Евгения Сафонова - Кукольная королева [litres]

Вот и всё. Выбор сделан. Ещё один мост сожжён. Ещё один поворот, куда её так старательно гнали, остался в стороне и растворился в тумане.

Осознание этого было таким же сладким, как то яблоко в карамели, вкус которого снова вспомнился ей: даже спустя годы, минувшие с тех пор, как Таша получила его из рук короля, которого должна была всей душой ненавидеть.

Они смотрели друг на друга, пока Таша не устала считать удары часов. Пока юноша напротив – всё с тем же непроницаемым лицом – не протянул руку туда, где на краю столешницы лежала его шпага.

За тем, как клинок с металлическим взвизгом выскальзывает из ножен, Таша следила неверяще. Хотя бы по той причине, что Алексас Сэмпер не казался ей полным идиотом, а только полный идиот решился бы угрожать ей сталью, когда за соседней стеной спит Арон. Но поскольку других причин, по которым он мог схватиться за клинок, Таша не видела, то всё равно вскочила из-за стола одновременно с ним.

Она попятилась, когда Алексас шагнул вперёд, огибая стол. Отпрянула, врезавшись в печку, когда он подался вперёд, сократив расстояние между ними куда быстрее, чем она могла предположить.

Разомкнула губы для крика.

– Моя королева…

Фраза была последней из всего, что Таша ожидала услышать – и воцарившуюся тишину нарушил мягкий звук приглушённого удара, с каким Алексас Сэмпер упал на одно колено.

– Моя королева. – Он положил клинок на левую ладонь. Чуть подкинув рукоять, которую держал в правой, перехватил лезвие возле гарды; когда серебристая сталь оказалась лежащей на его пальцах, протянул шпагу Таше на вытянутых руках – так, чтобы ей удобно было взять оружие за эфес. – Вы окажете мне честь, дозволив стать вашим рыцарем?

Её брови подлетели вверх, словно желая коснуться волос.

– Что?

– Ваш отец однажды сказал мне, что я стану славным рыцарем. Меньшее, что я могу сделать в память о нём – исполнить это обещание и служить его дочери. – Отблески света маслом разливались по блестящей полоске заточенного металла. – Скверный из меня будет сын и заговорщик, если я не оберегу наследницу тех, за кого мои родители отдали жизни. Раз вы не хотите примкнуть к Венцу, честь и бремя вашей защиты ложится на меня одного. Если вы согласитесь, я ваш, моя королева.

Сверху вниз Таша смотрела на него – столь серьёзного, каким она ещё не видела ни Алексаса Сэмпера, ни его брата.

Интересно, у Джеми спросили, желает ли он присягать порождению Мирк?..

– Я… не королева. Я не имею права этого делать.

– Не для меня. Вы дочь, внучка и правнучка королей. Законная принцесса. Единственная, кого я готов признать достойной короны. Принцесса-наследница имеет ровно то же право принять рыцарскую присягу, что король и королева. А смерть вашей матери делает вас королевой, пусть и некоронованной.

Она провела языком по сухим губам – быстро, по-кошачьи. Алексас Сэмпер ждал спокойно, держа клинок на недрогнувших руках: с тем же успехом его можно было вложить в ладони статуи.

Удержаться от искушения было трудно. Куда труднее, чем отказаться от недосягаемой короны. Хотя бы потому, что тоненький голосок в голове продолжал напоминать, как желала этого мама, и уж этой маленькой уступкой – принять присягу мальчика, знавшего её отца, получив ещё одного защитника, который ей так нужен – дочь могла бы её порадовать.

И ещё…

– Рыцарь обязан держать слово, данное госпоже. И прислушиваться к её желаниям, – сказала Таша. – Поклянитесь мне… поклянитесь, что если я это сделаю, вы никогда и никому не скажете, кто я.

– Клянусь. Честью своей и обоих родителей.

Он ответил, не задумываясь. И в сочетании со всем, что Таша успела услышать о его родителях – достаточно, чтобы понять, что Алексас Сэмпер клялся тем, чем действительно дорожил, – это заставило её всё же принять шпагу.

Оружие было куда тяжелее, чем казалось со стороны. Впрочем, любая власть со стороны кажется легче. Перехватывая эфес поудобнее, Таша лихорадочно вспоминала посвящения, о которых читала в книжках; жаль, в своё время не предположила, что заученный наизусть отрывок может пригодиться.

…что ты делаешь? Ты только что отреклась от права взойти на престол, от маминой мечты, от судьбы, от своего законного места…

…королева по крови, но не по жизни, не по взглядам, не по желанию…

…какое право ты имеешь…

Таша повела расправленными плечами.

Таша подняла голову.

Таша вскинула подбородок.

Кончик лезвия взметнулся вверх – и самообладание Её Величества Тариши Бьорк кристаллизировалось до алмазной твёрдости.

Для мамы она всегда была королевой.

– Слушай меня, рыцарь. Слушай заветы, что ты должен чтить. – Таша опустила шпагу, почти коснувшись ею тёмных кудрей на склонённой голове. – Честь и долг для рыцаря превыше всего. В сердце его чистые помыслы. Сила его помогает слабым. Гнев его карает злодеев…

Она не была уверена, что достоверно произносит церемониальные фразы, но Алексас не шелохнулся. Он держался так, словно его посвящала не смешная девчонка в льняных штанах, и вокруг была не избушка на болоте, а мрамор и свет, шелка и золото. Его вера вливалась в её пальцы через витую серебряную проволоку, обматывавшую рукоять, чтобы выплеснуться словами, всё увереннее слетавшими с губ – приходившими не столько из памяти, сколько из знания, что было глубже и старше памяти.

Возможно, такие вещи передавались вместе с королевской кровью. Если ты готов был принять это наследство.

– …меч его защищает невинных. Слова его всегда истинны. – Лезвие плашмя опустилось на левое плечо, скрытое тонкой белой рубашкой. – Поклянись, что никогда не коснётся твоего сердца жестокость, зависть, ненависть и иной гнев, кроме праведного. Поклянись, что не позволишь тени нечестивых чувств затмить твой разум. Клянись.

– Клянусь.

Клинок, взмыв в воздух, коснулся серебристой гранью другого плеча.

– Поклянись, что будешь мудрым, милосердным и справедливым. Поклянись, что будешь светочем во мраке для заблудших, и даже в кромешной тьме, когда все другие светила угаснут, свет в сердце твоём будет сиять. Поклянись, что будешь чтить заветы, что я дала тебе. Клянись.

– Клянусь.

Оружие поднялось и опустилось в третий раз.

– Поклянись, что будешь верен своей госпоже, почитать её и повиноваться ей, пока не освободит тебя от клятвы она… или смерть. А теперь – клянись.

– Клянусь, моя госпожа.

Таша протянула ему шпагу – Алексас взял её за лезвие, чтобы подбросить и ловко поймать за рукоять.

– Встань, мой рыцарь.

Он выбросил руку в церемониальном салюте, опустив клинок под наклоном вниз, чуть не коснувшись им пола у девичьих ног. Изящно выпрямив тонкий стан, поднялся, держа опущенную шпагу у бедра.