Джо Аберкромби - Холодное железо: Лучше подавать холодным. Герои. Красная страна

— Исключительно уважаемая, — прохрипел писатель, выглядевший так, будто его слегка мутило.

— Нам лучше выдвигаться в путь, — сказал Даб Свит, подходя к фургону с задранной головой. — Я считаю, детей нужно вернуть в Криз.

— Конечно, друг мой, — улыбнулся Коска. — Мне будет вас не хватать. Без ваших замечательных навыков, не говоря уже о прочих поразительных талантах, наша победа не была бы достигнута. Людская молва не преувеличивает, когда речь заходит о вас, не так ли, Суорбрек?

— Это легенды, обросшие плотью, генерал, — пробормотал писатель.

— Мы должны будем посвятить им главу. А может, и две! Всего наилучшего вам и вашим друзьям. Я буду рекомендовать вас при первой же возможности! — Коска отвернулся, как будто говорить было больше не о чем.

Свит посмотрел на Темпла, но тот лишь пожал плечами. С этим он тоже ничего не мог поделать.

Старый разведчик откашлялся.

— Есть еще вопрос по поводу нашей доли. Насколько я помню, мы оговаривали одну двадцатую…

— А как насчет моей доли? — Кантлисс протиснулся мимо Свита, сверкая глазами. — Это я подсказал вам, где искать бунтовщиков! Я вывел на чистую воду этих ублюдков!

— Точно! Именно ты! — воскликнул Коска. — Ты — подлинный пророк-детокрад. Мы все обязаны тебе успехом!

Жадный огонек вспыхнул в налитых кровью глазах Кантлисса.

— Так… что мне причитается?

Балагур, подобравшись сзади, сноровисто накинул петлю ему на шею. Не успел Кантлисс оглянуться, как Джубаир навалился на веревку, переброшенную через балку разрушенной башни, всем своим немалым весом. Когда пятки разбойника оторвались от земли, пенька заскрипела. Одной ногой он выбил чернильницу из рук Суорбрека, забрызгав листы записной книги. Писатель отшатнулся с посеревшим лицом, когда Кантлисс потянулся сломанной рукой к удавке.

— Оплачено сполна! — прокричал Коска.

Кое-кто из его людей поддержал, но без особого воодушевления. Один швырнул огрызком, но промазал. Большинство и бровью не повели.

— О Боже… — прошептал Темпл, изо всех сил теребивший пуговицы и не отрывавший взгляда от просмоленных досок под ногами. Но он все равно видел, как бьется тень повешенного Кантлисса. — О Боже.

Балагур обмотал веревку вокруг пенька и завязал узел. Хеджес, шагавший к фургону, закашлялся и осторожно пошел обратно, больше не улыбаясь. Шай плюнула сквозь зубы и отвернулась. Кроткий спокойно наблюдал, пока Кантлисс не перестал дергаться. Его ладонь ласкала рукоять меча, который он взял у Народа Дракона. Потом хмуро покосился на дверь, за которой скрылся Савиан, и отбросил куриную косточку.

— Семнадцать раз, — сказал Балагур, морща лоб.

— Что семнадцать раз? — удивился Коска.

— Дернулся семнадцать раз. Не считая последнего.

— Последний раз был скорее судорогой, — выразил мнение Джубаир.

— Семнадцать — это много? — спросил Старик.

— Так себе, — пожал плечами Балагур.

— Вы что-то говорили о своей доле, насколько я припоминаю? — Коска повернулся к Свиту.

Старый разведчик посмотрел на Кантлисса, который раскачивался туда-сюда на поскрипывающей веревке, кривым пальцем оттянул воротник и тоже выбрал легкий путь.

— Что-то я позабыл, о чем это я. Думаю, лучше всего мы вернемся в Криз, если вы не возражаете.

— Как вам будет угодно.

Под ними первый из наемников опрокинул вверх тормашками свой мешок, и золото с серебром выскользнуло, образовав сверкающую кучу на столе. Генерал водрузил шляпу на голову и поправил перо.

