Гаянэ Степанян - Книга аэда [litres]

– Ну вот! Теперь ты единственный паломник в Ханшелле, которого брила сама царица! А может, и во всех Шести мирах! Даже Кшартару о таком не мечталось!

Он склонил голову, прижав правую руку к плечу в знак почтения, но она, смеясь, отмахнулась:

– Не благодари! – И зачем-то добавила: – Без бороды ты мне нравишься намного больше!

Они добрались до Затопленного храма на закате. На фоне тревожного неба чернели менгиры. Перебравшись на лошадях через обмелевшую Дарнму, отряд ступил на некогда священные камни. Ульмиец первым покинул седло и подошел к порталу Шести. Плиты, на которых он был высечен, стали альгирдовыми после обрядов Воплощенных. Паломник рассматривал руны.

– Интересуешься? – Ассанта тоже спешилась и подошла к нему.

Он кивнул, не отрывая взгляд от портала. Ассанта посмотрела туда же, внимательно изучая очертания и последовательность знаков: руна Хранительницы, руна Связи Кэлидарры и Запределья, а это… Последующий знак оказался вовсе не накопительным, как ожидалось. Воплощенная Хранительницы, укрывая Рог, могла поставить защиту от Воплощенной Защитницы, но отступать было некуда.

– Отойди, паломник! Сейчас ты увидишь нечто, что во всех Шести мирах видели лишь несколько избранных. – И царица приступила к чтению руны Раскрытия, призванной явить то, что принадлежало по праву Воплощенной Защитницы, в какой бы складке пространства оно ни было утаено. Обеими руками Ассанта чертила в воздухе руну, развернутую в длину, ширину и высоту. И ее руки оставляли огненный след, постепенно складывавшийся в единый многомерный символ, сложенный из десятков черт.

Чарование выпивало все силы, и мир вокруг блек, а то, что было важно еще мгновение назад, теряло значимость. После завершения руны у Ассанты не осталось сил даже порадоваться тому, что все удалось и оружие против Ульма и любых недоброжелателей почти в ее руках. Ноги подкашивались, и, если бы паломник ее не поддержал, она бы упала.

Линии портала засветились ядовито-зеленым контуром, а камень продолжил перерождаться в альгирд. Дхармы Извне откликнулись, и теперь оставалось ждать, когда их течение принесет Рог.

Вдруг Ассанта позвоночником ощутила изменение тока дхарм Извне. Свечение посинело, становясь все более ярким, – и вот портал превратился в световую воронку. Лучи утяжелились, приобретая плоть и вес. Перед отрядом возникли четыре пса в полтора человеческих роста. Из их глаз и пастей вырывался ядовито-синий свет. Свора набросилась на людей.

– Сомкнуть щиты! Копья вперед! Закрыть царицу! – Кшаран пришла в себя первой.

Отряд закрыл щитами Ассанту и ощетинился копьями. Но оружие из дерева и стали не могло задержать тварей Извне. Ломая древки, как прутики, кроша щиты, как слюду, псы терзали Смертных Сестер, пробиваясь к Ассанте. Царица вскинула руки, пытаясь зажечь в воздухе защитную руну, но ее силы еще не восстановились.

Ассанта бессильно смотрела, как одна за другой гибли Смертные Сестры, как Кшаран стиснула рукоять меча, готовясь к последнему бою. Взглядом царица встретилась с вожаком – и в его глазах прочитала свой приговор. Дрожащими от слабости руками она обнажила клинок и встала плечом к плечу с сестрой. Тварь оскалилась, готовясь к атаке, когда между ней и женщинами возник ульмиец. Он угрожающе выставил свой посох, точно дерево могло отогнать существ, против которых была бессильна сталь.

Неожиданно ветер усилился, а небо стремительно затянулось невесть откуда появившимися тучами.

– Прочь! Я, Рагдар Кханк, повелеваю! Ни одна тварь Извне не смеет касаться детей Кэлидарры! – впервые Ассанта услышала ульмийца.

Псы замерли в недоумении, и трое из них попятились, как будто зачуяв силу, о природе которой Ассанта не догадывалась. Вожак же еще больше оскалился и на пружинящих лапах шагнул к паломнику. Тот, словно полагая себя бессмертным, не отступил ни на полшага. Тварь занесла когтистую лапу и осклабилась, готовясь растерзать глупца.

Ассанта бросилась вперед, выставляя мечом блок, забыв о слабости, о царской гордости и о том, что она переживет ульмийца лишь на миг. Уж лучше погибнуть, чем видеть, как клыки вонзаются в его тело.

Ослепительная вспышка прочертила зигзаг по темному небу, раздался оглушительный вой. Пес, пораженный молнией, превратился в альгирдовую статую. Стая поджала хвосты и, поскуливая, нырнула обратно в портал. Паломник опустил посох, а тучи рассеялись так же внезапно, как и появились, не проронив ни капли дождя.

В центре погасшего портала зеленел альгирдовый Рог Пятой Битвы.

Поредевший отряд зализывал раны. Ассанту бил озноб, она закуталась в плащ и придвинулась к костру. Паломник помогал уцелевшим Сестрам обустроить ночлег. Кшаран уселась рядом с царицей.

– Ты по-прежнему считаешь его обычным человеком? – ядовито спросила она.

– Кем бы он ни был, он сегодня нас спас.

– Я знаю, что этот странный паломник тебе нравится. Но поверь, первая любовь исчезает быстрее, чем влага в пустынях Наккира. Он должен умереть, и ты это знаешь лучше меня. Чем дольше он живет, тем сильнее я ощущаю петлю на своем горле.

– Кшаран, я не понимаю.

– Что может быть непонятного в царском чутье?

– Почему я не почувствовала опасности, чаруя руну? Ведь мы бы погибли, если бы не паломник.

– Но мы же не погибли…

– А здесь второй вопрос. Я с первого взгляда знала, что должна его убить. Но если бы я его убила, мы бы сейчас не разговаривали… Значит, царское чутье вело нас к гибели? Но разве так бывает? Или чутье может ошибаться? Или дело не в чутье, а в Защитнице?

– В Защитнице?

– Я Воплощенная. А он – Равный. Может, его смерть не мне нужна – а Защитнице? Пусть даже ценой моей жизни?

– Тогда ты тем более должна его убить.

Ассанта промолчала, но Кшаран поняла, что не переубедила ее. Она впервые задумалась о том, не была ли мать слишком мягка, воспитывая Воплощенную…

– Ассанта! Если он Равный, то тем более опасен, – продолжила она увещевать сестру. – Он владеет неведомыми нам силами, царское чутье нас обеих толкает к убийству …

– Слушай внимательно, царевна Кшаран! И запоминай! – Никогда ещё Ассанта не говорила с любимой сестрой так холодно и отчужденно. – Если с его головы упадет хоть волос, я тебя уничтожу!

Они проводили паломника до Ризы, и там, в храме Двоих из Шести, Ассанта простилась с ним. Всю дорогу до Карагарта царица молчала. Ей было грустно, хотя поход и увенчался успехом.

На последнем перегоне Кшаран поравнялась с сестрой:

– Я тебе не говорила… Мне все время казалось, что я его уже видела.

– Мне тоже, Кшаран.

– Я вспомнила где. В Дорожном дворце. Он был с бледнокожим ублюдком и очень уверенно отбивался мечом, когда тот ослаб после чарования.