Майя Г Леонард - Битва жуков [litres]

Шустрик

– Эй, Крипс! – прорычал за стенкой Данкиш. – Что это у тебя?

– Еда для девочки.

– Хепбёрн, быстро!

Новак оттолкнулась от потолка, перекувырнулась в воздухе и приземлилась в полуприседе, раскинув руки и касаясь коленом пола. Она открыла потайное отделение в браслете. Хепбёрн влетела туда, и Новак защёлкнула дверку. Потом она прижала усики, прикрыв их волосами. Наклонила голову и закатила жучиные глаза внутрь, а наружу вернула человеческие. Села на пол по-турецки и накинула на ноги одеяло, стараясь казаться испуганной и слабой.

Кто-то робко постучал. Дверь открылась, и на пороге появился молодой человек в белом лабораторном халате, с подносом в руках. Он улыбнулся и шагнул вперёд. Сейчас же свет в камере вспыхнул ярче.

– Здравствуй, я Спенсер! – сказал он и заморгал, глядя на Новак сквозь очки в квадратной оправе. – Я, э-э… Поесть тебе принёс.

На подносе стояла тарелка, накрытая серебряной крышкой, и стакан с водой.

– Спасибо. Поставь здесь.

Спенсер неуклюже поставил поднос на пол и уронил серебряную крышку от тарелки с кусочками дыни и бананов. Подобрал крышку, отчаянно извиняясь. Новак стало смешно.

– Я Новак, – сказала она.

– О да, я знаю! То есть… – Он выпрямился. – Твоя мама…

– У меня нет мамы, – оборвала его Новак. – Разве мамы так поступают с детьми? – Она жестом обвела камеру.

– Э-э… Наверное, нет… Ну, то есть моя мама так бы не сделала.

Вдруг из нагрудного кармана Спенсера высунулась крохотная чёрная мордочка, похожая на лягушачью, только с бронированным гребнем на макушке и с блестящими чёрными глазами-бусинками.

– Ой! – Новак захлопала в ладоши. – У тебя есть жук!

– Шустрик! – строго проговорил Спенсер. – Ты же должен прятаться!

– Ничего, я люблю жуков! – Новак встала на колени. – Привет, Шустрик! Его так зовут?

– Да, Шустрик. О, я вижу, у тебя тоже есть маленький друг!

Он кивнул на браслет. Новак опустила глаза. Дверка потайного отделения была открыта, и Хепбёрн спешила вылезти наружу. Как только её брюшко оказалось снаружи, она полетела прямо к Спенсеру, приземлилась к нему на нос и забегала кругами, то и дело останавливаясь, чтобы его чмокнуть.

– Хепбёрн! – вскрикнула Новак. – Ты что делаешь?

– Какая дружелюбная цифогастра яваника ! [7] Cyphogastra javanica (лат.) – разновидность златки. – засмеялся Спенсер.

Он аккуратно снял Хепбёрн со своего носа и всмотрелся сквозь очки.

– Быть не может! – Он вдруг страшно разволновался. – Откуда у тебя эта златка?

– А что?

– Я её знаю! – Он разглядывал Хепбёрн с разных сторон, а она горячо обнимала его большой палец. – Мы почти пять лет не виделись.

Новак вскочила.

– Откуда ты знаешь, что она – та самая златка?

– Шутишь, что ли? Я бы её никогда не забыл! Смотри, какая она красавица! И отлично это знает, – засмеялся Спенсер, когда Хепбёрн прошлась по его ладони, словно модель по подиуму.

У Новак сердце забилось быстрее.

– Значит, ты и Даркуса Катла знаешь?

– Это сын Бартоломью Катла? Нет, а должен?

– Он и познакомил нас с Хепбёрн. Она с Чашечной горы.

– Что за Чашечная гора?

– Даркус защищает жуков Чашечной горы. Это удивительная гора, она вся из чайных чашек, а в них живут разумные жуки, очень много разных видов. Вернее, жили…

У Новак сорвался голос. Она вспомнила, что маман сожгла гору дотла.

– Много разных видов?

– Ага. Даркус тоже дружит с жуком, это жук-носорог, его зовут Бакстер.

– Так жуки выжили?! – воскликнул Спенсер.

Кто-то стукнул в дверь кулаком.

– Что там у вас происходит? – рявкнул Данкиш.

– Одну минуту! – крикнул в ответ Спенсер, а потом взволнованно зашептал: – Это невероятно! Когда я выпустил жуков на волю, совсем не был уверен, что они смогут приспособиться к жизни во внешнем мире, но я просто не мог их здесь оставить.

– Что значит – выпустил жуков на волю? – спросила Новак.

– Этих разумных жуков – и Шустрика, и Хепбёрн – вырастили в лаборатории Лукреции Каттэр. В них человеческие гены. Точнее – гены доктора Катла. – Спенсер поправил сползающие на нос очки. – В неволе им жилось очень плохо. Они хотели быть свободными. Ну и вот, однажды я вынес их из лаборатории в жестянке из-под маминого печенья. И отпустил.

– Ой, какой ты храбрый! – Новак прижала руки к груди. – Маман рассердилась, наверное?

– Она была в ярости, – кивнул Спенсер. – Когда поняла, что я сделал, она отправила в погоню своих громил. – Он показал на дверь камеры. – Они схватили меня и приложили к лицу тряпку со странным запахом. Я отключился. А очнулся уже здесь, в «Биоме». Меня заставляют работать на подземной ферме насекомых, выращивать образцы для её экспериментов.

– Тебя держат в рабстве? – ахнула Новак.

– Работать не так уж плохо. Мне даже нравится. – Спенсер бледно улыбнулся. – Но я скучаю по маме, да и беспокоюсь о ней. Она не знает, где я. – Он вздохнул. – По крайней мере, жуки спаслись. Я всё гадал, что с ними стало. – Вдруг он встрепенулся. – Если о них заботится сын доктора Катла, то они в хороших руках. Должно быть, они размножились, если смогли заселить целую гору. Надеюсь, когда-нибудь я её увижу.

Новак решила не говорить Спенсеру, что горы больше нет.

– Спасибо, что принёс мне еду! – сказала она, снимая крышку с тарелки. – Я ужасно проголодалась.

– Не за что.

Спенсер попятился к двери. Новак заметила, что он сжимает и разжимает кулаки.

– Мм… Кстати. Вероятно, тебе теперь нескоро случится поесть.

– А? – удивилась Новак.

– Лукреция Каттэр назначила твоё окукливание на послезавтра. Перед этим ты как минимум двадцать четыре часа не должна поглощать пищу.

– Ясно. – Новак смотрела на него снизу вверх. – А у тебя не найдётся жестянки, чтобы вынести меня наружу?

Спенсер поперхнулся и покачал головой.

– Прости… – прошептал он.

– Крипс, давай сюда! – заорал за дверью Данкиш. – Неохота за тебя получать нагоняй!

– Не грусти обо мне, Спенсер! – Новак протянула руку и погладила его по щеке. – Она меня специально для этого растила, но я лучше умру, а в окукливатель больше не полезу.

Спенсер низко опустил голову. Новак подумала, что он сейчас заплачет, но вместо этого он шепнул:

– Я помогу тебе, если смогу. Обещаю.

Дядя Макс быстрым шагом вывел всех на Староместскую площадь, в преддверии Рождества сплошь уставленную сувенирными палатками.

– Нельзя побывать в Праге и не увидеть этого!

Он обвёл рукой мятно-зелёные, медово-жёлтые и сизые, словно горлица, здания. Точь-в-точь картинки на коробках с шоколадными конфетами.