Ирада Нури - Шанталь. Ход королевы [litres]

– Она! – не имея возможности освободиться, Лефевр беспомощно кивнул в мою сторону. – Она – моя гарантия! Поверь, на этот раз все серьезно.

Лицо Демир рейса перекосилось от бешенства, когда, проследив, на кого указывает француз, он уперся взглядом в меня и догадался о маскараде.

– Она?! Негодяй! Ты решил расплатиться со мной своей девкой?

– Она не девка, идиот! Она – король! – потратив последние силы на борьбу, Лефевр зашелся в хриплом кашле, который не прошел даже тогда, когда оппонент, резко отпустив его, повернулся ко мне, в надежде найти на моем лице свидетельство того, что француз врет.

– Король… как же, – ворчливо протянул он, ощупывая меня глазами.

Было что-то гадкое в том, как он это делал, я ощущала его взгляд почти физически. Не имея желания растягивать неприятную процедуру осмотра, я попросту вытащила из-за сорочки «марку» и показала ее рейсу:

– Этого достаточно, чтобы вы успокоились и выслушали моего капитана?

Да, это оказалось в самый раз. Реакция рейса ничем не отличалась от тех, что мне не единожды приходилось наблюдать. Куда бы ни забрасывала меня судьба, на каком бы континенте я ни находилась, стоило только предъявить знак своей «королевской» власти, как все менялось, словно по волшебству. Вот и сейчас багровый от напряжения, с вздувшимися на висках венами и тяжело дышащий рейс, едва увидев «марку», тотчас же отпустил француза и склонился в поклоне передо мной:

– Ваше величество…

Переговоры прошли на удивление быстро, обеим сторонам удалось прийти к единому соглашению. Пора было и честь знать.

Мы покинули лавку живыми и невредимыми, но какое-то внутреннее чутье мне настойчиво подсказывало, что это еще не конец и следующая встреча с Демир рейсом произойдет гораздо раньше, чем мы могли на это надеяться. Об этом говорили его странные взгляды, то и дело останавливающиеся на мне, точнее на злосчастном экю, поблескивающим в вороте моей одежды. И вот, чтобы избежать любых могущих последовать за этим неприятностей, нужно было начать уносить ноги до того, как он передумает и решит, что в отличие от него самого девчонка не достойна столь великой чести, как быть предводительницей пиратов.

Однако перед тем, как в спешке покинуть это странное, внушающее неприязнь место, мне предстояло сделать кое-что еще. Путь до оставленной на берегу шлюпки лежал как раз мимо того места, где беднягу-водоноса избитого, всего в крови, оставили погибать свои же сородичи в песке и пыли под нещадно палящим солнцем. Вандалы, совершившие с ним такое, разбежались как шакалы, крайне довольные собой. Еще бы! Они ведь только что ради звонкой монеты обрекли человека на мучения. Его дальнейшая судьба их не интересовала. Они сломали колесо и разбили глиняную посуду, нисколько не заботясь, что несчастный мог запросто умереть прямо тут же, рядом с их прилавками, ни о том, что обрекают на мучительные страдания и смерть тех, у кого нет возможности заплатить за глоток воды. А ведь среди них были дети…

К сожалению, я ничем не могла им помочь, и это меня угнетало сильнее всего. Однако на кое-что, я все-таки решилась. Напомнив Лефевру о том, благодаря кому ему удалось спастись из рук бывшего компаньона, я убедила его без лишних вопросов взять на борт раненого, все еще находящегося без сознания.

К чести капитана, задавать лишних вопросов он не стал. Вместо этого, пожав плечами, как если бы речь шла о чем-то совершенно обыденном, он молча подхватил его с одной стороны в то время, как Нино сделал то же самое с другой. Вдвоем они осторожно потащили его к причалу, где капитана сменил вновь появившийся из ниоткуда Акбар.

Уже перед самым отплытием на берегу к нам присоединились люди рейса: тридцать опытных моряков на быстроходной шебеке, которая по какой-то таинственной причине так нужна была скрытному французу.

Не прошло и часа, как мы, пересев со шлюпки на бригантину, покинули странный, с виду гостеприимный и в то же время такой нетерпимый к простому люду берег. Не сдержав вздоха облегчения, я подмигнула Нино, который почему-то мрачнел все больше, не спуская подозрительных взглядов со следующего за нами судна. Его что-то тревожило, и эта тревога постепенно стала передаваться и мне. Похоже, те же чувства испытывал и наш доблестный капитан, в несвойственной ему манере поторапливающий членов экипажа и не расстающийся с подзорной трубой, все время оглядывая в нее оставшуюся позади сушу.

Его подозрения оправдались. Стоило нам только подойти к выходу из залива в открытое море, как мы заметили появившиеся словно ниоткуда две стремительно нагоняющие нас галеры без опознавательных знаков.

– Проклятье! Так я и знал, что на проклятого голландца нельзя положиться, – пробормотал капитан, свернув трубу и передавая ее помощнику. – Ну что же, господа, вы хотите боя? Вы его получите!

Сражение, разгоревшееся прямо под боком вражеского форпоста, было нешуточным. Четко выверенными действиями противник пытался взять нас в кольцо, зажав между бортами обоих судов, и таким образом лишить возможности вести огонь.

По количеству вооружения галеры сильно уступали нашей бригантине, так как в отличие от «Жюли» борты обоих судов были заняты не орудиями, а гребцами и гребными устройствами, поэтому пушки на них были установлены исключительно на баке. Количеством семи штук, они стояли рядом друг с другом, без возможности разворачиваться, нацеленные прямо вперед. Тут и там маячили головы готовящихся к атаке канониров, подкладывающих специальные клинья под заднюю часть орудий для того, чтобы таким образом регулировать высоту и дальность полета снарядов.

Однако, несмотря на кажущееся превосходство, численно мы все же уступали неприятелю, и в условиях ближнего боя дело, увы, могло решиться не в нашу пользу. Поэтому оставалось только положиться на скорость нашего, более легкого и быстроходного судна, и нам это почти удалось, но предательский удар в спину от, казалось бы, дружественной шебеки спутал все карты. У «Жюли» просто не было шансов выстоять против трех противников одновременно.

От оглушающих залпов закладывало уши, палуба ходила под ногами ходуном, фонтаны соленой воды, вздымающиеся от падающих совсем близко ядер, сбивали с ног. И среди всего этого столпотворения грациозное судно, подобно дивной кокетке, пыталось отбиться от обступивших ее навязчивых кавалеров, посягающих не только на ее честь, но и на жизнь.

Долго уклоняться не удалось. Завязался ближний бой. Абордажные крюки полетели со всех сторон, надежно впиваясь в поручни несчастной бригантины, подтягивая ее к себе. Мы сопротивлялись изо всех сил: рубили канаты, сбрасывали скалящихся неприятелей в море вместе с широкими досками, служащими им импровизированными мостиками, – все без толку, численно превосходящий нас противник очень скоро наводнил палубу «Жюли». И вот когда мне удалось увидеть молодцов капитана Лефевра в действии. В отличие от неопытного экипажа «Смерча» во время нашего плавания на Тахмиль, команда француза состояла из многократно нюхавших пороха моряков, не боящихся смотреть смерти в глаза. Враг, очутившийся на борту нашего корабля, встретил столь яростный отпор, какого явно не ожидал.