Ирина Фуллер - Лебединая башня

Принцесса сидела на поваленном дереве и играла на лале особенно тоскливую мелодию. Именно за этим занятием ее обнаружил Даррит. Она ушла в лес, едва передав ожидавшим ее товарищам слова Мраморного человека. Ушла не слишком глубоко в чащу, поэтому по волшебным звукам музыкального инструмента Даррит быстро отыскал девушку.

Деревья здесь стояли голыми, их светло-серые стволы не были ни толстыми, ни высокими. Опушка казалась молодой, но мертвой. На пожухлой траве тонкой шалью лежала изморозь. Вдали, сквозь хрупкие деревья было видно бескрайнее поле, блеклое, но обещавшее яркие пейзажи в летнюю пору.

Омарейл подняла взгляд. Ей нравилось, как серо было вокруг: небо с тяжелыми пушистыми облаками, растения, земля. Казалось, на все у художника, что создавал этот пейзаж, была всего одна краска, и это так резонировало с тем, что происходило в душе принцессы.

Она бездумно уставилась на Даррита, мимоходом отмечая, что даже здесь, в глуши, вдали от всего и всех, после долгого пути, его сюртук был безупречен, а в кончиках начищенных до блеска ботинок можно было увидеть собственное отражение.

Он терпеливо ждал, когда она скажет хоть что-то.

Музыка оборвалась.

– Сова – эксплет.

Омарейл выдохнула эти слова, ожидая увидеть хотя бы удивленно поднятые брови. Но на лице Даррита не дрогнул ни один мускул. К ней пришло понимание.

– Ты знал?

Он отвел взгляд в сторону, словно не мог выдержать ее печальных глаз.

– Предполагал.

– Почему не сказал?

– Хотел убедиться. Это были не более чем догадки.

– Поэтому ты решил, что мы должны найти Мраморного человека? – уточнила Омарейл. – Не потому, что он знает «все», а потому, что он знает все об эксплетах?

Даррит чуть пожал плечом.

– Уверен, он был бы полезен в любом случае. Но теперь, – он внимательно взглянул в глаза Омарейл, – когда правда открылась, мы можем поговорить об этом. Вы готовы рассказать мне, что сообщил вам Эддарион?

Разумеется, она была готова. Какие между ними могли быть секреты? Норт знал о ней, возможно, больше, чем кто-либо. Но что он собирался с этим делать?

Выслушав принцессу, он соединил ладони, обтянутые кожаными перчатками, и задумчиво произнес:

– Что ж, в целом соответствует моим умозаключениям. В таком случае нам нужно решить, что делать дальше.

Омарейл взглянула на него из-под ресниц и улыбнулась. Она знала, знала, что он не бросит ее!

– У вас есть три пути, Ваше Высочество, – заговорил Даррит, глядя куда-то поверх деревьев. – Первый: вернуться во дворец так, чтобы никто не заметил, и сделать вид, что ничего не было. Дать Сове понять, что, если она будет сотрудничать, никто не узнает о ее манипуляциях. Убедить родителей, что никому не нужно знать о случившемся.

Омарейл фыркнула. Как, интересно знать, он собирался провернуть это?

– Давайте представим, что вам это удалось. Сову не удовлетворит такой исход, поскольку в таком случае ваши родители могут задаться вопросом: а истинно ли предсказание? Не удовлетворит он и вас: это будет означать, что вы должны будете провести остаток дней в заключении.

Поправив плащ, Омарейл укуталась в плотную ткань и уткнулась носом в меховой воротник.

– Второй: вы оставите дворец, начнете жизнь с нуля, станете простой женщиной со странностями, к которой будут приходить за советом и помощью, будете зарабатывать этим на жизнь. Родителям напишете письмо, в котором объясните, что им не о чем волноваться и у вас все хорошо.

Этот вариант сразу оттолкнул Омарейл. Она еще не успела обдумать его, а все ее существо уже воспротивилось. Она была принцессой! Пускай она и видела плюсы: никаких обязательств, никаких правил, никаких интриг. Она могла бы стать себе хозяйкой, могла бы выйти замуж за кого угодно. Она посмотрела на Даррита. По его лицу было трудно что-то прочесть, а ей хотелось знать, как он сам относился к этой идее. Но он лишь ждал ее реакции.

Омарейл покачала головой.

Семья много значила для нее. Она не готова расстаться с ними. И просто невыносимой была мысль о том, чтобы так их разочаровать.

А еще в тот момент Омарейл поняла, что никогда прежде серьезно не задумывалась о своем предназначении. Всю жизнь она воспринимала необходимость править страной как данность. С самого детства ее готовили к роли будущей Королевы. Весь ее быт, весь досуг, все образование были направлены на то, чтобы сделать из нее достойную представительницу династии.

И когда, казалось бы, неизбежное будущее оказалось под угрозой, принцесса поняла, что чувствует свою ответственность перед жителями Ордора. Увидев жизнь простых людей, она поняла, что действительно хочет управлять страной. Омарейл начала замечать множество вещей, которые могла бы улучшить, начала понимать, где могла бы помочь.

Разумеется, она чувствовала недостаток опыта и знаний, понимала, что еще не готова принять роль Королевы. Несмотря на то что учителя и наставники многое ей рассказывали и объясняли, только теперь к ней начало приходить понимание сути вещей. По-настоящему почувствовать, что значит плохие дороги, она смогла только после нескольких часов в повозке.

Да и от мысли о том, что Сова продолжит творить свое беззаконие и фактически управлять страной, ее начинало трясти. Нет, это была война между ними, и Омарейл не собиралась проигрывать.

– Наконец, третий путь, – заговорил Даррит уверенно, будто бы знал, что принцесса откажется и от второго варианта, – самый сложный и непредсказуемый. Открыть правду всему королевству. Выступить против Совы и вернуть вам право на престол и на жизнь. Ту жизнь, которой вы заслуживаете.

Омарейл решительно поднялась на ноги, прямо глядя Дарриту в глаза.

– И как мы это сделаем?

– Это потребует от нас тщательной подготовки.

– Но если все узнают, что я сделала, действительно может начаться гражданская война. – Она с тревогой вглядывалась в спокойное лицо.

– И мы будем к этому готовы.

– Но тогда все будет выглядеть так, будто предсказание было настоящим.

Даррит положил руки ей на плечи, пристально глядя в глаза.

– Омарейл, если начнется гражданская война, это вовсе не означает, что вы ее проиграете. Ваш предок, Сол, пришел к власти, создав порядок из хаоса. Может быть, вам суждено повторить его судьбу.

Его голос, взгляд, прикосновение – все это принесло Омарейл успокоение. Тревоги не оставили ее полностью, но напряжение, сковывавшее и дыхание, и все мышцы в теле, чуть отпустило. Она смогла сделать глубокий вдох и почувствовать знакомый запах одеколона. Сейчас ярче всего были нотки бергамота и лаванды. Она почувствовала, как страх перед неизвестностью, перед неопределенностью будущего отступает.

– Я буду бороться, – сказала она.