Евгения Сафонова - Кукольная королева [litres]

Таша недоумённо кивнула:

– Но что со мной…

– Ничего особенного. Лихорадка, однако с ней лучше не шутить. Должно быть, последствия ранения. Джеми?

– Да, святой оте…

– Больного человека не стоит тревожить пустыми разговорами. Вы меня поняли?

Дэй говорил так тихо и так спокойно, что Таша вжалась в подушку.

– Ага. – Мальчишка опустил глаза. – Понял.

Когда Арон вышел из комнаты, она проследила, как Джеми за медные ручки вытягивает из-под кровати сундук.

– Джеми, что всё-таки…

– Спи давай, – пробормотал тот.

Таша устало свернулась калачиком, слушая, как мальчишка перебирает бумажные пакетики с аккуратно подклеенными ярлычками: сил выпытывать что-либо не было.

Вскоре Арон вручил ей чашку, над которой вилась ароматная травяная дымка.

– Джеми, у меня буквица, ноготки, горлец, фенхель, чабрец и физалис. Ещё мышиные кости, – сказал дэй, наблюдая, как Таша пьёт маленькими, неуверенными глотками. – Всё лежит на столе.

Мальчишка в ответ потряс кипой бумажных пакетиков:

– Нашёл мандрагору, толчёный янтарь и порошок драконьей крови.

– Остался тёртый рог шэдвар и… ещё один?

– И сушёный мизинец мертвеца, да.

Таша поперхнулась чаем.

– Вы меня травить собрались?!

– Самые лучшие зелья готовят из самых неудобоваримых ингредиентов. Просто лекари обычно умалчивают о составе. – Казалось, дэй с трудом сдерживается, чтобы не отвесить Джеми подзатыльник. – В Пвилле живут люди, которые могут нам помочь. Идеи?

Мальчишка сосредоточенно кусал заусеницы.

– Одна, – наконец сказал он. – У них в доме есть зеркало в человеческий рост?

– Если его не разбили со времён моего предыдущего визита. – Арон прикрыл глаза. – Момент…

– На портал моих сил не хватит. Если хотим добраться до Пвилла поскорее, остаётся только зеркалка, – пояснил Джеми в ответ на Ташин вопросительный взгляд.

– Перемещение через зеркала? Как в зеркальных конторах?

– Примерно. – Джеми спешно кидал пакетики в свою сумку, пока Арон храмовой статуей стоял у постели.

– И зачем нам… зеркалиться?

– Зелье нужно приготовить в ближайшие пару часов. Конным ходом мы до любого близлежащего города, где можно отыскать необходимые специфические ингредиенты, будем добираться дольше.

– К чему такая спешка?

– Так нужно, – тон Арона, наконец шевельнувшегося, не терпел возражений. – Зеркало на месте. Я проверил. Всех переместить вы не сможете, я так понимаю?

– Троих, да ещё с конями?

– Тогда зеркальтесь вдвоём. Я двинусь верхом, прибуду к вечеру.

– Мы тебя не бросим, – взъерошилась Таша, отставляя пустую чашку.

– Бросите, – уверенно сказал дэй. – Ташину сумку не забудьте.

Задвинув сундук обратно под кровать, Джеми мышью шмыгнул в гостиную.

– Арон, хватит. – Она с трудом села на постели. – Ты поедешь один мимо Топи, в которой неизвестно какие твари ещё водятся, когда кэны наверняка уже перебрались через Аларет?

– Это не обсуждается.

– Если я тебя послушаюсь, я себе этого не прощу.

– А если ты меня ослушаешься, то я тебе этого не прощу. И опыт непрощения у меня побольше твоего, поверь.

– Всё готово, святой отец!

Услышав крик Джеми, Арон протянул руки, чтобы помочь ей встать, но Таша упрямо вжалась в изголовье кровати:

– Я вчера говорила. Я тебя не оставлю.

