Джо Аберкромби - Холодное железо: Лучше подавать холодным. Герои. Красная страна

— Какая уж теперь разница, — досадливо отмахнулся Зобатый.

— Наверно, никакой. Грязь есть грязь, прах есть прах. На нем все равно была тень с той самой поры, как убили его брата. Это было видно по нему. Во всяком случае, мне. Парень все одно долго бы не протянул.

Вот уж утешение.

— Как остальные?

— Весельчаку Йону поставили зарубку-другую. Брека нога по-прежнему беспокоит, хотя он об этом не говорит. Ну а так все в добром здравии. Во всяком случае, не хуже прежнего. Чудесница вот думает, как бы нам похоронить Агрика рядом с братом.

— Хорошо.

— Тогда давай, наверное, выроем яму, пока никто другой на то место не покусился?

Зобатый со вздохом огляделся по сторонам.

— Если у вас отыщется свободный заступ. А я подойду сказать слова.

Конец дня вполне в духе его начала. Не успел Зобатый отойти на пару шагов, как у него на пути оказался Трясучка.

— Тебя желает Доу, — сказал он скользким шепотом, и шрамом, и угрюмой ухмылкой напоминая самого великого уравнителя, не иначе.

— Ладно, — Зобатый почувствовал неудержимое желание вновь взяться за заусенцы. — Скажи им, что я сейчас подойду. Я же недолго там буду?

Вместо ответа Трясучка пожал плечами. Если у Зобатого учиненная мясорубка не вызывала добрых чувств, то Черный Доу деяниями дня был, похоже, доволен. Он стоял, прислонясь к камню, с недоеденным яблоком в руке, лицо забрызгано кровью.

— Зобатый, репей старый! Куда ты, черт возьми, подевался?

— Честно говоря, ошивался по хромоте своей в хвосте.

Неподалеку от вождя бдили с обнаженными мечами Треснутая Нога и несколько его карлов. С учетом одержанной победы что-то многовато стали.

— Я уж думал, ты убился, — сказал Доу.

Зобатый поморщился, подволакивая пылающую ногу. Не знаю, как вы, а мы не против еще немного пожить.

— Да вот прыти не хватило оказаться среди убитых. За молодыми разве угонишься. Стоять я буду там, где укажешь, а вот переть на скорости вперед — это занятие для молодых.

— Но ведь я как-то успел с передними рядами.

— Не у всех такой аппетит к крови, как у тебя, вождь.

— Да, я такой. Даже не припомню, когда за день все так славно удавалось.

Доу положил руку Зобатому на плечо и вывел его на пятачок между камнями, откуда открывался вид на юг через долину. То самое место, где стоял Зобатый, когда впервые заметил приближение Союза. Как все изменилось за считаные часы.

В скудеющем предзакатном свете обветшалая стена словно ощетинилась отблесками оружия. То же самое вниз по склону. Там копали рвы, затачивали колья, Герои превращались в крепость. Несколько ниже южный склон холма, как мусор, устилали тела, далеко, до самых садов. От одного трупа к другому перепархивали вначале люди, затем вороны — мусорщики, каркающие счастливым хором. Согнанный подневольный люд стаскивал в кучи для предания земле раздетые тела — один труп неотличим от другого. Когда человек умирает в мирное время, по нему текут потоки слез, собираются процессии; родственники, друзья и знакомые говорят друг другу слова утешения. Того же, кто погибает на войне, хорошо если присыплют достаточным количеством грязи, чтобы он не смердел.

Доу поманил пальцем:

— Трясучка.

— Да, вождь.

— Я слышал, в Осрунге пленен кто-то из знати. Офицер Союза или еще кто. Почему бы его сюда не притащить и не посмотреть, что из него можно вытянуть в плане полезных сведений?

Глаз Трясучки оранжево блеснул в луче заката.

— Сделаем.

Он пошагал, переступая трупы легко, как палые листья. Доу проводил его хмурым взглядом.

— Надо ж чем-то загружать подчиненных, да, Зобатый?

— Наверное.

Интересно, чем Доу собрался загрузить, черт возьми, самого Зобатого.

— Н-да, за день сделано немало.

Доу отбросил огрызок яблока и хлопнул себя по животу с видом человека, который сегодня впервые наелся вдосталь, а несколько сотен трупов — это так, объедки.

— Так точно, — ответил Зобатый.

Может, ему и самому не мешало попраздновать. Выдать коленце, хотя бы одной ногой. Спеть, чокнуться со всеми кружкой браги. Но нет, все болит. Болит, и спать охота, а проснуться в доме у воды, и никогда больше не видеть ни единого поля сражения. Тогда не придется нести околесицу над прахом Агрика.

— Ну вот. Оттолкнул их назад, к реке. По всей линии, — Доу величаво махнул на долину рукой с почерневшей запекшейся кровью под ногтями. — Ричи одолел частокол и выпнул Союз из Осрунга. Скейл занял Старый мост. Золотой отогнал всю эту братию через отмель. Там его остановили, но… Прямо-таки настораживает: слишком уж все гладко у меня получается.

Черный Доу подмигнул Зобатому. Не сигнал ли это к тому, чтобы в спину вогнали нож?

— Надеюсь, народ теперь не будет брюзжать, что я не такой боец, за которого меня принимали?

— Да нет, наверно.

Как будто Доу его за этим позвал.

— Вообще-то Трясучка говорил, я тебе для чего-то нужен.

— А что, паре старых вояк после битвы и поболтать нельзя?

Ножу в спине Зобатый удивился бы куда меньше, чем этому.

— Почему, можно. Просто не думал, что в собеседниках у меня будешь ты.

Доу помолчал.

— Да и я тоже. Пожалуй, мы оба должны быть удивлены.

— Так точно, — сказал Зобатый, не зная, что добавить.

— Завтра мы можем подпустить к себе Союз, — сказал Доу. — Так что побереги свои старые ноги.

— Думаешь, они осмелятся? После всего этого?

Доу ощерился.

— Мы задали Челенгорму хорошую трепку, но за реку не переправилось и половины его людей. А ведь это только одна дивизия из трех.

Он указал в сторону Адвейна, где в сумерках мигали огоньки — яркие точки факелов, отмечающие траекторию движения вражеской армии.

— Там подводит свои полки Миттерик. Свежие, готовые к бою. А с другой стороны, я слышал, идет Мид.

Палец Доу двинулся влево, к дороге на Олленсанд. Огни виднелись и там, едва различимые в такой дали. Сердце захолонуло.

— Так что работы здесь будет хоть отбавляй, насчет этого не волнуйся. — Доу подался ближе и вцепился пальцами Зобатому в плечо. — Все у нас только начинается.

Ваше августейшее величество,

с огорчением довожу до Вас, что Ваша армия и Ваши интересы на Севере пострадали самым серьезным образом. Сегодня утром передовые отряды дивизии генерала Челенгорма достигли городка Осрунг и заняли сильную позицию на холме, опоясанном кольцом древних камней, именуемых Героями. Однако подкрепления задержались из-за плохого состояния дорог, и прежде чем наши основные силы переправились через реку, северяне атаковали большим числом. И хотя сражались со всей отвагой, Шестой и Ростодский полки оказались опрокинуты. Утерян штандарт Шестого полка. Потери исчисляются тысячей убитых и примерно таким же количеством раненых. А еще многие оказались в руках врага.