Ллойд Александер - Замок Ллира [litres]

Акрен ревела и вопила, словно безумная. Лицо ее исказилось в бессильной ярости. Все еще сжимая Золотой Пелидрин, Эйлонви закрыла глаза и упала на пол.

Гвидион прыгнул вперед.

– Твоя сила иссякла, Акрен! – воскликнул он.

На короткий миг волшебница пошатнулась, затем бросилась бежать из Большого зала. Тарен, не обращая на пламя никакого внимания, метнулся к Эйлонви и с трудом поднял ее. Гвидион тем временем устремился в погоню за Акрен. Бард выхватил меч и последовал за принцем Дон. Мэгг исчез. Гурги и Рун поспешили на помощь Тарену. Через несколько мгновений вернулся мертвенно-бледный Ффлеуддур.

– Паук пытается нас утопить! – крикнул он. – Мэгг открыл ворота к морю!

В тот же миг, как бард сказал это, Тарен услышал грохот приближающегося прибоя. Стены Каер Колур дрожали. Взвалив бессознательную Эйлонви себе на плечи, Тарен, шатаясь, шагнул в разрушенный проем. Карр кружила над башнями замка, отчаянно каркая. Ффлеуддур торопил спутников, увлекая их к воротам, где была надежда найти лодку. Тарен с тяжелой ношей на плечах следовал за ним. С ужасом он увидел, что окованные железом ворота почти снесены с петель свирепым потоком воды. Обескураженные и растерянные, они повернули назад, а пенистый прилив обрушивался на остров, как разъяренный зверь.

За стенами на гребне высокой волны колыхался корабль Акрен. Мачта его покосилась, паруса хлопали. Спасшиеся воины королевы цеплялись за борта, пытаясь выбраться на палубу. На носу корабля стоял Мэгг. Лицо его было искажено ненавистью и мстительной злобой. Он потрясал кулаками в сторону рушащейся крепости. Обломки лодки Гвидиона кружились в водовороте волн. Тарен понимал, что вместе с лодкой гибнет их надежда отсюда вырваться.

Стены рушились под натиском волны. Камни содрогались и раскалывались. Башни Каер Колур раскачивались, земля под ногами Тарена дрожала.

Над воем и грохотом зазвенел голос Гвидиона:

– Спасайтесь! Каер Колур разрушен! Прыгайте дальше от стен, или они раздавят вас!

Тарен видел, как принц из Дома Дон вскарабкался на самую высокую часть береговой насыпи, куда убежала Акрен. Он пытался увести ее от падающих камней, но она отбивалась и царапала ему лицо. Ее визг и проклятия прорывались сквозь грохот прибоя. Насыпь осела. Гвидион зашатался и упал.

Стены рухнули. Последний барьер между ними и рассвирепевшим морем пал. Шипящая пелена воды закрыла небо. Тарен прижал Эйлонви к себе. Соленая пена душила, безжалостные удары упругих волн почти вырвали девушку из его рук. Он пытался встать, но остров вокруг раскалывался и тонул в гигантском водовороте. Вцепившись в Эйлонви, Тарен последним усилием вырвался из цепкой круговерти волн. Закрученные высокие буруны, увенчанные гривами грязной пены, словно дикие лошади, швыряли его из стороны в сторону.

Он то исчезал под волнами, то выныривал, а море отнимало у него силы, не давало дышать. И все же он не терял надежды, потому что волны несли его вместе с хрупкой ношей к спасительному берегу. Ошеломленный, полуослепший, Тарен различил средь черно-зеленых гребней утихающий на мелководье прибой. Он попытался грести свободной рукой, но обессиленное тело его уже не слушалось. Он провалился в темную бездну.

Тарен очнулся под низким серым небом. Рев в ушах не был шумом прибоя. На юношу смотрели два огромных желтых глаза. Рев стал громче и явственнее. Жаркое дыхание опалило его лицо. Когда взор Тарена окончательно прояснился, он увидел ряд острых зубов и пару ушей с кисточками. В страхе он сообразил наконец, что распластан на земле, а над ним нависла Ллиан и одна ее огромная лапа покоится у него на груди. Он закричал и попытался высвободиться.

– Привет, привет. – Теперь над ним склонился принц Рун. На круглом его лице сияла прежняя безмятежная улыбка.

Рядом стоял Ффлеуддур. Бард, как и Рун, вымок до нитки, с его желтых волос свисали водоросли.

– Только не двигайся, – сказал Ффлеуддур. – Ллиан не сделает тебе ничего плохого. Она настроена вполне дружелюбно, хотя, признаюсь, способ, которым она это выражает, довольно странный. – Он потрепал гигантскую кошку по голове и почесал ей подбородок под грозными челюстями. – Ну, Ллиан, – ласково уговаривал он, – ты же хорошая девочка. Не стой на моем друге. Он еще к этому не привык. Возьми себя в лапы, вернее, убери свою лапу. А я наиграю тебе прекрасную мелодию, как только высохнут струны на моей арфе.

Ффлеуддур еще раз обернулся к Тарену:

– Мы должны поблагодарить Ллиан за то… в сущности, за все! За все, что она сделала. Ведь это она выловила нас всех по очереди из воды, после того как нашу бравую команду смыло в море. Если бы не она, боюсь, мы бы так и остались в пучине.

– Это было на самом деле удивительно, – вставил принц Рун. – Я был уверен, что уже утонул, и самое странное, совсем не заметил, как это произошло!

– А мне, честно говоря, стало не по себе, когда я очнулся и увидел сидящую рядышком Ллиан, – засмеялся Ффлеуддур. – Между ее лап лежала моя арфа, как будто она не могла дождаться, когда я проснусь и начну играть. Эта красавица просто сходит с ума от моей музыки! Именно поэтому она все время шла за нами следом. И, клянусь Великим Белином, я рад, что она это сделала! Однако, думаю, она наконец поняла, что всему свое время. Смотрите, как она нежна! – добавил он, когда Ллиан стала тереться о его плечо головой с такой силой, что Ффлеуддур еле удержался на ногах.

– Где остальные? – с беспокойством спросил Тарен.

– Карр исчезла, – ответил бард. – Гурги отправился собирать прибитые к берегу обломки досок и щепки для костра. Бедняжка, он все еще побаивается Ллиан. Но скоро привыкнет. Я и сам ее сильно полюбил. Не часто попадается такой замечательный слушатель. Думаю, я оставлю ее у себя. Или, – с сомнением добавил он, когда громадная кошка принялась тереться усами ему о шею и обнимать барда своими мощными лапами, – или, быть может, правильнее сказать, она оставит меня у себя…

– Что с Эйлонви, с Гвидионом? – не успокаивался Тарен.

Бард отвел глаза.

– Ну, здесь они, здесь, – пробормотал он. – Гвидион сделал все, что мог.

Тревожное предчувствие подняло Тарена на ноги. Невдалеке у большого валуна на коленях стоял Гвидион. Перед ним лежали два неподвижных тела. Тарен, спотыкаясь, двинулся вдоль берега к нему. Гвидион глядел поверх тел. Лицо его было грустным и озабоченным.

– Эйлонви жива, – ответил он на немой вопрос, застывший в глазах Тарена. – Большего я сказать не могу. Единственное, что я знаю наверняка: она уже не во власти Акрен.

– Акрен… значит, она мертва? – спросил Тарен, вглядываясь в укутанное черным плащом тело.