Марцин Гузек - Слава Империи [litres]

Заметила в глазах Годвина разочарование, поэтому сжала его руку крепче.

– Но когда ты уже сделаешь это как следует, тогда, думаю, ты услышишь «да».

Натаниэль протер глаза и налил себе еще вина. Он сидел в своей новой, значительно большей комнате за огромным солидным столом, полностью заваленным бумагами. В основном это были письма, что дошли до них по весенней распутице. Известия со всех окраин Империи, и во всех одни и те же недобрые вести. Половина Вольных Городов сдались еще до того, как конфликт разгорелся всерьез. Лишь три Города все еще держались, готовясь к войне и нападениям Нордов. Особенное упорство в борьбе за свою независимость проявлял, как всегда, Тонущий Порт. Считающийся повсеместно гнездом бандитов и пиратов, город располагался на полутора десятках мелких островков, что делало нападение без участия мощного флота обреченным на неудачу. Строго говоря, завоевать утопленников, как их прозвали, не смог никто и никогда. Единственные поражения, которые они испытали в своей истории, были результатом продолжающихся годы, а порой и десятилетия осад и блокад.

От задумчивости его оторвала скрипнувшая дверь. Он поднял взгляд и увидел Касс. Та стояла в дверях, явно колеблясь, входить или нет.

– Все в порядке? – обеспокоенно спросил Натаниэль.

– Да, вот только… – Она смутилась. Подошла к столу, какое-то время присматривалась к стоящему перед ним креслу, не уверенная в том, садиться ли ей. – Я ухожу, – выпалила она наконец, уставившись в пол.

– Что?

– Ухожу, – повторила она громче, все же усаживаясь. – С меня хватит. Эта ваша война уничтожила все. Я чувствую, что моя семья умирает, и не хочу стоять и смотреть на это.

– Касс, я… – Он не знал, что на это ответить. – Знаю, у нас есть некоторые проблемы, но я работаю над их решением.

– Ты не сможешь их решить. Не сможешь ничего исправить, – сказала она, наконец глянув ему прямо в глаза. – Все испорчено и никогда уже не наладится. Потому что Риа и Эдвин уже никогда не будут живы. И Магнус уже никогда не будет с нами. – Она с трудом сдерживала слезы. – Эта война будет продолжаться, и люди, которых я люблю, будут умирать. А в конце вы с Магнусом точно друг друга убьете, а я не хочу в этом участвовать. Я закончила, – резко кивнула она себе.

Натаниэль насупился. Этот день преподнес ему очередной удар.

– Пока я не ушла, хочу тебя попросить, – сказала Кассандра, когда успокоилась. – Я… – Она снова заставила себя смотреть прямо ему в глаза, – я хочу ребенка. Я хотела этого уже давно, и хотя Риа уже нет, я все еще… И я могла бы выбрать кого-то случайного, любого мужчину в городе, но хочу, чтоб отцом моего ребенка был кто-то такой, кто много для меня значит. И поэтому я выбрала тебя.

Натаниэль не мог поверить собственным ушам.

– Ты имеешь в виду… В смысле… Хочешь, чтобы я с тобой…

– Зачал ребенка, – кивнула она. – Знаешь, одна я этого сделать как-то не могу.

– А ты когда-нибудь… была с мужчиной?

Она отрицательно мотнула головой.

– То есть я был бы первым…

– Парнем – да. Но не льсти себе, Риа и я… мы делали… много разного. – Она слегка покраснела.

Натаниэль налил себе еще вина. Впервые со времени знакомства он увидел в Касс женщину. Солидно отхлебнул, пытаясь отогнать эти мысли.

– Я думала насчет Люциуса еще, – сказала она, прерывая тишину. – Но у Амелии была бы с этим проблема. Альдерман мне слишком уж как брат. И это оставляет только тебя. Ты один из моих лучших друзей, и ты, видимо, красив, хоть мне и трудно сказать точно, но я хотела бы, чтобы мой ребенок был красивым, и не скрою, у тебя такой профиль, что выглядит как с монеты, и… – Она прервалась, чтоб вдохнуть. – Ну, в общем, вот. Как видишь, это не пришло мне в голову внезапно. Я думала над этим всю зиму и выписывала все «за» и «против», так, как учил меня Морган. И у меня есть целый список с аргументами, который я оставила у себя в комнате, потому что на нервах о нем забыла.

