна была сильно ограничивать мою подвижность, тупое нытьё старых ран, настойчивая пульсация недавних повреждений в руках - всё, что до сих пор приглушала Зимняя Мантия.