Кай Майер - Противостояние [litres]

Двор находился всего на три этажа ниже, но Финниану показалось, что они летят в бездонную шахту, глубже, чем подземный мир Либрополиса. Где-то там ждёт их мокрая от дождя мостовая. Саммербель рухнет первая, а через мгновение он и сам упадёт на камни… И вдруг сверху в него впились невидимые руки, и он повис в пустоте вниз головой. Вокруг него застыли дождевые капли, тоже словно забыв о гравитации. Одной рукой он удерживал неподвижное тело Саммербель. Влажная рука выскользнула из пальцев, и он наблюдал, как она летит вниз, глядя на её лицо.

Падение Саммербель затормозилось, но это не имело больше никакого значения. В глубине души он знал: уже минуты две как её нет в живых. Арбогаст убил её за дерзость тягаться с ним.

Финниан не слышал сам себя, лишь чувствовал, что кричит долго, истошно, полным ярости, ненависти и печали криком.

Сила, затормозившая его падение, покружила Финниана в воздухе и отпустила. Он больно упал на ноги, колени его подкосились. В следующий миг он уже подполз к Саммербель, приподнял её голову и сквозь завесу своих слёз увидел, что теперь её глаза были закрыты, словно перед падением на неё снизошёл мир, хотя он в это не мог поверить, как и во всё произошедшее. Её сонная артерия не пульсировала, по губам нельзя было угадать никакого дыхания, а кожа под каплями дождя стала холодной как лёд.

Он медленно поднял глаза: через двор к нему подошёл Арбогаст и схватил его за руку:

– Она мертва. А ты – жив.

Финниан хотел ударить его изо всех сил, но промахнулся, едва ощущая свои руки. Его слабость была следствием падения, но, вполне возможно, и влияния Арбогаста – теперь это было безразлично.

– Она… – начал он.

Но Арбогаст, вцепившись ему в волосы, закинул его голову назад и нагнулся.

– Мёртвая плоть. Ты не должен завершить свой путь, как она. Не должен, если только ты умён.

Как много вертелось у Финниана на языке: оскорбления, угрозы – но что это теперь изменит? Он ещё раз попытался ударить Арбогаста, в ответ агент заломил ему руку за спину и пихнул вперёд, так что Финниан лбом уткнулся в тело Саммербель.

– Мне очень жаль, мой мальчик, но тебе придётся покинуть свою мёртвую подружку и отправиться со мной.

– Никогда! – выпалил Финниан со стоном.

– Не думаю, что у тебя есть выбор. Мы вместе пойдём туда, где ты мне обстоятельно изложишь всё, что знаешь о потомках рода Розенкрейцев. А там поглядим, чего стоит твоя жизнь и готова ли Изида ради неё рисковать своей.

Финниан посмотрел на лицо Саммербель. Дождевая вода собиралась в уголках её глаз и струйками стекала по бледным щекам. Её рот был полуоткрыт, как будто в момент кончины она хотела что-то сказать. Одежда перепачкана. Светлые волосы слиплись от влаги. Книги врут, когда пишут, что мёртвый человек выглядит так, словно спит. Саммербель совсем не походила на спящую. Это было тело с чертами лица, хотя и искажёнными от падения, но всё ещё миловидными и печальными, как у потерянной в грязи куклы.

Финниан напрягся, силясь стряхнуть с затылка железные клещи Арбогаста, но агент это предвидел. Удар пришёлся Финниану в висок, а последнее, что мелькнуло перед его глазами, было мокрое бледное лицо Саммербель. Её застывшие губы. Капелька крови на прекрасной белой шее.

– Юль, – обратилась Фурия к маленькой блондинке, – если Рашель с Фейтом вернутся домой, где они появятся? В библиотеке? В своих комнатах? Где хранят они свои книги для прыжков?

– В библиотеке. Они часто пользуются старыми карманными брошюрами, в библиотеке даже специально для этого отведена полка с двойными экземплярами.

Девочка стояла в своём беленьком платьице, как керамический ангелок со сломанными крылышками. Неужели Фурия в одиннадцать лет тоже была такой крошечной и хрупкой? Тогда она жила только книгами, своими библиотечными открытиями и историями, новыми каждый день.

В последний раз она напрягла свои органы чувств, прощупывая библиомантическую ауру девочки, и снова не обнаружила ничего подозрительного.

– И для чего баронессе чтица? – спросила Кэт, в либрополисском гетто взявшая за правило никому не доверять, и уж тем более не тем, у кого такой невинный вид.

– Она почти слепая, – объяснила Юль. – И старая.

– Библиомантка, которая не может больше читать? – Казалось, эта мысль переполнила Кэт злорадством. – Может, нам следует пару годков повременить и весь этот цирк вокруг Академии рассосётся сам собой?

– Всё не так-то просто, – пояснила Фурия. – У них имеются потомки: Рашель и Фейт Химмель, Ливия Кантос. – Она чуть-чуть поразмыслила, но пришла к выводу, что, собственно, только эта троица когда-либо занимала общественность. Никто точно не знал, сколько в действительности главы трёх семейств произвели на свет детей. Даже в библиомантических кругах о частной жизни Кантосов, Химмелей и Лоэнмутов было мало что известно.

– Заберите меня отсюда, – снова принялась канючить малышка. – Я не хочу здесь оставаться.

Кэт поднесла губы к уху Фурии:

– Не можем же мы просто так взять её с собой в резиденцию!

– Мы переселили туда восемьдесят человек. А это ещё совсем ребёнок.

– Пожалуйста! – умоляла девочка. – Возьмите меня с собой в свою резиденцию!

– У нас с собой только одна книга для прыжка, – сказала Фурия. – Чтобы вас обеих отсюда переправить, мне потребуется прыгнуть три раза.

– В библиотеке достаточно книг, – заверила Юль.

– Но нам нужны такие, которые есть и там, куда мы перенесёмся. А подбор их займёт время. Да и Фейт с Рашелью могут в любую минуту объявиться. – Это и в самом деле было самой большой проблемой. В родительском доме Кэт они увернулись от Химмелей лишь по чистой случайности, здесь же дело могло принять совсем иной оборот.

«Но это ведь мой дом! – вдруг пронзило Фурию. – Дом моей семьи. Химмели его всего-навсего присвоили» .

Лицо девочки просветлело.

– А что, если все книги для прыжка поместить в холодильную камеру? Тогда Фейт и Рашель прибудут в холодильник, а мы запрём дверь снаружи.

Фурия покачала головой.

– Оба достаточно сильны, чтобы с лёгкостью открыть замок с помощью библиомантики.

– Тогда мы уничтожим книги!

– Фурия – библиомантка, – пояснила Кэт. – Она не имеет права уничтожать книги.

Юль не унималась:

– Но мы-то можем! Ты и я. Мы ведь не библиоманты.

Кэт нахмурилась:

– Что тебе внушает такую уверенность, что я не библиомант?

– У тебя нет сердечной книги, – парировало дитя. – И уж тем более такой нахальной, как у неё. – Чуть ли не с обвинительным выражением лица она указала на карман, где была спрятана книга Фурии.

Словно по команде, на волю высунулся клюв петушиной книги:

– Нахальство – это показывать на других пальцем, барышня!