Сэмюел Сайкс - Семь клинков во мраке [litres]

– Что… – охнул Некла, силясь вдохнуть, – что это было?

Я открыла было рот. Но слова не шли с языка. Что-то в темном, далеком уголке моего сознания отвесило мне пинок.

«Говори», – приказало оно. Сэл Какофония не рассиживается, раззявив рот. Уж точно не перед этим говнюком.

Я усилием вернула во взгляд сталь, в голос – рык.

– Это – есть. Он еще не ушел.

– Небесник, – уставился Некла в туман. – Мастер неба, не иначе. Никогда не видел такой магии.

Я фыркнула, хотя бы для того, чтобы скрыть страх.

– Маг тоже человек. А все люди смертны.

– Заткнись. Заткнись! – прошипел Некла, стискивая голову, словно мог выдавить из нее план действий. – Револьвер. Нам нужен твой револьвер. Он двигается слишком быстро, я не могу захватить его своими силами.

Я не хотела уточнять, что он в принципе не способен захватить такого противника. Иллюзии Неклы показывают лишь то, что люди хотят увидеть. А он – воющий, смеющийся демон в небесах – уже получил все, что хотел от Госпожи Негоциант.

А я?

Я посмотрела на Какофонию. Он посмотрел на меня в ответ.

Мы собирались все это вернуть.

– Он назвал твое имя, – зашептал Некла. – Он пришел за тобой.

– Ага, – буркнула я.

– Ты должна помочь.

– Не должна.

– Но…

– Но я пришла сюда, сделала свое дело, не получила того, что хотела, и все, я ухожу. – Я смерила его непреклонным взглядом. – Хочешь моей помощи – у тебя есть два варианта. Или убеди Троих, что я того стою, – я глянула на его карман, похлопала по нему дулом револьвера, – или верни ту маленькую безделицу, которую от меня получил.

О Троих, что стоят во главе Пеплоустов, известно немногое. Но любой, кто слышал их имена, знает три вещи: ты не захочешь их взбесить, ты выплатишь все, что им должен, и ты никогда не заставишь их передумать.

Однако тут я увидела возможность осуществить третье. Вероятно, мы очень глубоко вляпались. Или, как вариант, Некла приберег особенную услугу.

И он взглянул мне в глаза. Кивнул. Шепнул:

– Решай проблему.

Я с ворчанием распахнула барабан Какофонии.

– Старайся его отвлечь. Сплети туман как можно гуще. Как добраться до самого верха корабля?

– На другом конце палубы есть лестницы, – ответил Некла. – Но как…

– Нужен простор. – Я выдернула из сумки три пули, вложила в гнезда. – Тут внизу он все разнесет.

– И почему ты так уверена, что он за тобой последует?

– Не знаю, дружок. – Я защелкнула барабан. – Будь у тебя шанс меня прикончить, попробовал бы?

Некла задумался, глядя на меня, затем кивнул.

– Удачи, Сэл.

Буркнув в ответ, я сорвалась с места. Закружила по палубе, слыша, как сзади беснуется ветер. Там, среди тумана, он искал меня, пытался определить, где я. Вскоре терпение его иссякнет и он примется разбирать корабль по кускам.

И мне нужно было успеть показать ему цель до того.

К счастью, в списке людей, которых он хотел убить, я находилась почти у вершины.

Как и сам Креш Буря – в моем.

«Усталая мать» накренилась под ногами, и я оглядела палубу, вдруг показавшуюся невозможно длинной. Но вот и она, на другом конце, как и сказал Некла: железная лестница, приваренная к корпусу корабля. Вот куда мне нужно.

Ветер взвыл.

И я ринулась вперед.

От воздуха, разреженного, разорванного его магией, жгло легкие, сердце бешено колотилось в груди. Я не могла думать о том, как будет больно. Не могла отвести глаз от той лестницы. Не могла заглушить звуки ветра.

Звуки его смеха.

Я моргнула. Холодный камень. Утекающая кровь, которую поглощает свет.

Шепот ветра стал воем.

Я моргнула. Тени сгустились, придвинулись. Их взгляды потухли, один за другим.

Волосы хлестнули по лицу.

Я моргнула. Небо заполнял фиолетовый свет. Я посмотрела на свою руку, бессильную, налитую тяжестью. Кто-то надо мной прошептал два слова.

«Мне жаль».

Я ответила.

Не услышала, что именно. Все заглушил его смех. Все заглушил мой крик.

Все заглушил бушующий за спиной ветер. Над головой.

Совсем рядом.

Палантин хлестнул по лицу. Я подскочила, покатилась кубарем по палубе, обхватив голову руками. Порыв ударил мгновение спустя – великий столп ветра, врезавшийся в остов. Корабль качнулся, лопались стекла, и меня осыпало осколками. Издалека донесся смех. Там, среди тумана, я различила худую, как щепка, фигуру с поднятым черным клинком.

– Как всегда везучая, Какофония. Приветствую. – Он замахнулся. – Со стороны кажется, что тебя сейчас будут убивать, но ты не беспокойся. Просто постой смирно и…

Он резко опустил меч. Взвыл ветер. Я вскочила и рванула наутек, опережая второй удар, вновь покачнувший «Мать» и чуть не сбивший меня с ног. Но я удержала равновесие и не сбавила ход, а он все швырял мне вслед новые порывы, угрожая вот-вот размазать меня об остов корабля.

Может, у него охеренно сбился прицел. Может, он просто решил со мной позабавиться. Может, это лишь очередная его больная, блядь, игра. Что угодно, впрочем, но только не удача. Сэл Какофония в удаче не нуждается.

В отличие от людей в ее списке.

Легкие горели, кожу иссекло осколками стекла, железо обдирало ладони. Но я справилась. Я забралась по лестнице на самый верх корабля.

Передо мной раскинулась железная равнина, пустая, вдоль которой выстроились шесть труб, словно давным-давно позабытые божества, хрипящие на последнем издыхании. Из раззявленных пастей к серым клубящимся тучам поднимался серый дым. Вдали зарокотала гроза, и в ее отголосках я слышала его голос.

И поклялась – себе и пылающему металлу в руках, – что слышу его смех в последний раз.

Я опустила Какофонию, нетерпеливо припекающего мне ладонь, вышла на середину крыши. И, чувствуя, как поднимается ветер, холодный, безжалостный, словно зимой, принялась ждать.

От мастера неба нельзя убежать. От него нельзя спрятаться. Он способен переместиться куда угодно со скоростью ветра. Госпожа Негоциант подарила им власть смотреть на остальной мир свысока и глумиться над жалкими людишками, что и не мечтают до них дотянуться.

Ну и ладно.

Можно убежать от зверя. Можно спрятаться от шторма. Но от таких, как Креш Буря, смеющихся, окрашивающих небеса кровью, нельзя убежать или спрятаться.

Ты прекращаешь бег. Встаешь во весь рост. Смотришь им прямо в глаза.

И рассказываешь, как они умрут.

И, когда я обратила взор к серому небу, когда увидела его черную тень, я рассказала.

Но с высоты он меня не услышал.

Он снизошел из тумана, словно отрешенный бог, который захотел вблизи увидеть, что такое страдание. И когда он явился, его можно было бы принять за человека.

Креш был стройным, юным, с хорошей мускулатурой. Обнаженным, за исключением коротких черных штанов, что облегали его, словно вторая кожа, и черных молний, вытатуированных на груди. Пряди его волос цвета золотой пшеницы и длиной до его лодыжек, плясали вокруг, словно ангелы. И его лицо, узкое, в нужных местах угловатое, идеально сочеталось с оружием, лениво свесившимся в его руке.