Натаниэль использовал паузу для того, чтобы вклиниться в ее монолог.

– Я не гожусь на роль отца. И уж точно не сейчас.

– А мне и не надо. Совсем наоборот, я же тебе говорила. Я уйду, далеко от этой вашей войны.

– Но когда война закончится, – не уступал он. – Ты же сможешь вернуться. Будет…

– Так, как раньше? – В ее голосе послышалась горечь. – Не будет. Никогда. И я сомневаюсь, что эта война закончится в ближайшее время. Но если вы когда-нибудь перестанете убивать друг друга и ты найдешь меня и ребенка… Не знаю, тогда и посмотрим. Думаю, что планировать что-то на столь долгий срок в этой ситуации… – Она пожала плечами.

Еще долго они сидели в тишине. В голове Натаниэля мысли проносились так быстро, что не удавалось ухватить хоть одну. А потом Касс встала, поймала его руку и повела в сторону кровати.

Когда Натаниэль проснулся, солнце было уже высоко. Он догадывался, что столь долгий сон был результатом заклятия Касс. С полузакрытыми глазами он вспоминал предыдущую ночь. Она была неумелой, сперва стеснительной. И в ней не было настоящей страсти, зато было много смеха, больше, чем он когда-либо встречал в подобной ситуации. Вынужден был признаться себе, что это была лучшая его ночь уже за очень долгое время. Наконец он полностью открыл глаза и взглянул на пустую подушку. Он знал, что не застанет там Касс, прекрасно понимал, что скорей всего ее нет уже и в городе. Может быть, им никогда уже больше и не встретиться. Натаниэль медленно поднялся, вспоминая, как они попрощались перед тем, как она его усыпила, когда за окнами уже понемногу светало. Он подошел к столу, чувствуя пустоту и усталость более чем когда-либо раньше. На много миль вокруг у него не осталось ни одного друга. И сам он почувствовал, что всего лишь марионетка Ольги. К тому же все менее нужная марионетка, если брать во внимание содержание прибывающих ежедневно писем и известий. Он действительно хотел бы, чтобы это все удалось решить каким-нибудь более легким способом. Вдруг он подумал, что способ есть. И совсем простой.

Он схватил лист, занес перо и начал новое письмо, выводя вверху страницы обращение:

«Дорогой Магнус…»

Драган сидел на козлах, весело что-то напевая, а две его лошади сонно тащили воз, полный свежекупленных инструментов. Мужчина за свою карьеру купца повидал много весен в разных частях Империи, но нигде весна не была такой, как на Границе. Здесь действительно чувствовалось, что в мир возвращается жизнь, что кошмар зимы закончился, что начинается новый год, новый цикл. Это не чувствовалось столь же сильно ни в шумных городах Запада, ни на ледяном Севере или жарком Юге – перемены в погоде в это время года там были едва заметны. Весна же здесь всегда напоминала ему надежду. Жаль, не на этот раз. В этом году тающий снег означал, что близится новая война. На рынке говорили, что дикари пойдут в новый набег уже на днях, в лучшем случае через неделю-две. Говорили это, впрочем, лишь те немногие, которые все еще тут оставались. Большинство же людей из окрестных мест двинулись на запад, лишь только стал сходить снег. Бежали на Спорные Земли и в Центральные Территории, чтобы укрыться за железной стеной имперского легиона. Драган и сам подумывал, не забрать ли семью, но просто не мог на это решиться. Это была его земля, все его предки с незапамятных времен жили в этом самом доме, обрабатывали этот самый надел и делали мебель из местных деревьев. К тому же у мужчины был опыт торговли со склавянами, он даже знал несколько слов на их странном языке. Он рассчитывал, что если какая-то вооруженная банда и заберется в эти пустоши, то ему удастся с ними договориться. Если будет нужно, он даже готов был присягнуть на верность этой самой Кровавой Ольге. Да, оставаясь, он шел на значительный риск, но, подумав, Драган решил, что мотаться по трактам со всем скарбом было бы еще рискованней. Особенно сейчас, когда его жена лишь несколько дней назад родила третьего ребенка. Ну, строго говоря, четвертого, но один ребенок прожил слишком мало, чтобы его считать. Так случалось.