Питер Ньюман - Странник [litres]

На лице у Вреда проступает горькая ухмылка.

Бдительное око подергивается меж серебряных крыльев.

Рыцарша делает несколько глубоких вздохов. Ее лоб покрывается потом.

Бродяга неподвижен, он дожидается ее решения.

Фиа отводит руки от меча и возвращается к ожидающей ее лодке.

– Это твой последний шанс. Мои приказы исходят от самих Семерых. Отправляйся с нами или столкнешься с плодами неповиновения.

Бродяга удивленно поднимает взгляд. Еще раз протягивает меч.

– Да будет так, – отрывисто произносит рыцарша.

Двигатель лодки оживает, оставляя за собой шлейф света вместо звуковой волны, и экипаж Фиа улетает прочь.

Глубоко помрачневший Странник с открытым ртом наблюдает за их отступлением. Лишь когда лодка полностью скрывается из виду, он опускает меч.

СЕМЬ ЛЕТ НАЗАД

Их пещера надежно скрыта под камнем от глаз инфернальных преследователей. Внутри трое обитателей установили цилиндр, излучающий теплый желтый свет, сияние которого не больно-то создает уют.

Аттика заставляет их ждать, прятаться до тех пор, пока он не сочтет, что двигаться дальше безопасно. Он говорит им, что безнадежно пытаться сбежать от врагов. Но не рассказывает почему.

И пока выжидают, оруженосцы тренируются. Один из них прежде уже упражнялся в фехтовании, всю жизнь мечтая о рыцарстве. Он ловок, как и многие другие, и примечателен только своей самоуверенностью. Другой неопытен, зато у него хороший голос. У обоих есть потенциал, чтобы претендовать на статус рыцаря.

Аттика обращается к первому юноше.

– Ты. Ты управляешься с мечом, как рыцарь, а поешь, как пьяница, я слышу один только запал. Для песни твоего клинка не остается места. Твой голос – это музыкальный инструмент, и играть на нем нужно в такт движениям оружия. И чтобы больше никаких криков! Что до тебя, – он переводит внимание на другого, – ты поешь мягко, но слабо. Энергию меча необходимо направлять. Придай ей направление, или она поразит тебя.

Потупив головы, опечаленные молодые люди ретируются, чтобы продолжать тренировки.

Аттика ложится отдохнуть и закрывает глаза. Сон от него ускользает, и он слушает, как его оруженосцы отрабатывают приемы, и морщится всякий раз, когда они берут фальшивую ноту. Спустя какое-то время пение стихает, и остается только хруст мелких камней под ногами и обыденный свист рассекающих воздух клинков.

Он намеревался предоставить ученикам личное пространство, но не уверен, что располагает подобной роскошью. Обеспокоенность сменяется раздражением, Аттика встает и неловко шагает к проводящим учебный бой молодым людям. Он наблюдает, как они фехтуют, обмениваясь размашистыми ударами, и пытается совладать с разочарованием.

– Это еще что такое?

Оба оруженосца замирают посреди движения, удивленно оборачиваются к рыцарю, их тренировочные мечи забавно поскрипывают друг о друга.

И хотя их рты широко раскрыты, ответа не следует.

– Итак?

Первый ученик приходит в себя и задирает подбородок.

– Мы тренировались.

Второй юноша видит выражение лица Аттики и не говорит ничего.

– Тренировались, значит? Так вы называете эту бесполезную вздорную показуху? Нет, вы должны позабыть о ребячестве и упражняться в стойках, которым я вас учил. И в нотах.

– Но какой в этом смысл? Если к нам нагрянут демоны, мы не сможем отбиваться пением.

– Верно, пение само по себе не поможет, как и эти палки.

Он медленно извлекает из ножен собственный клинок, выводя гудящую ноту, пока оружие пробует воздух на вкус.

– Поодиночке недостаточно ни пения, ни меча, и потому они должны стать едиными.

Рыцарь принимает боевую стойку и взмахивает клинком, попутно напевая единственную ноту. Песня льется вдоль лезвия клинка, входя в гармонию с вибрирующим металлом. Ровно в тот миг, как Аттика завершает удар, звук достигает острия меча. Оружие вспыхивает синим светом, что срывается с лезвия и врезается глубоко в стену пещеры.

У оруженосцев перехватывает дух.

– Теперь ты попробуй, – подзывает рыцарь одного из них.

Юноша с нетерпением вышагивает вперед.

– Нет, не ты, – Аттика смотрит на второго: – Давай.

Он протягивает меч рукоятью вперед, и ученик принимает его.

– Теперь запомни, вся сила сосредоточена в клинке. Тебе нужно лишь пробудить ее и совладать с ней. Твои голос и стойка помогут задать ей направление, но это больше, чем просто техника. Ты должен быть твердым духом и чистым в помыслах, если действительно желаешь овладеть рыцарским искусством.

Оруженосец кивает, занимает стойку и замечает, как его товарищ слегка покачивает головой и смотрит ему на ноги. Он благодарно улыбается и встает правильно.

– Готов? Теперь я хочу, чтобы ты повторил мой удар и рассек стену. Переведи дух, соберись с силами и позволь мечу направлять твои руки, но не дай ему сбить тебя с курса.

Ученик кивает и вздыхает.

– И помни, ты должен перестать петь в момент завершения удара. Если нарушить гармонию, то атака выйдет смазанной.

Юноша снова кивает.

– Тебе не нужно особо форсировать голос, позволь песне звучать непринужденно. Понял? Тогда чего ты ждешь? Бей!

Оруженосец поет, замахивается, и гудящий от напряжения клинок рассекает воздух. Гул быстро становится все громче, заглушая юношеский фальцет. Вспыхивает синий свет, воспламеняет воздух, ударяет по камню.

И все трое зажмуриваются от гулкого грохота.

Когда оруженосец открывает глаза, первым, что он видит, становится неодобрительный взгляд Аттики.

Рыцарь указывает на стену. Снизу от ранее высеченной в камне ровной линии осталась широкая черная подпалина.

– Видишь? Ты даже царапины на стене не оставил. Бесконтрольная энергия может вырваться в любом направлении. Тебе еще повезло, что ты брови себе не спалил!

Внезапно на лице у рыцаря отражается усталость, будто он старше своих лет. Он забирает меч.

– Продолжайте тренировку, оба. По всем правилам. Я скажу, когда вы сможете закончить.

Оруженосцы приступают к делу со вновь разгоревшейся целеустремленностью, и Аттика их оставляет. Он неудобно вытягивается в самодельном сиденье. С каждым днем боль в его костях все усиливается. Он думает о Рыцаре-Командоре, представляет, как тот непокорно распевает в последние мгновения жизни, артиллерийским огнем разрывая на кусочки окружающую мертвого змея орду. Рыцарь-Командор заставит их врагов дорого заплатить за каждый шаг.

А в шахте нет ни турелей, ни легионов, с которыми нужно сражаться. Враг невидим, он порожден воздействием Разлома и разъедает душу Аттики изнутри. И все же рыцарь не намерен сдаваться. Он задается вопросом, удастся ли ему продержаться еще полгода? Год? Больше?

Он распорядится оставшимся временем с пользой, превратит оруженосцев в нечто лучшее. Не рыцарей, на это у них не хватит ни умений, ни стали, но Сияющему Граду здесь рыцари и не нужны. Нужны контрабандисты и тени. Маленькие люди, что смогут просочиться сквозь трещины истории.