Макс Мах - Черная луна [litres]

– По голосу узнали, отец ?

– Что происходит? Зачем ты здесь?

– Хочу задать несколько вопросов, и, если ответишь на них без утайки и не станешь делать глупостей, убью тебя быстро и не трону никого из твоих домочадцев. Иначе обещаю тебе, ты будешь умирать долго и мучительно, но только после того, как в доме не останется ни одного живого человека.

– Что скажешь? – спросила она, завершив вступительную речь и зажигая щелчком пальцев огонь в камине.

– Ты колдунья? – враз охрипшим голосом спросил барон.

– Удивительно, не правда ли? – усмехнулась она в ответ. – Я, видишь ли, даже училась в Рогланском Коллегиуме, но не сошлась во мнениях с его настоятелем и вынуждена была уйти.

– Полагаю, ты изменила внешность, – несколько успокоившись, констатировал барон.

– Ты проницателен. Впрочем, ты сейчас сам все увидишь. Но сначала положи руки на стол.

Для того, чтобы связать руки и ноги человека воздушными жгутами, не нужно быть магом воздуха. Маг огня с этим справится ничуть не хуже. Во всяком случае, Герда справилась.

– Ну вот, – сказала она, обходя стол и садясь в кресло напротив барона. – Теперь можно показать лицо.

Она отбросила капюшон и опустила на шею скрывавший ее лицо шелковый платок.

– Госпожа де Фиен!

– Забавно, не правда ли?

– Чего ты хочешь?

– Ответов на вопросы, – честно ответила Герда. – Мой первый вопрос: я действительно дочь Георга?

– Да. – Короткий ответ, как точка, завершающая длинную историю.

– Сколько времени продолжалась связь? – Важное уточнение, и Герда не могла об этом не спросить.

– Пять лет, – нехотя ответил барон.

– Что произошло потом?

– Твоя мать умерла.

– Я спрашиваю о том, что произошло до того, как Георг ее убил?

– Король не убивал твою мать.

– А кто же ее убил?

– Не знаю.

– Знает, – сказала другая Герда , появляясь за спиной барона. – Подумай сама, Герда, все же очевидно. Ты просто никогда не смотрела на проблему под таким углом зрения.

«Я не смотрела на что?» – спросила себя Герда, и неожиданно картинка сложилась.

«Господи прости! – «охнула» мысленно Герда. – Но как я могла это пропустить?»

– Элла и Адель не приемные, а твои родные дочери. Я права?

– Да, – нехотя признал барон, ощутив под мышками пламя свечи.

– Отвечай на вопросы, и мне не придется тебя пытать, – усмехнулась Герда. – Как долго длилась твоя связь с их матерью? Хотя постой-ка! Если сравнить мой возраст с возрастом Эллы… Эти отношения начались примерно тогда же, когда и связь Александры-Валерии с королем.

– Да, – подтвердил барон.

– Нет, – покачала головой другая Герда . – Он врет.

– Ты врешь.

– Я не…

Договорить барон не смог, Герда заткнула ему рот воздушным кляпом и поджарила яйца. Штаны барона задымились, а сам он выгнулся в кресле дугой.

– Сейчас я открою твой рот. Заорешь, пеняй на себя.

Барон обмяк в кресле. По его лицу стекали капли пота вперемешку со слезами.

– Итак?

– Мы начали встречаться за полгода до того, как Александра-Валерия приехала в Эринор.

– А убила ее твоя нынешняя жена?

– Не убивай ее, Герда! – взмолился барон. – Она была в отчаянии и не ведала, что творит!

– Отчего же, – пожала плечами Герда. – Она освобождала для себя место рядом с тобой. Ты был женат, а у нее уже было две дочери, чье будущее было весьма проблематично… Удивительно другое. Меня она не любила, это понятно. Но она никогда меня… Вот оно как! – поняла вдруг Герда. – Если бы не ты, она воспитывала бы меня как родную! Это ты превратил меня в изгоя!

– Не один я, – устало покачал головой барон. – Ты мне была ненавистна, это правда, и я хотел передать тебя на воспитание твоим теткам в Горанде, но король запретил тебя отсылать.

