Анна Дэй - Фандом

«Надежды росток зародится, как крошка цветок».

Эти слова точно проникают мне в самую душу. Я иду за Дарреном по коридорам подземелья, поднимаюсь по лестницам, и слова пульсируют во мне в такт шагам.

Крошка цветок…

Это же… обо мне? Неужели я и есть крошка цветок, который принесёт надежду? Розу бы так не назвали. Розы большие, душистые. Помню, как Бабба сказала, когда мы встретились в первый раз: «Цветок фиалки мал, но прекрасен».

В каноне этого стишка не было, да только и меня в каноне тоже не было. Но звучат эти строки скорее как предсказание, а не как простенькая детская считалочка. Выходит, мне было предопределено спасти дефов, что абсолютная бессмыслица. Я понимаю: крылья бабочки могли повлиять на настоящее и будущее, но стихотворение было написано до рождения Эша. Не могла же я изменить прошлое и создать предсказание? И что ещё важнее, если это действительно предсказание, то невероятно нелепое. Я проиграла: революции на горизонте не предвидится. Это просто рифмованные строчки. Глупый детский стишок. Мне в личные предсказания куда лучше сгодится «Шалтай-Болтай».

Я так глубоко задумалась, что едва замечаю, где мы. Поднялись по ступенькам и стоим перед жёлтой дверью, за которой комната Кейти. На меня нисходит спокойствие: сейчас я услышу её голос с ливерпульскими нотками.

Даррен отпирает замок.

– Хозяин сказал, это твоя последняя награда.

Я вхожу в затхлую сырую комнатку, и дверь захлопывается за моей спиной.

Кейти развалилась на старом сером диване у дальней стены. При виде меня её личико с тонкими чертами освещает улыбка.

– Виола! – Она крепко обнимает меня, и я отвечаю не менее крепким объятием. – Это ты! А у нас тут бардачный бардачище!

Кейти действительно нечем заняться в этой комнатушке. Но хоть окно помыли, и сквозь стекло проникают солнечные лучи. Представляю, как Кейти с Торном вместе мыли окно и двигали диван. Интересно, о чём они при этом разговаривали?

На Кейти тёмно-синее льняное платье и коричневый вязаный свитер. Судя по нежному цветочному аромату, исходящему от подруги, Торн позволяет ей принимать ванну и наверняка снабдил мылом. Кейти похожа на героиню романов Джейн Остин даже больше, чем обычно, – на щеках румянец, словно она недавно вернулась с прогулки по холмам.

– Я так о тебе беспокоилась, – говорю я, оглядывая Кейти с головы до ног.

– Ты обо мне беспокоилась? – переспрашивает Кейти. – Я сижу тут в тишине и спокойствии, пока ты целыми днями шляешься по кошмарным лугам и садам. Как я рада, что ты вернулась!

– Я ненадолго.

Улыбка на лице Кейти тает.

– Пытаюсь разобраться, что тут к чему, – объясняю я.

Кейти с размаху снова плюхается на диван, поднимая клубы пыли.

– И как идут делишки?

Я сажусь рядом, пряча глаза.

– Плохо идут. Я здорово опозорилась. Элис влезла к Уиллоу в постель, и он не последовал за мной в город, как должен был по канону. Всё смешалось, и я не знаю, что делать.

– Что сделала Элис? – напряжённым голосом спрашивает Кейти.

– Не заставляй меня повторять.

Сжав тонкие пальчики в кулаки, Кейти бьёт по диванным подушкам, выбивая новые облачка пыли.

– Грязная маленькая шлюшка! Я-то думала, с чего это она так светится, собираясь к гемам… Тебя ведь ждала в конце концов виселица. Прости, я помню, ты не любишь об этом говорить.

– Не люблю, это правда. Но остаться в этом мире мне совсем не хочется.

Не пойму, какие чувства отражаются на лице Кейти: сожаление, гнев, надежда?

– Ничего, Ви. Игра ещё не окончена, – говорит она. – Остался ещё один день.

