Джим Батчер - Мирные переговоры

- Что, чёрт возьми, это было? - потребовала она у меня. Её голос был тихим и грубым, как будто она десять лет к ряду глушила вискарь. - Гигантские пауки? Проклятие, Дрезден.

Я осознал, что просто таращусь какое-то время. Она уже не излучала прежней ауры, но все равно представляла собой одно из самых эротичных и пугающих зрелищ, которые я когда-либо видел. Её очарование притягивало меня, взывая к моим исключительно человеческим гормонам. И, естественно, Зимняя Мантия буквально сходила с ума от вожделения к ней. Мантия ничего не хотела сильнее, чем бросить вызов Эйнхерию, забить его до смерти, а затем заявить на Лару права как на трофей победителя.

Но это не было мной. Не настоящим мной. Это были просто мантия и плоть, желавшие того, чего они желали. Я боролся с ними своим разумом и своей волей, пока не вспомнил о цели.

Томас.

Нужно спасти моего брата.

Я поднялся на ноги и в носках, пропитанных эктоплазмой, похлюпал вперёд.

- Не убивай его, - прошипел я напряженно, стараясь не смотреть на неё. - Все усилия будут напрасны, если ты прикончишь его.

- Не задерживайся, - возразила она, её голос был хриплым и чувственным, с намеком на стон при каждом слове. К этому времени её глаза стали почти полностью белыми, а зрачки напоминали чёрные бусинки в центре. Они выглядели совершенно нечеловеческими и точно такими же, как у демона Голода, которого годы назад я увидел магическим взглядом внутри своего брата.

- Он сильнее, чем кажется. Нанёс мне серьёзные повреждения. Я всё ещё исцеляюсь

Эйнхерий не двигался с места. С пустыми глазами, с искажённым в муке лицом, двигаясь ровно настолько, чтобы соответствовать движениям Лары. Она была крошечной по сравнению с его вылепленной из чистых мускулов массой. И у него не было шансов против неё в этот момент. Человек на протяжении веков посвятил себя профессии воина и это не имело значения перед лицом её силы. Здесь не оставалось места достоинству.

Неужели мы все выглядим так глупо и неуклюже во время процесса?

М-да. Скорее всего. Даже когда в этом не замешан суккуб.

Я протиснулся мимо вампирши и её жертвы и попытался припомнить, когда это я стал выступать на одной стороне с порожденьями ночи, а не против них.

А потом я отогнал эти мысли, сгрёб несколько полотенец в охапку и отправился на поиски брата.

В конце коридора я нашёл в полу тяжелый люк.

Я замер.

Мое сердцебиение участилось.

Люк не подходил к убранству замка. Он был не совсем точно подогнан к камню. Он был сделан из плотной древесины, и ещё он был старым.

И на нем были следы от огня.

Потому что это был мой люк.

Мой люк, мой собственный, из моей старой квартиры; дверь в мою подвальную лабораторию. В нем даже до сих пор осталось кольцо, которое я использовал, чтобы поднимать его. А ещё на нем был дополнительный засов, которого не было раньше.

Я встряхнулся и потянулся дрожащей рукой, чтобы сдвинуть засов и открыть люк. Это вышло с лёгкостью; черт побери, он даже заскрипел в нужном месте, в точности как это было всегда. У меня внезапно засаднило в груди и защипало в глазах.

Адские колокола, я хотел бы почувствовать себя снова дома.

А вместо этого я стоял в доме Марконе.

Что-то зашевелилось во мне, глубоко внутри. Это не было яростью. Это не было чем-то столь эфемерным и временным, как ярость. Это не было связано с моей эмоциональной болью. Тут что-то более древнее. Первобытное. У меня было отнято то, что было моим.

Это было неправильно. И никто не собирался ничего с этим делать.

Если только это буду не я.

В моей голове что-то щелкнуло.

С тех пор, как Красная Коллегия похитила мою дочь, меня швыряло от одной катастофы к другой, но я выживал. Вся эта ситуация была просто еще одним энтропийным шквалом, который вдарил по моей жизни, заставляя меня снова трепыхаться, и возможно, убивая меня. (Снова. Технически.)

Теперь всё иначе. Я — часть жизни Мэгги. И однажды ей может понадобиться, чтобы я повел ее к алтарю.

Может быть, пришло время действовать на опережение.

Возможно, пришло время стать более серьезным.

Мой брат лежал свернувшись клубочком, в позе эмбриона, голый и чудовищно худой, как будто за последний день он потерял фунтов сорок мышц. Выглядел он уже получше но всё ещё хреново. Синяки исчезли, как и кровь. Его руки все еще выглядели искорёженными и ужасными, но лицо снова стало узнаваемым. У вампира есть свои преимущества, пускай его кожа и выглядела так, как будто она должна была быть на пару размеров больше, туго обтягивая то, что осталось от его ранее мускулистого тела.

От выражения его лица меня затошнило. Он поднял ртутного цвета глаза, тусклые и остекленевшие от простой звериной боли.

- Томас - прошептал я. - Это Гарри.

Он молча моргнул на свет.

- Ты слышишь меня, чувак?

Он вздрогнул и издал тихий сипящий звук.

- Адские колокола - сказал я. А лестница не ждала меня внизу. Я поморщился, перебросил через край ноги и спрыгнул в люк так тихо, насколько у меня вышло.

Это было немного похоже на падение, но мне удалось не приземлиться на Томаса и даже не шлёпнуться на задницу ...

- Пойдем, - сказал я. - Нам нужно идти.

Довольно долгое время ничего не происходило. Потом он пошевелился, и я выдохнул, даже не осознав, что задерживал дыхание. Мой брат был жив.

Но от него мало что осталось.

Звезды и камни, свартальвы его изрядно потрепали. Его даже не заковали в кандалы. Они просто били его до тех пор, пока у него не осталось ни малейшей возможности сбежать самому. Это могло бы меня разозлить, но среди сверхъестественных рас их действия будут сочтены рациональными, а не садистскими. Черт, да для них было бы проще простого убить его на месте, а затем объявить, что убийца покушался на Этри и был убит прежде, чем смог сделать своё дело. Но вместо этого они придерживались Соглашений.

Он был жив. Но его Голод, очевидно, пожирал его собственное тело, чтобы поддерживать его в таком состоянии.

- Томас, у нас мало времени, - сказал я. - Поднимай свою ленивую задницу. Нам нужно идти.

Он посмотрел на меня и нахмурился. Я был не совсем уверен, что он меня понимает.

- Ну конечно - сказал я. - Я должен делать всё сам.

Я поднял амулет, оглядел комнату, и мое сердце сжалось. Это была моя старая лаборатория. Я провел там бесчисленное количество часов, работая, изучая, варя, колдуя, призывая, поджигая свои волосы - ну, вы знаете, волшебные штуки. И Молли тоже. На полу были пропалины, и я мог видеть квадраты и прямоугольники там, где стояла моя старая мебель, ножки столов, основания книжных полок, дыры в стене, в которые я вкрутил каркасные полки для хранения вещей. Мой старый медный круг призыва каким-то образом сохранился в дальнем конце комнаты. Возможно, бывший пол моей гостиной рухнул на него, защитив его от сильнейшего пламени.