Дилан Фэрроу - Безмолвные [litres]

Мне вспоминается ужасная история Равода о том, что случилось с его родителями. На что было способно его благословение.

Я погружаю палец в кровь, сосредоточившись на лице Найла. Моя ярость. Дрожа, я довожу фигурку до конца.

И двумя быстрыми движениями перечеркиваю ее.

Холодный порыв горного ветра проносится по двору. Я смотрю поверх края страницы.

Мадс на середине замаха, но его удар не попадает по цели. Найл пропал.

Мадс озадаченно смотрит на меня.

Волна тошноты грозит сбить меня с ног.

– Я объясню позже, – хриплю я, чувствуя, как ужас подступает к горлу. Я сделала что-то ужасное. Возможно, мне придется сделать еще больше, прежде чем все это будет закончено.

Но сейчас нет времени думать об этом. Я хватаю Мадса за руку, и мы мчимся вперед к воротам. Мадс толкает одного охранника на другого, вызывая достаточное замешательство, чтобы мы могли пройти. Еще одно быстрое благословение превращает металлические ворота позади нас в раскаленные докрасна, когда они захлопываются, удерживая наших преследователей и запечатывая им путь.

Мы с Мадсом бежим вниз по склону горы. Я слышу крики охранников вдалеке, когда мы с Мадсом наконец-то выбираемся на свободу.

Закат отбрасывает на пустоши оранжевое сияние, а мы удаляемся от замка. Я не замечаю, что задыхаюсь, пока Мадс не замедляет шаг и я не останавливаюсь рядом с ним.

Воспоминание о том, что я сделала с Найлом, вспыхивает во мне с приступом тошноты, и я спотыкаюсь. Но я сделала, что должна была сделать. Он убил маму, так же мало заботясь о ее жизни.

Я не стану им. Это произойдет только тогда, когда я перестану беспокоиться о том, что совершила. Часть меня знает, что я буду бороться с этим в течение долгого времени. Может быть, всю оставшуюся жизнь.

Я поворачиваюсь к Мадсу, крепко держа его за руку.

– Ты в порядке? – спрашиваю я.

– Мы… мы сделали это, – выдыхает он между вдохами. Он стоит на коленях, тяжело дыша, – мы действительно сделали это. Не думаю, что с тех пор я так бегал…

– Со времен великого печенья? – я заканчиваю его предложение. Воспоминания об украденном печенье и детском смехе согревают меня.

– Ты это тоже помнишь, да? – улыбка озаряет его лицо. – Я полагаю, что с таким опытом, как этот, неудивительно, что нам удалось это провернуть.

Я не могу не улыбнуться в ответ, несмотря на то, что мы не можем останавливаться надолго.

– Уверена, что твоя мама будет рада видеть тебя дома после всего этого.

Ухмылка Мадса дрогнула.

– Да, наверное, ты права, – но один взгляд выдает его, – так и будет, – Мадс признается с кривой улыбкой, – и она будет так же счастлива видеть меня, как и после того, как мы украли печенье, на которое она полгода копила продукты.

– Значит ли это… – я делаю паузу, – ты не вернешься в Астру?

Мадс делает глубокий вдох и выпрямляется. Он смотрит куда-то вдаль за моей спиной.

– Нет, – отвечает он с улыбкой. – Нет, мы не вернемся.

Я хмуро смотрю на него.

– Мы?

– Шай! – где-то вдалеке раздается чей-то голос, и я уверена, что слышу его. Обернувшись, я вижу, на что уставился Мадс. Мое сердце подпрыгивает от радости.

– Фиона?

Фиона приближается верхом, ее руки крепко обнимают Кеннан за талию.

Когда Кеннан подъезжает ближе, Фиона выглядит неуверенной. Ей требуется секунда, чтобы решиться и броситься ко мне. Сила объятий Фионы почти опрокидывает нас обеих.

– Ты действительно здесь, – я цепляюсь за нее, боясь, что она ненастоящая. Когда я отстраняюсь, то понимаю, что плачу.

– Шай, мне так жаль. Я так ужасно поступила с тобой. Я…

– Не думай об этом, – оборвала я ее. Я снова крепко обнимаю ее, зная, что мое сердце простило ее задолго до этого момента. – Я так рада тебя видеть.

– Я так скучала по тебе, – говорит Фиона. В ее глазах стоят слезы счастья. – Когда ты уехала, я была уверена, что больше никогда тебя не увижу… подожди, – она замолкает, эмоции переполняют ее голос, – позволь мне начать сначала. Когда ты ушла, я…

– Фиона, – я улыбаюсь, – ты что, это репетировала?

– Непрерывно, – вмешивается Кеннан, – сейчас даже я, наверное, смогу произнести эту речь.

– Тогда не обращай внимания на речь, – говорит Фиона, – все, что я хочу сказать, это то, что потеря тебя разбила мне сердце. Все в деревне говорили, что ты мертва. Я… – она делает глубокий вдох, – не буду лгать, я боролась с тем, что ты сказала. Но ты всегда была права. Я снова и снова жалела, что не могу вернуться в прошлое и выслушать тебя, вместо того чтобы прогнать прочь. Я сказала себе, что сделаю все, чтобы вернуть тебя. Когда Мадс рассказал мне всю правду о том, что ты жива, но попала в беду… Я знала, что должна сделать. Даже если это означало оставить мою семью. Но, Шай, ты тоже моя семья. Итак, я здесь, чтобы помочь.

– Фиона. – У меня такое чувство, что сердце вот-вот разорвется, даже когда моя радость вступает в войну с беспокойством. Я вытаскиваю ее серебряный гребень из своих спутанных волос и осторожно заправляю его в ее золотые локоны.

– Ты сохранила гребень, – Фиона задыхается.

– Конечно, сохранила. Это напоминало мне о том, что действительно важно, – я беру ее руки в свои, немного отрезвев, – но, Фиона, ты должна знать, что дальше все будет только хуже. Ты многого не знаешь. Возможно, ты не захочешь этого знать.

– Очень мило, что ты беспокоишься, но я уже приняла решение. У меня было много времени, чтобы добраться до этой точки, – говорит Фиона, – и твоя подруга все мне объяснила.

– Мы не друзья, – хором говорим мы с Кеннан.

– Важно то, что мы знаем правду, – говорит Фиона, – или, по крайней мере, мы знаем достаточно. Мы собираемся все исправить.

– Наш приоритет – найти Книгу дней, – говорит Кеннан, – это будет нелегко.

– Верно, – соглашаюсь я, – но я знаю, у кого она есть. И мне кажется, я знаю, где мы его найдем, – я вытаскиваю страницы, вырванные из книги, которую оставил Равод. Даже сейчас его исчезновение причиняет боль. Надеюсь, с ним все в порядке, где бы он ни был.

Гондал. Место вне мира. Безопасное убежище, где-то за горизонтом. Место, куда, как я представляла, отправился Киран, когда он умер. Место, которое не является суеверием, иллюзией или мифом.

Вот куда мы направляемся.

В место, которое реально.