Джим Батчер - Мирные переговоры

- Он член семьи.

И ночь притихла.

- Семья, - раздался голос старика, с трудом скрывающий первобытное рычание.

- Один. Из этих тварей

Он повернулся к убегающей лодке, едва видимой с берега и его посох запылал раскаленным синим пламенем, когда он поднял его в правой руке, руке, которая излучает энергию, отбирая ее.

- Нет! - Я крикнул и бросился к нему.

Он повернулся, с затянутыми белым глазами, с алым лицом, оскалил зубы в рычании и я попытался выхватить его посох...

И что-то похожее на комету размером с двадцатипятицентовик, сверкающее, как звезда, выскочило из посоха, как какая-то необычная случайная искра статического электричества и вонзившись мне в ребра вылетело из позвоночника.

Я рухнул на спину на причал, и звезды вдруг, удивительно ярко засияли надо мной.

Я попытался вздохнуть.

Ничего особо не вышло.

О, Господи, - прошептал старик, его дыхание дрожало.

Его посох с грохотом упал на причал. Это звучало так, словно доносилось откуда-то издалека.

- Гарри?- сказал он.

- Гарри?

Его лицо появилось в конце небольшого черного туннеля.

- Ох, малец... - сказал он со слезами на глазах. - Ох, малец. Я не думал, что ты снова кинешься на меня. Не думал что так будет.

Я ощутил его руки на своем лице, как будто издалека.

- Вот почему ты так старался научить меня самоконтролю, - невнятно промямлил я. - Ты сам едва сдерживаешься.

- Я вспыльчивый болван, - сказал он.

- Я стремлюсь помочь тебе.

- Ты знал, что утратишь его, - сказал я тихо.

- И ты все равно пошел дальше. Ты мог бы подстраховать меня.- Кровь ритмичными маленькими толчками вытекала из пробоины в моей груди.

- А вместо того все кончается этим.

Глаза его наполнились стыдом.

И он отвернулся от меня.

Боль, которую мы чувствуем в жизни, всегда растёт. Когда мы еще маленькие, маленькие боли причиняют нам страдания. Когда мы становимся больше, мы учимся справляться со все большей и большей болью и продолжаем жить, вопреки всему.

Пожилые люди - безусловные чемпионы по преодолению боли.

А дедушке было уже много веков.

Но эта боль.

Он от неё страдал.

Она просто ломала его.

Он склонил голову. Его слёзы падали на доски причала.

Потом прекратил.

Выражение лица его изменилось.

Он поднял на меня взор. Его глаза округлились, а затем лицо исказилось гневом и недоверием. - Что? Ты, изворотливый...

- Отлично сказано, - сказал я, - чародей МакКой.

И я отпустил чары наваждения Зимы, созданные для меня Леди Молли.

Я почувствовал, как мое сознание отступает назад по этому черному туннелю, туда, где я снял и положил на причал опаловое кольцо Молли с мизинца, в то время как я ощущал, как конечная конструкция наваждения, мой двойник, сжимается и сдувается в эктоплазму позади меня. Мое сознание устремилось к камню в кольце, нашло нить моего разума, которую я привязал к нему, а затем стремительно понеслось обратно к моему телу.

Мои глаза открылись, и я оказался на палубе Жучка-Плавунца, в дальнем от Эбенизера конце рубки, где я укрылся после того, как уронил кольцо и запустил иллюзию. Как только я активировал кольцо, завеса вокруг меня позволила мне проскользнуть на борт Жучка-Плавунца, укрыться, а затем спроецировать мое сознание обратно в конструкта-доппельгангера.

Я взорвал свои отношения с дедушкой с помощью дистанционного управления.

Но зато, я не получил в лёгкие кометой.

Когда я вернулся в свое тело, меня охватила такая глубокая усталость, что это была какая-то абсолютно новая форма боли. Я чувствовал, как меня сотрясают судороги. Мёрфи приложила мне ко рту одну из тех масок с резиновым насосом и качала в меня воздух. Фрейдис пыталась придержать меня.

Я боролся за контроль над своим телом и в конце концов восстановил его, осев на палубу в полном изнеможении. Фрейдис полулежала на мне, тяжело дыша. Мёрфи, вся такая деловая, приподняла мне веко и посветила фонариком в глаз. - Гарри? Ты меня слышишь?

- Да, - сказал я и смахнул маску с лица. -Уф.

- Одиново копьё, seidermadr! - Выдохнула Фрейдис. Она устало поднялась с меня.

- Ты прошёл по самому краешку.

- О чём, чёрт побери, она говорит? - спросила Мёрфи.

- Конструкт, - сказал я.

- Для иллюзии. Гм. Молли сделала для меня очень, очень хорошее эктоплазматическое тело, сохранила его слепок в кольце и связала со мной. Всё, что было нужно - бросить поддельную копию себя на месте в качестве приманки и одновременно сделать себя невидимым. Потом я. . . вроде как вселился в конструкта. Спроецировал в него свое сознание. Послал туда всю свою энергию, через всё это расстояние, что чертовски утомительно. Чудесно поболтал с МакКоем.

Мерфи помогла мне сесть, пристально глядя мне в лицо.

- Что произошло-то? - спросила она.

Я взглянул на нее и безжизненным голосом сказал: - Я выиграл.

- Боже мой, - сказала она. - Он . . .

- Разозлился, - сказал я имитируя тяжёлый, протяжный акцент.

Нахмурившись на мгновение, она прикоснулась к моему виску рукой.

- Он причинил тебе боль.

Я прикрыл глаза. - Видела бы ты другого парня!

- Вы двое - просто очаровашки, - съехидничала валькирия.

- Фрейдис, - сказала Мёрфи вполне дружелюбно, - Потеряйся, сгинь.

Фрейдис оглянулась, посмотрела туда-сюда, на нас, и нахмурившись сказала:

- Есть потеряться-сгинуть, мэм! -

И оставила нам столько уединения, сколько смогла на маленьком корабле, пока Жучок-Плавунец, пыхтя продвигался вперед.

- Гарри, - ласково сказала Мёрф.

Я не открывал глаз. Они все равно были переполнены.

- Он... Он не...

- Не совсем такой герой, каким ты его считал?

Я сжал губы.

- Да, - сказала она. Она опустилась и положила мою голову себе на колени. - Он человек. Какое потрясение!

- Я рассказал ему. - сказал я. - Про Томаса.

- Как видно, он слегка среагировал, - сказала она

- Он прикончил меня, - тихо сказал я. - Я имею в виду ненастоящего меня. Если бы фальшивый "я" был "мной", то сейчас я был бы мертвым. Он не хотел этого делать. Но это случилось. И он не тот, за кого я его принимал. Он утратил контроль.

Мой голос будто сорвался на последнем предложении. Было чувство, что кинжалы торчат в моей груди. Я прислонился плечами к переборке рулевой рубки и прикрыл глаза левой рукой, сидя на палубе.

- Он утратил контроль.

- О Боже, Гарри, - сказала Мёрфи, и голос её был полон болью.

- Больно, - тихо сказал я. - О Боже. Это больно.

Она положила руку мне на лоб, поглаживая. Я опустил руку и склонился к ней. И расплакался.

Длилось это до тех пор, пока не затихло.

Затем она сказала: - Я слышала завязку разговора. И вы оба ошибаетесь друг в друге, знаете ли. Ты ведь не знаешь, кто он на самом деле. Ещё нет. И он тебя не знает. И вы оба ужасно обижаете друг друга, потому что вы - семья. Потому что то, что ты говоришь и делаешь, значит гораздо больше, чем чужие действия.- Она наклонилась и прижалась щекой к моему лбу.