Джим Батчер - Мирные переговоры

Но это ничем мне не помогало.

Мне не составило бы труда протянуть руку и ухватиться за край люка, а затем выбраться наружу. Но вылезать неся на руках моего брата, было бы чертовски сложно. Проклятье, я жалел, что не потратил больше времени на изучение магии Земли. Изменение гравитации на несколько секунд сделало бы это действительно лёгким делом — но выполнение этого на моем текущем уровне мастерства заняло бы время, которого у нас не было.

Мне пришлось выбрать альтернативный вариант и надеяться, что это не убьёт нас обоих. - Вперёд, я!.

Я наклонился, завернул открытую кожу в полотенца, насколько это было возможно, и взял Томаса за руки. Он со свистом выдохнул, но не двинулся с места, его тело сопротивлялось, как вареная макаронина. Он был поразительно легок, но обмякший человек - это полуторный головняк при переноске, даже если он нетяжёлый. Мне потребовалась минута, чтобы поднять его и перекинуть через плечо как мешок картошки. После этого я встал под дверью, извернувшись всем телом и надеясь не содрать с Томаса кожу при выходе.

- Я должен сделать левитационную мантию - пробормотал я.

- У Доктора Стрэнджа ни за что бы не возникло такой проблемы.

Я почувствовал вспышку вины за то, что зря тратил время на хитрожопость, и задвинул её подальше. Будет ещё время для этого, когда мой брат окажется в безопасности.

А затем я присел, занял лучшее положение, которое мог, собрал свою волю и упёр правую руку в пол, прорычав: - Forzare!

Грубая кинетическая сила обрушилась на пол подо мной, и согласно Сэру Исааку Ньютону, она же подбросила меня вверх. Я взмыл в воздух, но неверно оценил нужное количество силы. Магия - это больше искусство, чем наука, и мне было значительно труднее достигать точности без использования вспомогательных инструментов. Так что вместо того, чтобы грациозно взлететь до уровня коридора и приземлиться на пол, я типа выбросился из люка только по пояс, а затем начал падать обратно.

Я ухватился за пол коридора и отчаянно уперся коленом в отверстие, чтобы создать себе пару точек упора - но это было едва ли устойчивое положение. Я изо всех сил подтянулся на правой руке, но она была вытянута сильно вперед, а только в плече и верхней части спины было недостаточно мощи. Я напрягся, чтобы поднять брата до пола, но у меня не было рычагов, а мое положение было слишком уж шатким, чтоб применить много силы. Мои мышцы горели, а затем начали медленно поддаваться. Я стиснул зубы, собирая все свои силы, и напрягся, только лишь чтоб выиграть несколько долей дюйма, которые почти сразу же и потерял.

Я уже начал готовиться к контролируемому падению, которое, как я надеялся, защитит моего брата - но затем его вес внезапно исчез с моего плеча.

Лара оттащила Томаса в сторону. Быстро и эффективно. Её голубые глаза ярко блестели, на щеках всё ещё сохранялся румянец. Схватив тяжелую кожаную куртку охранника, она бросила мне один из рукавов. Я поспешил ухватиться.

- Ты копаешься целую вечность, - сказала она, вытаскивая меня из дыры.

- И все же именно ты буквально валяешь дурака на работе, - возразил я.

- Ты об этом? - спросила она, кивнув головой на пост охраны и одарив меня знающей, порочной улыбкой. - Нет. Это было просто кормление. В противном случае это требует гораздо, гораздо большего времени. И, желательно, свечей и шампанского.

Я еле успел убрать ноги с дороги, прежде чем она захлопнула люк - мой люк - и вернула на место засов.

- Как он? - спросила она.

Я поднял свой амулет, чтобы она смогла рассмотреть Томаса лучше.

- Пустая Ночь, - чертыхнулась она. Она склонилась над ним, оттягивая веки назад и проделав тоже с губами. Его дёсны распухли и были покрыты тёмными пятнами.

- Что происходит? - спросил я у неё.

- Он перенёс слишком много травм, не питаясь, - сказала она. - Его Голоду нужна жизненная энергия и он забирает её у него. Голод обернулся против носителя и убивает его.

Вампиры Белой Коллегии ведут странное симбиотическое существование: они рождаются связанными с демоном Голода, что существует в нематериальном тандеме с носителем. Это демон давал им их силу, их скорость, их долгую жизнь, их способность оправляться от ран. Взамен они должны были питаться жизненной силой других, утоляя потребности Голода. Я знал, что мой брат был довольно выдающимся представителем из их породы. Что означало, что его Голод был тоже довольно силен.

И теперь он за это расплачивался.

- Что мы можем сделать?

Она покачала головой в отрицании с закаменевшим лицом.

- Именно так наступает смерть вампира Белой Коллегии. Однажды так умрёт мой отец.

- Жюстина, - сказал я.

Звучание её имени пробилось к нему, вызвав реакцию. Томас поднял голову и посмотрел на меня своими зеркальными глазами. Он протянул ко мне слабую руку, но истощение оборвало это движение на полпути.

- Нет, - ответила Лара, не сводя глаз с его лица. - К тому времени, когда Голод обращается на носителя, он становится безумным, неконтролируемым и ненасытным. Даже если мы сможем перенаправить его, это убьет и её, и ребёнка, а Томас умрёт все равно, - мускулы на её челюсти сжались. - Здесь всё ещё сохранилась какая-то частица его. Возможно, я сумею до него достучаться, если мы его вытащим... и если мы поторопимся.

- Точно, - сказал я, закидывая брата опять к себе на плечо.

Лара одобрительно кивнула мне, поднимаясь следом за мной. Двигаясь как можно тише, мы оба направились к шахте подъёмника. Мы прошли мимо огромной туши охранника, что растянулась поверх стола. Штаны были снова на нём, но не застегнуты. От него просто разило бурбоном. Я задержался подле него достаточно долго, чтоб убедиться, что его грудь поднималась и опускалась.

- Похмелье у него будет адское, - заметила Лара.

- Ты тоже пила? - спросил я. - И когда только успела? У тебя есть вампирские тусовочные суперспособности, о которых мне не известно?

- Я нашла бутылку в столе после того, как закончила с ним, и вылила её на него, - чопорным голосом произнесла Лара. Как будто она была одета в викторианский костюм школьной учительницы, а не в кучу очень хорошо подогнанного по фигуре совсем ничего. Она подошла к двери подъёмника и открыла её.

- Простое объяснение тому, почему он проснётся с головной болью и спутанной памятью, - она склонила голову набок. - А те пауки были к чему? Зачем ты их вызвал?

Я обречённо вздохнул.

– Ну... Так получилось.

Она на полсекунды нахмурилась, а затем в уголках её губ задрожала улыбка, которую она пыталась убрать.

- О, Пустая Ночь. У тебя призывалки? Я слышала, как это бывает неловко, когда дети волшебников цепляют эту болезнь. Разве ты несколько... не староват для такого? Лет так на десяток-другой.

- Я же не планировал это.