– Один день… А Уиллоу влюблён в Элис, а не в меня.

– Влюблён? – Прищурив зелёные глаза, Кейти сжимает в ниточку розовые губы. – Скорее это вожделение. Элис небось запрыгнула на парня, как мартовская крольчиха, и предложила себя безвозмездно и сразу. Скоро до него дойдёт, какая тупица ему досталась, и Уиллоу вспомнит о тебе.

– Думаешь, до завтра управится?

Кейти вздыхает:

– А что случится, если тебя не повесят? Мы все останемся здесь навечно?

– Скорее всего.

Кейти берёт меня за руку. Мы сидим уставившись прямо перед собой, следя за полётом пылинок.

– Спасибо за письмо, – наконец говорю я.

– Пришлось выбирать выражения! – ухмыляется Кейти. – Торн сказал, что прочтёт сам, прежде чем отправить тебе. Но я надеялась, ты всё поймёшь.

– И как у вас дела? – Теперь мы обсуждаем флирт с Торном.

– Неплохо, – улыбается Кейти. – Он ничего так, очень милый даже. Много рассказывал о Руфи. Он всё ещё её любит, хоть её повесили двадцать лет назад.

– Двадцать лет назад? Я и не знала, что прошло столько времени. В книге точных дат не указано, но в этом каноне вообще к предысториям персонажей отношение странное.

– Да, он хорошо сохранился для своего возраста, правда? Ему сейчас, должно быть, около сорока. Видимо, гемы стареют медленнее.

– Ты не забыла, что он злобный монстр и предводитель чудовищ?

Кейти смеётся:

– Нет, я прекрасно помню, как мерзко он вёл себя в тот первый день. Но здесь скучно и одиноко. С Торном хоть поговорить можно. И мне его немного жаль… Он иногда так смотрит на меня…

– Это ненормально, ты понимаешь? Ему почти сорок, а тебе – семнадцать.

– Наверное. Он не пристаёт ко мне, как озабоченный старикан, нет. Он меня… защищает, что ли. И он ничего такого не делал. Ведёт себя как истинный джентльмен.

– Ты всё-таки осторожнее тут… – вздыхаю я, обняв Кейти за шею. – С огнём играешь.

– А как там Нейт? – вдруг спрашивает Кейти, меняя тему.

– Нейт как Нейт.

С лица Кейти сошло напряжённое выражение, и она кажется мне такой красивой по сравнению с гемами. Чуть неровные брови, веснушки на носу, рот, который сильнее растягивается в улыбке с левой стороны.

– Что же теперь будет? – спрашивает Кейти.

– Не знаю. Если бы всё шло по плану, Уиллоу был бы сейчас со мной. В книге Роза с Уиллоу планируют сегодня сбежать от повстанцев. Помнишь? Во время нападения на бордель.

Кейти кивает.

– И если бы он был здесь и вы спаслись, то потом вас поймали бы гемы, ведь так?

– Так. Уиллоу и Роза добрались до реки и, пытаясь переплыть к ничейным землям… Но к чему это обсуждать? Уиллоу сейчас радуется жизни в постели с Элис.

Кейти о чём-то задумалась, постукивая пальчиками по обивке дивана, словно отбивая ритм этюда для виолончели.

– Что, если тебя поймают? Без Уиллоу. Что, если тебя всё же повесят завтра на танце повешенных?

– Ничего не выйдет. Уиллоу должен при всех объявить о своей любви ко мне. После его признания и началась революция. «Ружья, камни и палки – всё есть», – вспоминается мне строчка считалочки. – Без Уиллоу история не закончится, и я просто…

– …Просто умру на виселице. – Кейти заканчивает за меня ненавистную фразу. Мы смотрим друг другу в глаза, и я думаю, что Кейти жалеет и о знакомстве со мной, и о походе на «Комик-Кон», но она заговаривает о другом: – Этого мы допустить не можем. Уж если мне придётся протянуть остаток жизни в этой куче дерьма, то хоть с любимой подругой.