Виктор Кораблев - Королевства изгоев

— Верно, тогда вместо Аусбруха на том месте находился Приют паломника.

— А теперь там Реформаторская площадь — голые плиты.

— Даже иногда грустно становится, когда вижу то место, — выдохнула девушка и вернулась к прошлой теме: — А закончив, он вошел в двери приюта и произнес: «Вот мой храм».

— А затем взял на руки маленькую девочку… Что же он тогда сказал? — почесал висок парень.

— «Вот то, почему я все еще здесь».

— Вам говорили, что это значит?

— Нет, но теперь приюты есть во всех крупнейших городах.

— И на что они существуют? На деньги с портретов, что пишет Странник?

— Откуда знаешь? — изумленно повысила голос девушка, почти по-совиномуповернув шею.

— Догадался из разговора со старым солдатом. А что?

— Деньги просто появлялись в виде векселей. Я думала, что это пожертвования, — она снова смотрела вперед. — Но сейчас даже такая безумная догадка вероятнее людского небезразличия.

— Ну, может, я и додумал. Скорее всего, благотворительность тоже замешана, — пожал плечами Ред.

— Дворянство беднеет, они озабочены своими детьми.

— Государство?

— Эти кайзеровы хапуги только берут, ничего не отдают.

— Ну, я на них работаю, мне они платят зарплату. Так кто тебя подсидел?

— Да козочка одна. Легла под самого жирного и мерзкого иерарха. Чтоб у нее череп треснул, когда эта туша упадет на нее. Ей плевать на детей. Она просто хотела мое место в храме. Получила, — она проговорила это отрывисто и в сторону, будто хотела поскорее закончить с этой темой.

— А что ты?

— У Путников с этим просто, выход из культа — тоже путь. Никто не запрещает.

— А в приюте ты не могла остаться?

— В работниках недостатка нет. Или… — девушка засмеялась. — Редрик, мне — шестнадцать. Я уже старовата, чтобы дальше жить там на пансионе.

— И когда у тебя день рождения? — спросил Ред.

Он только что переосмыслил многие моменты их общения и был очень взбудоражен. Парень пытался выкроить хоть денек, чтобы казаться себе менее незрелым.

— Он был в тот день, когда мы встретились.

— Я вижу, подарок тебе понравился, — сказал он, незаметно погладив белую шерсть воротника, закрывающего шею девушки.

— Это был мой первый в жизни подарок на день рождения.

Смоки сошел с тракта. Теперь конь трусил по тропинке, идущей на восток.

— Твой конь заблудился?

— С чего это?

— Ты не держишь поводьев.

— У него нет поводьев — он их съел.

Смоки повернул голову и оскалился, демонстрируя свободные от уздечки зубы.

— У него клыки, — тихо проговорила девушка.

— Как и у тебя, он просто всеядный, как мы… хотя скорее, как гремлины.

Редрик вытянул руку и махнул коню двумя пальцами, чтобы тот следил за дорогой. Смоки закатил глаза и развернулся. Далила внезапно укусила его за руку. Правда, это скорее было приятно, чем больно.

— Словно подошва, — пожаловалась девушка, отпуская руку Реда.

— Ну, так не кусайся.

— Ты сам напросился — ты сравнил меня с лошадью.

— Смоки лишь похож на лошадь.

— А я?

— Ты похожа на девушку, делающую поспешные выводы, — Редрик вернул назад руку, будто нечаянно зацепив ее волосы.

— Ладно. Так куда мы едем?

— В колонию полуросликов — Самсоновку. У нас гостит «инспектор по закромам», как мы его называем. Нужно забрать у старосты отчет по зернохранилищам, теплицам и прочему, а затем доставить ему.

— Это же работа самого инспектора. Или нет?

— Так-то оно так. Но инспектор больше по глушению самогона и банькам, чем по закромам.

— Его проблемы.

— Ну, смотри. Если я сделаю его работу за него — он мне заплатит. Если ему придется работать самому — платить будем мы, — произнеся это, Редрик горько засмеялся.

Далила помотала головой и ругнулась себе под нос.

Самсоновка приветствовала Редрика твердыми дверными косяками и низкими потолками. Далилу он оставил со Смоки. Она порывалась пойти с ним, но в коридорчиках дома старосты полуросликов было слишком тесно даже для одного человека.

В кабинете кукольного домика, под настенным алтарем их странной религии сидел седеющий полурослик. У него была самая наглая и хитрая харя, которую когда-либо видел Ред. Правда, на ней виднелось и несколько шрамов. Старосту все называли Рема Бывалый. Говорили, что в свое время он обстряпывал скользкие дела в Аусбрухе, а теперь ушел на покой.

Староста на удивление мило поздоровался и предоставил Редрику все бумаги. Парень сразу заподозрил неладное и скрупулезно просмотрел их. Собственный опыт «черного канцеляра» легко помог выявить несоответствия.

— Послушайте, господин Бывалый. Я такой, извиняюсь, херни в жизни не видел. Хотя подделываю сметы с тех пор, как научился считать.

— Такой молодой человек, а такой грамотный, ей-богу грамотный. Родик, мой мальчик, как ты можешь быть таким грамотным, но таким недалеким?

— Что, простите?

— Родик, у нас горе за горем — все пропало, ей-богу пропало.

— Ну, так напишите об этом в отчете — прямо. Или оно пропало не стихийно, а планомерно? Или не пропало вовсе? — иронически глянул на коротышку Редрик.

— Родик, мой дорогой, твои выводы достойны самого достойного хоббита.

— Полурослика?

— Это вы нас так называете. Из-за неуважения к нам.

— И где тут неуважение?

— Вы не считаетесь с нами. Родик, ты хороший мальчик — вежливый, смотришь сверху, но не свысока. Но весь ваш народ угнетал, угнетает и будет угнетать мой.

— Знаю я одну даму в столице, казначеем в управе работает. Так это она там всех угнетает.

— Ты знаком с госпожой Вергельд? — выпучил глаза полурослик.

— Ага, крикливая, но милая женщина.

— Ах, какая женщина, — мечтательно глянул в окно Рема. — Вот где истинная натура, вот где дух нашего народа.

— Господин Бывалый, какие вообще угнетения? Половина человеческого города Пейсалима — ваша, у вас по всей стране колонии со сниженным налогом.

— Стране… Родик, ты так много знаешь, но такой глупый мальчик. Чьей стране? — грустно посмотрел на парня старый полурослик.

Ред понял, что никогда не задумывался об этом. Название империи было аббревиатурой от «Сплоченная Кайзером Ведомая Империя Земских Этнических Регионов». Но, оглядываясь на все знания по географии, что имелись у парня, Редрик так и не смог вспомнить даже маленького королевства полуросликов, даже в землях Фронтира, возле самого края небесной тверди.

— Я… я не могу вспомнить, где ваше государство, — честно признался парень.

— Оно было — больше его нет. Зачем оно нам? Зачем такой мелочи, как жадный лживый полурослик… — он выплюнул последнее слово. — Зачем им целая, большая, красивая страна? Которую они тысячи лет возрождали из руин постоянной войны. Которую они вырастили из пустыни смерти. Вы отняли ее у нас, ведь полурослик — не человек, полурослик — хуже собаки, — маленький старик трясся и тяжело дышал.