Евгения Сафонова - Кукольная королева [litres]

– А даже если он тот самый колдун, то его племянники не подозревают, рядом с каким монстром живут, и тогда мы тем более обязаны помочь им, – это Джеми произнёс куда воодушевлённее, чем всё предыдущее. – Вывести его на чистую воду и открыть им глаза!

Снова эти его паладинские замашки, подумала Таша, в которую возможность встречи с кукловодом как раз не вселяла никакого воодушевления. И после визита оборотня больше всего ей хотелось попросить Арона оседлать коней и уже через час оставить Пвилл далеко позади.

…нет, Таша. Это трусость. Бежать проще – бежать и надеяться, что однажды, как-нибудь всё закончится, и закончится хорошо. Но, снова убежав, сестре ты никак не поможешь.

– Хорошо. – Она тихо отставила почти полную кружку на пол. – Я согласна.

Просветлевшее лицо дэя успокоило её лучше, чем что-либо за вечер.

В конце концов, это Арон догадался о таинственной игре, в которую её ввязали. И едва ли он стал бы так рваться к чему-то, от чего не сможет их защитить.

– Тогда завтра герцог ждёт всех нас к обеду. Вчера призрак опять объявился в особняке. Мы погостим у Норманов, пока не укажем их беспокойному гостю на дверь… вернее, на тот свет.

– Призрак должен быть тесно связан с герцогом. Или с его домочадцами. Такие духи не привязаны к дому, они всюду следуют за тем, из-за кого не сумели упокоиться с миром, – сказал Джеми. – Я смогу поговорить с герцогом?

– Как только прибудем под его кров.

Беседу прервала Кира, пропрыгавшая в детскую на одной ножке и заявившая, что ей пора спать, а «дядю Джеми и святого папу буся зовёт пить вечелний чай» (Джеми вчера пытался было объяснить ей, что надо говорить «святой отец», но попытки ни к чему не привели: Кира только делала большие глаза и спрашивала, почему так, если папу она зовёт папой, а Арон тоже её папа, только святой). Потрепав девочку по голове, дэй пожелал Таше хороших снов и удалился – вместе с Джеми, который заявил, что от чая отказывается, но с удовольствием переберётся на террасу, где его ждёт тюфяк. Таша с Кирой остались вдвоём, и то ненадолго: девочка задремала быстро, как котёнок, едва переоделась в ночную рубашку и легла на кровать. Таша много раз наблюдала, как точно так же засыпает Лив – только что бегала и играла, а в следующий момент уже посапывает, подложив тонкие руки под голову…

Таша сидела на тюфяке поверх одеяла, глядя, как мерцает на тумбочке цветная лампадка, пока среди наступившей в доме тишине кто-то на кухне с мелодичным позвякиванием размешивал чай.

Всё закончится здесь, в Пвилле. Уже скоро. Она не знала, почему, но почему-то понимала это совершенно отчётливо. И близость развязки не могла не вселять в неё страх.

Если она встретится с кукловодом и проиграет, то убьёт не только себя.

– …славные у тебя дети, – слух оборотня невольно выцепил из тишины голос Тальрин, решившей разделить вечерний чай с запоздавшим гостем. – Смотрю, ты к ним очень привязан. Особенно к Таше.

– Она ведь моя дочь. – Арон звякнул о стол опущенной чашкой. – У тебя тоже замечательная семья.

– Да. Замечательная. Иногда только мне жаль, что они не оборотни.

– Зато они избавлены от того, с чем пришлось столкнуться тебе. Люди – неплохие существа.

– Бесспорно. Но однажды я их потеряю.

– И будешь жить дальше. Помнить счастливую жизнь, которую провела с ними, и воспитывать уже правнуков.

– Не умею я выбирать тех, кого любить. Не умела и не умею. – Хозяйка дома отозвалась не сразу, и слова её приправил невесёлый смешок. – Живу уже в два раза дольше того, с кем когда-то шла к алтарю. Двадцать лет – вдовой. А ведь по нашим меркам цветущий возраст… И как твои дети к тебе попали?

– Встретились во время странствий.

– Давно ты взял их под крыло?

– Достаточно.

– Скрытен, как всегда. – Чьи-то пальцы, пробежавшиеся по столу, выбили из дерева досадливую дробь. – Я думала, когда-нибудь ты будешь мне доверять.

– Я доверяю.

– Не так, как мне хотелось бы.

– Наши желания не всегда соизмеримы с возможностями.

Тихий перестук оборвался.

– Твоя логика невыносима. Ты можешь хоть раз поступить так, как велит тебе сердце?

– Я поступаю так изо дня в день.

– Ты знаешь, о чём я.

На пару мгновений стало так тихо, что Таша могла слышать их дыхание, вплетавшееся в потрескивание остывающего дерева на террасе.

– Таль, я не могу дать тебе того, что ты ищешь.

Она почти следила за губами Тальрин, кривящимися в горькой усмешке.

– Почему? Ты не связан обетом безбрачия.

– Я давно отдал другой всё, что у меня было.

Ответное молчание хлестнуло отчаянием, как плетью.

– Ты не должна заговаривать об этом. Ты не должна думать об этом. – Его слова словно высекались на незримых скрижалях: и пытаться не стоило что-то опровергнуть или изменить. – Эти мысли причиняют тебе боль. Я не хочу ранить тебя одним своим присутствием.

– Не будешь, – едва слышно ответила Тальрин, прежде чем в разговор вкрался звук сдвинутого табурета. – Не буду.

– Спасибо за чай.

– Не стоит благодарности, святой отец.

– Стоит.

Стремительные шаги Тальрин удалились по направлению к комнате, ждавшей хозяйку дома для беспокойного сна.

Спустя какое-то время Таша услышала, как дэй устраивается в углу на кухне, на предназначенном ему тюфяке. Легла сама, разметав светлые волосы по подушке, глядя в потолок.

Что бы ни осталось у Арона в прошлом, кем бы ни была та, за кем он готов был пойти в Белую Топь – это явно причиняло ему не меньшую боль, чем та, что прорвалась напоследок в интонациях Тальрин. И Таша не чувствовала в себе столько смелости, чтобы ранить его расспросами.

«Мальчик с виду, он стоял перед тварью, что мог породить лишь самый изощрённый кошмар, перед лицом смерти – и не боялся её.

Дракон, сильнейший дамнар, страшнейшее порождение Бездны. Воплощение тьмы, сама тьма. Дракона нельзя убить, ибо Дракон не живёт; он есть столько же, сколько есть зло, и убить его нельзя, ибо убийство – его же монета. Оружие Дракона не изменит своему создателю: оно обернётся против того, кто его держит.

Тьму не изгонишь тьмой. Рассеять мрак можно только светом.

«Прости меня, Лина, – думал он, отсчитывая мгновения. – Прости, пожалуйста. Я обещал тебе вернуться, но не вернусь».

…его душа – свет. И чистота таит силу, какую зло не может себе даже представить.

Пускай могущество врага стократ больше, сегодня Дракону не дано победить.

Ликбер улыбнулся. Воздел руки и произнёс всего одно слово:

– Закройся».

Тихое хныканье, послышавшееся позади, заставило Ташу дёрнуться и, заложив страницу пальцем, подскочить к кровати сестры с книгой в руках.

– Опять страшный сон?