Питер Ньюман - Странник [litres]

Второй осмеливается не согласиться, и они снова смеются.

– Постой… постой, – продолжает Веспер, переводя дух. – Это еще не конец. Так вот, я прячусь и воняю одни солнца знают чем, – он предупредительно поднимает палец. – Да не смейся ты, а то я так никогда не закончу! И вот я слышу, как эти твари снова воют, и даже ближе, чем раньше. Они все равно смогли меня выследить! Тут-то я забеспокоился не на шутку. Один из псов меня нашел, и мы сразились. Я победил, тут и говорить нечего, но знал, что остальная стая должна быть где-то неподалеку. И мне в голову пришла еще одна задумка. Я засунул руки твари в кишки и измазался в ее крови. Предположил, что они охотятся на людей, а не друг на друга.

Второй оруженосец с пренебрежением отодвигается. Расстояние между ними становится ощутимым, пусть оно и меньше полуметра.

– Думаешь, я мог подцепить скверну? Как Тэмми? – Веспер испускает протяжный вздох. – Я тоже. Как считаешь, Аттика был прав, что ее убил? Я вот ведь к чему веду: если начну терять рассудок, то, прошу, убей меня из милосердия. Да, именно так. Сделаешь? Для меня?

На лице у оруженосца отражается боль, но он согласно кивает.

– Спасибо. Для тебя я бы сделал то же. Честно говоря, если у меня всего лишь кожа примет забавный оттенок или вены станут слишком выпирать, то что же, я смогу с этим жить. Слышал, в Новом Горизонте полно оскверненных, и с ними, похоже, все в порядке. Может быть, где-то есть и лекарство. Как думаешь, с Тэмми все было бы хорошо, если бы она осталась в живых? Думаешь… – Веспер отворачивается. – Что бы ни случилось, я об этом не жалею. Если речь идет о выборе между смертью сейчас и смертью потом, то я безусловно предпочитаю потом.

На их лицах смешиваются желтые и красные лучи, дают тепло. На какое-то время воцаряется молчание, мысли оруженосцев не в силах пробиться сквозь сомкнутые губы. И как всегда, первым тишину прерывает Веспер:

– Значит, это мой ребенок. Девочка?

Оруженосец кивает.

– А она на меня похожа, тебе не кажется?

Оруженосец улыбается и покачивает головой.

– Что же, должно же в ней быть что-то и от мамы. Уверен, она станет красоткой, когда вырастет, с такими-то привлекательными родителями! – Он подмигивает, тянет к младенцу руки, но замирает от нерешительности. – Лучше бы мне ее не трогать, знаешь, на всякий случай. С Рилой все хорошо? – Когда друг уверяет его, что все в порядке, Веспер вновь медленно вздыхает. – Готов поспорить, она спит. Она любит поспать! Не то что я. Во сколько ни проснусь, все мне уже поздно.

Он настойчиво потирает глаза.

– При этом поспать сейчас я бы не отказался. Я так устал! Шел самой долгой дорогой, обогнул деревню до дальнего края, отмылся настолько дочиста, насколько смог, и прошел по еще одной извилистой дороге до дома. Переходил вброд каждый ручей, какой мне только попадался, приложил все силы, чтобы запутать следы, и когда я был в миле или около отсюда, то решил выждать. Просто на всякий случай. Не знаю, как долго я просидел в тех кустах. Было так холодно, что какое-то время думал: замерзну до смерти, а это было бы совершенно не по-геройски. И никто за мной не пришел. С первыми лучами зари я решил, что все безопасно, отправился домой и встретил тебя. – Его лицо рассекает зевок, за ним тут же следует второй. – Я какое-то время тут посижу, на случай, если какая тварь сюда вернется, дам глазам отдых. Надеюсь, мы больше их не увидим, хотя бы до прихода ночи. Разбуди меня, если случится что-то плохое.

Несколько мгновений спустя Веспер засыпает.

Его будит вой приближающейся стаи. Прошел едва ли час.

Деревня незамедлительно готовится к битве. Люди запирают дома и вооружаются: немногие счастливчики – настоящим оружием, а все прочие – орудиями

труда. Оруженосец показывается из дома, на сей раз не с младенцем, а с клинком. Веспер все так же сидит на земле, экономя силы. С мрачным выражением на лице он вслушивается во вражеский вой.

– Их много. Это может плохо кончиться.

Другой оруженосец поднимает меч.

Веспер встает на ноги.

– Нет, ты должен уходить. – Друг начинает возражать, но Веспер его прерывает. – Послушай! Я не знаю, сможем ли мы с ними справиться. Даже вместе, даже со всей деревней за спиной – не знаю. – Он не сводит глаз со второго оруженосца и понижает голос. – Возможно, это наша вина, что они пришли. Ты был прав, мы должны были покинуть эти края уже очень давно, но мы остались. Нужно завершить миссию.

Оба знают, что Веспер говорит правду. Оруженосец разворачивается, готовый уйти, но замирает, увидев, что его друг за ним не следует.

– Прости, я не могу пойти с тобой. Это место стало мне домом. Здесь моя семья. Я не могу бросить этих людей, но ты – обязан. Ради высшего блага.

Друг Веспера поникает.

– На это нет времени. Ты должен идти и закончить миссию. Немедленно!

Оруженосец оглядывается на дом Рилы.

– Не беспокойся, я буду защищать их ценой жизни.

Он сжимает зубы и забегает в дом. Пока в спешке собирается, дверь болтается открытой. Захватывает только самое необходимое: продолговатую коробку, походную одежду и мешочек с монетами, который сначала принадлежал Рыцарю-Командору, после – Аттике, а теперь достался ему. Прежде чем уйти, проверяет, что локон Рилы на месте, во внутреннем кармане. Дважды. Жилище, которое собирается покинуть оруженосец, безликое, необжитое. Оно никогда не было ему домом. Но даже так он мешкает, не желает расставаться со знакомым миром.

Его подстегивает вновь поднявшийся вой, еще далекий, но раздающийся уже куда ближе.

Снаружи дожидается Веспер.

– Я уж было подумал, что ты никогда не выйдешь.

Оба замирают, не находя ни слов, ни времени собраться с мыслями.

Оруженосец разводит руками, печально улыбается и быстро пускается в путь на север.

В последнюю минуту Веспер обретает дар речи.

– Если доберешься до Сияющего Града, расскажи им обо мне, ладно? И не забудь преувеличивать. Мне бы хотелось, чтобы статуя в мою честь была немножко повыше меня!

Оруженосец вытирает лицо и пускается бежать. Вой у него за спиной становится громче. В конце концов он превращается сначала в выкрики, а затем – в вопли. Разглядеть дорогу впереди становится сложнее, ее размывает слезами. Бежать делается непосильно, как и идти.

Невзирая на то что уйти было логичным решением, он осознает, что не в силах продолжать путь, – сама мысль о том, чтобы бросить своих друзей, претит его естеству.

Он останавливается и обнажает меч. Утренний свет подчеркивает все недостатки оружия. Спустя миг сомнений оруженосец его отбрасывает, опускается на колени и открывает коробку…

Внутри лежит меч Гаммы, обернутый в ткань. На самом деле он лишь немного больше клинков, которыми сражались рыцари-серафимы. Оруженосцу же он кажется огромным, слишком большим для его рук. Рукоять меча – шедевр оружейного искусства, серебристые крылья обвивают некий предмет, стремясь защитить. Нечто спящее…