Ричард Бэккер - Воин Доброй Удачи [litres]

Люди часто оказываются в затруднительном положении, спотыкаясь на пути к целям, которые они не ставят себе, окруженные нелепостями, в которые они едва ли могут поверить. Они полагают, что маленькие непрерывности, которые характеризуют отдельные моменты, пронесут их через всю их жизнь. Они забывают о непостоянстве целого, о том, как племена и народы, словно пьяные, путешествуют по истории. Они забывают, что Судьба – это Блудница.

Порспариан ковылял вперед, выбирая путь среди разбросанных трупов. Сорвил быстро потерял из виду лагерь за окровавленными холмами. Выглянув наружу, он увидел только смерть и далеко раскинувшуюся гниль. Увидел шранков. Когда перед его глазами оказались их фрагменты – лицо, примостившееся на сгибе руки, рука, свисающая с поднятого запястья, – они показались ему почти человеческими. Когда он смотрел на них в толпе, они казались исчадием осушенного моря. Зловоние стало таким же густым, как и в лагере, ощутимым, как потный клубок, до такой степени, что кашель и рвотные позывы не прекращались, пока запах не превратился во вкус, который, казалось, висел на коже, – запах, который можно было лизать языком. Вороны собирались стаями на черепах, перепрыгивали с макушки на макушку, пронзая когтями глазницы. Стервятники горбились и ссорились из-за добычи, хотя падаль была везде. Жужжание мух все усиливалось, пока не превратилось в странный гул.

Порспариан шел, а Сорвил тупо следовал за ним, время от времени скользя по ошметкам мертвых тел или морщась от треска изогнутых ребер под сапогами. Он попеременно ловил себя на том, что разглядывает тяжело пыхтящего согбенного шайгекского раба и что избегает смотреть на него. Теперь он знал, что обманул сам себя, что не сумел добиться от этого загадочного человека ответа из страха, а вовсе не потому, что хитросплетения шейского языка были слишком трудны для него. Он реагировал не как мужчина, а как маленький мальчик, поддавшись детскому инстинкту прятаться и избегать, осаждать факты трусливым притворством. Все это время они не могли говорить и поэтому были чужими, и, возможно, каждый из них был так же страшен для другого. И теперь, когда он наконец-то мог спросить, наконец-то узнал, какое безумие приготовила ему Ужасная Мать, он должен был убить этого маленького… жреца, как звал его Цоронга.

Своего раба, Порспариана.

Сорвил сделал паузу, он внезапно понял загадочный ответ Цоронги, когда тот спросил его об Оботегве. «Может быть, это и к лучшему…» Он имел в виду эдикт аспект-императора, тот самый эдикт, что стоял за преступлением, которое собирался совершить Сорвил. Если сам он отказался бы от мысли убить ужасного незнакомца, то каково было бы Цоронге избавиться от любимого спутника детства, заменившего ему отца? Может быть, это и к лучшему, что Истиульские равнины проглотили мудрого старика целиком, что Оботегва споткнулся о небольшую кучку человеческих обломков – тряпок и разбросанных костей, – ничего не заметив.

Сорвил поймал себя на том, что моргает, глядя на фигуру раба, пробирающегося через овраги падали.

– Порспариан!.. – крикнул он, кашляя от вони.

Старик не обратил на него внимания. Вместо него закричала стая воронов – их карканье походило на скрежет маленькой армии напильников по жестянке.

– Порспариан, стой!

– Еще не там! – рубанул через плечо старик.

– Еще не где? – воскликнул Сорвил, торопясь за проворным рабом.

Кости торчали из застывшего мяса. Треснувшие древки стрел. Что делает этот человек? Может быть, это его способ сбежать?

– Порспариан… Смотри. Я не собираюсь убивать тебя.

– То, что происходит со мной, не имеет значения, – прохрипел шайгекец. Сорвил болезненно поежился от смутных воспоминаний о своем деде в его последние постыдные дни, о том, как тот совершал своевольные и бесчувственные поступки, подчиняясь гордому инстинкту…

– Порспариан… – Сорвил, наконец, схватил раба за костлявое плечо. Он хотел было сказать, что тот может бежать, что старик волен рискнуть, отправляясь в путь по открытым равнинам, может быть, довериться богине, которая освободит его, но вместо этого отпустил шайгекца, потрясенный тем, как быстро его рука нащупала кости под туникой, как легко он дернул раба, словно тот был всего лишь куклой из сухого дерева пустыни, обернутой в свиную шкуру.

Когда старик ел в последний раз?

Выругавшись на каком-то грубом языке, раб продолжил свой бессмысленный путь, и Сорвил встал, поглощенный осознанием того, что Порспариан не выживет на равнине, что освободить его – значит просто обречь на более медленную, гораздо более жалкую смерть…

Что все, кроме его казни, было бы актом трусости.

Последовал момент безумия, который Сорвил запомнит на всю оставшуюся жизнь. Он подавился криком, который был смехом, рыданием, успокаивающим шепотом отца. Какая-то жуткая напряженность бурлила вокруг него, что-то вроде искажения зрения, так что ему стало казаться, что торчащие копья и бесчисленные стрелы, которыми были утыканы вершины мертвых тел, проткнули его кожу и пригвоздили его. Туманное сияние сотен огней из крытых соломой нор, языки, похожие на свисающих улиток, внутренности, вываливающиеся из панцирей доспехов, высыхающие в папирусе…

«Она указывает твое место».

– Как?

«Как бы безумно это ни звучало, но я действительно пришел спасти человечество…»

Что?

«О-о-о-отец!»

И тут он увидел его… Грациозного и изящного, как айнонская ваза, глядящего на него. Лезвие его длинного клюва было прижато к гибкой шее. Аист сидел на пурпурном мертвеце, словно на высоком каменном выступе, и его снежный силуэт обрамляло выбеленное небо.

А Сорвил мчался за крошечным рабом, спотыкаясь и скользя.

– Что происходит? – воскликнул он, схватив Порспариана. – Ты мне все расскажешь!

Изборожденное морщинами лицо не выражало ни удивления, ни гнева, ни страха.

– Осквернение захватило сердца людей, – прохрипел раб. – Мать готовит нам очищение.

Он поднял теплые пальцы к запястьям Сорвила и осторожно снял его руки со своих плеч.

– И все это…

– Это обман! Обман!

Сорвил пошатнулся – таким безмятежным казался Порспариан, и такова была ярость его лающего ответа.

– Зна-значит, его война… – заикаясь, пробормотал король Сакарпа.

– Это демон, который носит людей так же, как мы носим одежду!

– Но его война… – Юноша скользнул взглядом по разбросанным и перемешанным трупам вокруг них. – Она реальна…

Порспариан фыркнул.

– Все это ложь. И все, кто последует за ним, будут прокляты!

– Но его война… Порспариан! Оглянись вокруг! Оглянись вокруг и скажи мне, что его война ненастоящая!

– Ну и что же? Потому что он послал своих последователей против шранков? Так мир полон шранков!