Майя Г Леонард - Битва жуков [litres]

– Пахнет вкусно.

– Неправда, – ответила Мотти. – Но желудок набить можно.

Эмма дала ей металлическую миску:

– Мотти, мне положи, пожалуйста, доверху! Я уже месяц нормальной еды не пробовала.

Дядя Макс сел рядом с Эммой.

– Так что тебе поведал о «Биоме» этот доктор Ленка? Что-нибудь полезное?

Она кивнула, продолжая жевать. Потом проглотила то, что было во рту, и ответила:

– Весь комплекс построен на основе шестиугольников.

Девушка вытащила из кармана сложенный листок бумаги – приблизительную схему, кое-как начерченную шариковой ручкой.

– Вот этот шестиугольник в центре – самый большой купол. Насколько я поняла, там полно растений, как в огромной теплице. Я обошла кругом всю конструкцию – высматривала всё, что возможно разглядеть снаружи. Ленка сказал, у каждого купола своё назначение. Вот в этом – помещения для учёных, в этом – для обслуживающего персонала. Один купол – у Лукреции в личном пользовании, туда и не заглянешь никак. В этом – кладовые, прачечная и так далее… И ещё вот этот. – Эмма ткнула пальцем в шестиугольник рядом с квадратиком, который она надписала: «Дверь». – Здесь находятся мониторы охранной системы, генераторы, серверная, климат-контроль и кондиционеры. Если пробраться в этот купол, мы сможем увидеть всё, что происходит в «Биоме».

– А здесь что? – Даркус показал ложкой на шестиугольник, на котором не было никаких пометок.

– Тюремные камеры, – ответила Эмма.

– Там, наверное, папа и Новак.

– Спенсер, скорее всего, в том куполе, где работают учёные, – прибавил Бертольд.

– Это – река. – Эмма провела пальцем по извилистой линии, пересекающей центральный шестиугольник. – А это – обрыв. Тут водопад. Ленка говорил, что под землёй, в центральном куполе, находится огромная ферма насекомых.

– Под землёй!

На Даркуса навалилось отчаяние. «Биом» такой громадный! Неизвестно, сколько времени понадобится, чтобы найти папу и Новак, даже с помощью жуков, а потом ведь ещё нужно будет каким-то образом вытащить их оттуда.

– Самая большая трудность, – Эмма указала на квадратик с пометкой «дверь», – заключается в том, что войти в этот стеклянный лабиринт можно только через один-единственный люк в земле. Крышка люка поднимается автоматически, а дальше проложен туннель. Я подходила к люку ночью. Открыть его вручную нет никакой возможности, а других дверей в комплексе нет.

Наступило долгое молчание. Все таращились на мятый бумажный листок.

– Спорим, я смогу её открыть! – сказал Бертольд, внезапно выпрямляясь.

– Что? – Эмма нахмурилась. – Что-то не верится. Я всё перепробовала!

– Даркус, дай мне твой рюкзак! – Бертольд расстегнул карман рюкзака, вынул приборчик и нажал на экран пальцем. Появился белый шестиугольник. – Вот этим и открою!

У Эммы на лице расплылась улыбка от уха до уха.

– Ну, детишки, вы не перестаёте меня удивлять! Откуда это у вас? Можно посмотреть?

Бертольд протянул ей прибор. Эмма повертела его в руках, провела пальцем по экрану, на что-то нажала.

– Нам это устройство дал американский энтомолог, его зовут Хенк, – сказал Даркус. – Когда Лукреция Каттэр улетела на вертолёте, куча вещей осталась валяться на тротуаре, вот там его и нашли.

– Похоже на дистанционные пульты, которыми пользуются её громилы. – Эмма вернула им прибор. – Бертольд, у тебя действительно в руках ключ от входной двери «Биома»!

Даркус уставился на чёрный прямоугольник.

– А если мы не сумеем заставить его работать… – Эмма ложкой собрала на тарелке остатки риса с бобами и положила в рот. – Всегда есть план «Б».

– План «Б»? – переспросила Вирджиния.

– Проникнем в купол по реке, – ответила Эмма, проводя языком по передним зубам. – Я сегодня утром видела, как ваши бывшие соседи именно так пытались забраться внутрь. И кажется, у них получилось, если только они живы остались.

– Хамфри и Пикеринг? – спросил дядя Макс.

Эмма кивнула:

– Тощий человечек, как будто из тонких палочек составленный, и здоровенный увалень. Их ещё арестовали после пожара в магазине.

– Они здесь?! – изумился Даркус. – Как это? Ну, то есть…

– Я думаю, они прилетели вместе с Лукрецией Каттэр. Появились здесь примерно тогда, когда приземлился вертолёт. – Эмма пожала плечами. – С тех пор долго шарахались по лесу. Парочка придурков-самоубийц! Приманили голодных хищников со всей округи.

– Представьте, если бы их слопал ягуар! – Вирджиния захихикала.

– Тебе не стыдно? – укорил её Бертольд. – Нехорошо так говорить!

Вирджиния скорчила рожу и напомнила:

– И это сказал мальчик, который заманил их в груду горящей мебели и всячески старался сжечь заживо!

– Неправда! В смысле… я не хотел…

Даркус засмеялся.

– Хорош, спать пора! – объявил дядя Макс, поднимаясь. – Завтра пойдём к «Биому» и составим план атаки.

Лукреция Каттэр согласилась с ним встретиться. Это его шанс поговорить с ней о Новак. Барти глубоко вздохнул и шагнул через порог. Помещение над лабораторией напоминало вестибюль дорогого отеля. За стойкой бара, у дальней стены, располагалась обзорная галерея с видом на купол «Аркадия». Лукреция стояла спиной к Барти, любуясь своим райским уголком. В центре красовался концертный рояль. Глядя вниз, Барти видел лабораторию, стеклянную стену и часть окукливателя.

– Что тебе, Бартоломью? – Лукреция, не оборачиваясь, знала, что он стоит позади.

– Меня беспокоит, что мы собираемся заставить Новак второй раз пройти через окукливание, – сказал Барти. – Это может её убить.

– А ты не думай о девчонке как о человеческой личности с именем. Думай о ней как о генетическом эксперименте. Она и имя-то получила только потому, что родилась. Одно время я называла её Ридикюльчик. – Лукреция засмеялась.

– Я так не могу. – Барти покачал головой. – И не хочу.

– Меня так умиляют твои слабости! – хмыкнула Лукреция. – Знаешь, твоя неспособность убивать – одна из причин, почему я не рассматриваю тебя как угрозу. Безнадёжная вера в то, что добро победит, лишает тебя силы и делает совершенно безопасным.

– Новак – ребёнок…

– Хватит! Девчонка подвергнется полному окукливанию, – оборвала его Лукреция. – Я не смогу стать такой, как желаю, не пройдя полной метаморфозы, а уверенности в успехе не будет, пока я не проверю весь процесс на практике. Испытывать лучше именно на ней, потому что она – моя генетическая копия. Мы – единственные два человеческих организма, прошедшие окукливание и оставшиеся в живых. Моя миссия слишком важна, чтобы рисковать собственной жизнью, поэтому ей придётся перенести второе окукливание, нравится тебе это или нет.