— Счастливого пути!

— Старый гребаный дерьмовый мудак! — выкрикнул Свит, ударяя палкой по ветке, нависающей над дорогой. Снег осыпал всадников. — Гребаный Говнимо Говноско! Траханный в жопу старый ублюдок!

— Ты это уже говорил, насколько я помню, — проворчала Шай.

— Он говорил — ублюдочный старый жопотрах, — возразила Кричащая Скала.

— Моя ошибка, — согласилась Шай. — Это полностью меняет дело.

— Какого хрена тебе не нравится? — рявкнул Свит.

— Нет, меня все устраивает, — ответила Шай. — Он — гребаный ублюдок.

— Дерьмо… Мать вашу… Дерьмо… Мать вашу… — Свит ударил коня пятками и стегнул палкой по стволу дерева, мимо которого ехал. — Я поквитаюсь с этим ублюдком, набитым глистами. Это я обещаю!

— Да наплюй ты, — проворчал Кроткий. — Бывает, что ты не в силах ничего изменить. Надо трезво смотреть на жизнь.

— Это было моей надеждой на обеспеченную треклятую старость! Он украл ее!

— Но ты еще дышишь, верно?

— Тебе легко говорить! Ты не терял все до последней монеты!

— Я терял и больше, — глянул на него Кроткий.

Мгновение-другое Свит просто открывал и закрывал рот, а потом, крикнув: «Мать вашу!», бросил палку на обочину, в лес.

Повисла холодная и тяжелая тишина. Только позвякивали железные ободья колес Маджудова фургона, негромко гремела передвижная кузня, накрытая парусиной, да скрипели на снегу копыта лошадей по дороге, изрезанной колесами спешивших из Криза предпринимателей. Пит и Ро лежали рядом под одеялом, прижимаясь друг к другу, и мирно сопели во сне. Шай смотрела, как они легонько покачиваются в такт подпрыгиванию фургона.

— Я думаю, у нас получилось, — сказала она.

— Да, — кивнул Кроткий, но он не выглядел торжествующим. — Я тоже так думаю.

Они миновали еще один поворот виляющей между холмами дороги, которая шла мимо полузамерзшего ручья — зазубренный лед наползал от каждого берега, едва не смыкаясь на стремнине.

Шай не хотелось разговаривать. Но раз уж мысль засела у нее в голове, не давая покоя от самого Бикона, не было смысла продолжать утаивать ее.

— Они будут его пытать, да? Выспрашивать?

— Савиана?

— А кого же еще?

— Это точно, — изуродованная половина лица Кроткого дернулась.

— Не радует.

— Действительность всегда мало радует.

— Он спас меня.

— Да.

— И тебя.

— Верно.

— И мы какого-то хрена бросим его без помощи?

Лицо Кроткого снова дернулось, задвигались желваки на скулах, он сердито смотрел перед собой. Чем дальше они уходили от гор, тем больше редел лес, в усыпанном звездами ясном небе сияла полная круглая луна, заливая светом плоскогорье. Широкое, каменистое, покрытое колючим кустарником и ковром сверкающего снега пространство выглядело так, будто здесь никогда не было жизни. Через него, словно рана от меча, протянулась старая имперская дорога. Шрам на земле, ведущий в Криз, который спрятался за темными холмами на горизонте.

Лошадь Кроткого замедлила шаг, а потом остановилась.

— Будет стоянка? — спросил Маджуд.

— Ты пообещал быть моим другом до конца жизни, — сказал Кроткий.

— Да, так и было, — кивнул торговец.

— Тогда езжай. — Кроткий оглянулся, развернувшись в седле. Позади, над заросшими лесом горными склонами полыхало зарево. Наемники разложили в середине Бикона огромный костер, чтобы осветить свой праздник. — Дорога хорошая, луна будет светить долго. Не останавливайся до утра, гони лошадей быстро, но размеренно. Завтра ты будешь в Кризе.