– Оставишь. Вставай.

– Ни за что.

– Вставай.

– И не подумаю.

– Таша, не заставляй меня прибегать к моему дару.

– И ты правда поступишь так со мной?

Секунду они смотрели друг на друга.

– Нет, – вздохнул дэй. – Но ты будешь меня слушаться.

Прежде чем Таша опомнилась, её ловко завернули в одеяло, как начинку в рулет, и подхватили на руки – вскинув на плечо головой вниз.

– Пусти! – она пыталась брыкаться, но недомогание и неудобная поза сводили все попытки на нет. – Не пойду я никуда, я…

– Помочь, святой отец? – послышался голос Джеми, когда её втащили в гостиную, озарённую чудным перламутровым светом.

– Не надо.

– А, по-моему, надо.

Щелчок пальцев сковал Ташу оцепенением с макушки до пят, оставив лишь возможность протестующе мычать.

– Тише, тише. Всё исключительно для твоего же блага, в конце концов. – Арон осторожно выпутал её из одеяла. – Джеми, в следующий раз лучше воздержитесь от таких… радикальных мер.

– Но вообще «спасибо», да?

Дэй промолчал. Перехватил Ташу поудобнее, держа на руках уже по-человечески, позволив наконец увидеть источник странного света.

Зеркало. Ростовое серебряное стекло, висевшее у двери в ванную. Если вчера оно вело себя, как и полагается порядочному зеркалу, то сейчас не отражало ничего: только светилось изнутри.

Совсем как зеркальце врага – когда Таша хотела от него избавиться.

– Вы должны настроить проход. – Джеми (с двумя сумками на двух плечах) отступил от сияющей глади, чтобы Арон передал ему свою недовольную ношу. – Коснитесь его, сосредоточьтесь на месте и зеркале, куда надо попасть, и…

Арон положил ладонь на сгущённый перламутр. Смотрел в него, пока тот не померк.

Таша думала, в зеркале проявится отражение дэя, но стекло осталось блестящим и непроглядным, как ртуть.

– Всё, – подтвердил мальчишка. – Готово.

Когда Арон отнял пальцы от стекла, потревоженная поверхность разбежалась кругами, как вода.

– Скажите хозяевам дома, что вы от меня, – сказал он. – Удачи. У вас всё получится.

Последнее, что Таша увидела, прежде чем Джеми шагнул вперёд, переступив деревянную раму, как дверной порог, – лицо Арона, застывшее, будто выточенное из камня.

Их приняла в холодные объятия абсолютная тьма. Тут же сменилась слепящей белизной. Когда глаза привыкли к контрасту, Таша разглядела, что впереди под белым небом кутается в туман светлый лес, куда убегает неширокая дорога из жёлтой кирпичной крошки.

Всю странность этой картинки глаза замечали позже. Например, что небо не заволочено облаками – оно просто белое, как снег или молоко. Цвет отсутствовал там, где ты привык его видеть. Вполне возможно, что само небо отсутствовало: вместо него оставили белую пустоту. Зато туман был не белым, а серебристым, текучим и вязким, как зеркальная пыль, плавающая в глицерине. Вместо земли дорога стелилась по блестящей ртутной глади, той же, что покрывала зеркало, когда они шагнули в него. Она оставалась недвижимой, но казалась жидким серебром, влитым в форму, краёв которой не видно.

Таша была почти уверена: сойди с дороги – и провалишься сквозь поверхность, как в трясину.

– Скажи что-нибудь, если можешь.

Слова, которыми к ней обратились, тоже звучали странно. Они гасли и исчезали, как только срывались с губ: окрестности поглощали любой намёк на отзвук или эхо, даже то ничтожное, что сопровождает человеческий голос в обычной комнате или на улице. Слова глушила и забирала абсолютная всепоглощающая тишина, накрывавшая лес, блестящую землю и глупых маленьких людей, забредших туда, где их быть не должно.