– Что ж… – За последние дни Герда увидела уже третью альтернативную канву своей жизни. Она могла быть кем-то вроде Шарлотты, или воспитываться в семье барона вместе с двумя другими девочками, как родная дочь, или вырасти в Горанде…

– Ты помнишь, года три назад во время бала у короля…

– Ты имеешь в виду горандийку в синем платье?

– У тебя хорошая память, – удивилась Герда. – Я думала, придется долго объяснять…

– Так и ее, значит, знаешь…

– Значит, знаю, – кивнула Герда. – Но вот чего я не знаю, так это того, за что на нее тогда окрысился Георг?

Вопрос, который занимал Герду уже много лет. Ее ведь тогда никто не узнал. Во всяком случае, так ей казалось. И фамилию ди Чента во время бала король еще не мог знать. Тогда что?

– Она была горандийка, и на ней было платье, точь-в-точь такое, какое незадолго до своей смерти сшила себе твоя мать.

– Хочешь сказать, что Георг запомнил цвет и фасон?

– Я тоже запомнил, – признался барон.

– Ну, ладно тогда, – покачала головой совершенно обескураженная этим рассказом Герда, – последний вопрос. Почему ты меня выгнал в ту ночь и зачем послал за мной убийц, когда я покинула город?

– Выгнал, потому что испугался гнева короля. А убийц послал по его приказу. Сам бы я предпочел, чтобы ты просто исчезла. Но, когда стало известно, что маркиз дю Конде мертв, а ты и эта мерзавка виконтесса де Райер исчезли, король был в ярости, а я понял, что наступит день, и ты придешь за ответами.

– Тут ты прав, – кивнула Герда, вставая из кресла. – Я пришла…

Оставлять барона в живых было нельзя, да, если честно, и не хотелось. Но вот всех остальных домочадцев Герда пощадила. Ушла так же бесшумно, как пришла, и, бросив взгляд на небо, чтобы определить по положению луны, сколько времени ушло на первую половину «неотложного дела», отправилась ко дворцу герцога Сагана. Полночь – самое подходящее время поискать портрет матери.

Проникнуть во дворец второй раз оказалось гораздо проще, чем в первый, и Герда хотела уже отправиться к кабинету герцога, но ее остановила другая Герда , возникнув прямо в дверях, ведущих в очередной зал.

– Не торопись, – сказала она, выходя из плотной тени. – Подумай. Что здесь не так?

– Засада? – насторожилась Герда.

– Возможно, – согласилась с ней другая она. – Пока не знаю.

«Она почувствовала неладное, но не может знать причину, – сообразила Герда. – Значит, причина скрыта при помощи колдовства, но можно попробовать ее обнаружить».

Она скользнула к изящному придверному столику, на котором стоял серебряный шандал на три свечи. Но, к сожалению, это оказались новые свечи. Их еще ни разу не зажигали, и сила огня в них едва ощущалась, ее было недостаточно, чтобы почувствовать зажженные свечи в других помещениях.

«Камин!»

Да, камин в этой ситуации был предпочтительней. Даже погашенный, он хранил память ушедшего на покой огня. Присев рядом с камином из резного мрамора, Герда сняла перчатки и протянула руки к сложенным в ожидании своего часа дровам. Под ними все еще оставались «живые» угли. Немного, но достаточно для ее целей, и Герда потянулась через них к «проснувшемуся» огню. Минута, другая, – от напряжения на висках Герды выступил пот, – и вот уже она видит внутренним взором все, что доступно сейчас в доме живому огню. Переходя от печи к печи, от камина к камину, через лампады, свечи и колдовские светильники, Герда искала и находила живущих в доме людей. Большинство из них спали. Но, как выяснилось, не все. Один из домочадцев стоял, замерев, как охотник в засаде, и ждал, когда муха попадется в его сеть. Герда видела его прямо сквозь огонь, пылающий в огромном камине, и сразу же узнала Эугена. Осмотрелась в помещении, перемещаясь от одной зажженной свечи к другой, и поняла, что граф де Саган находится в зале, куда выходит дверь герцогского кабинета. Потом она разглядела огромную гексаграмму, начертанную цветными мелками прямо на мраморных плитах пола, и смогла различить символы, вписанные между линиями и на вершинах лучей. К сожалению, это была высшая магия, приблизиться к изучению которой ей так и не позволили. Герда не знала этих символов, как не знала и того, как должна сработать устроенная для нее ловушка, где и когда.