Джосайя Бэнкрофт - Король отверженных [litres]

Солдат отдал честь, подошел к ближайшему окну и принялся расхаживать вдоль стены, считая на ходу шаги. Пройдя некоторое расстояние, он остановился и повернулся лицом к кирпичной кладке, где сплющенным штабелем лежали несколько неиспользуемых коек. Он сдвинул их в сторону, открывая проем в основании стены. Со сцены он показался Эдит не более чем мышиной норой, хотя и был достаточно велик, чтобы вместить мальчика.

Ни один ход не выглядел удивленным.

– А теперь я задам тебе вопрос, Харлан, – сказал Эйгенграу. – И я хочу, чтобы ты прошептал мне ответ. Если кто-нибудь подслушает, к сожалению, мне придется застрелить тебя и начать все сначала с кем-то другим. Никто этого не хочет, так что, пожалуйста, будь осторожен.

Старший ход вздрогнул, хотя это было больше похоже на попытку сглотнуть желчь, чем заглушить страх.

– Я хочу знать: почему там оказался этот туннель?

Все в зале смотрели, как высокий генерал наклонился к Харлану, бледному от гнева. После минутного колебания ход украдкой шепнул Эйгенграу на ухо несколько слов. Генерал выпрямился, его апатичное выражение лица не изменилось, глаза все еще были полуприкрыты.

– Спасибо тебе, Харлан. Итак. Конечно, проблема здесь в том, что я считаю случившееся актом сговора. Я не верю, что некоторые из вас знали об этом туннеле, а другие – нет. А это значит, что вы, вероятно, обсуждали возможность обнаружения туннеля. И если вы обсуждали эту возможность, то, вероятно, придумали ложь, которая могла бы стать оправданием его существования. Так что теперь, Пол, я хочу, чтобы ты подтвердил для меня согласованную ложь, которую только что сообщил Харлан. Если ваши ответы совпадут, то мы продолжим беседу. Но если ваши ответы не совпадут, боюсь, нам придется расправиться с вами обоими и начать все заново с двумя вашими друзьями. Поэтому, как можно тише, скажи мне эту ложь. – Эйгенграу указал на свое ухо и наклонился вперед.

Красивый молодой человек затрясся от страха. У него задрожал подбородок. Голубые глаза покраснели. Пол приложил ладонь ко рту и прошептал что-то на ухо генералу.

Эдит не думала, что Эйгенграу блефует. У него не было проблем с расстрелом невинных ходов, и если он поверит, что эти люди виновны, то убьет их всех.

Эйгенграу выпрямился:

– Прекрасно. У нас есть одна опора истины. Согласие. Общепринятая ложь, состоящая в том, что туннель вырыт для ввоза наркотика – крошки. Очень убедительная ложь. А теперь я снова задам тот же вопрос: откуда взялся туннель? На этот раз вы скажете правду. Как я узнаю, что вы говорите правду? Потому что правда – единственный ответ, известный вам обоим.

Эйгенграу дал знак своим людям поднять оружие.

– А теперь, Харлан, пусть правда долетит от твоих губ до моего уха. Ну же.

Эдит почувствовала, как волосы у нее на затылке встали дыбом. Она взглянула на Хейст, лицо подруги побагровело, как у повешенного; золотые кулаки сжались. И все же Эдит была уверена, что она не станет возражать. Генерал никогда бы не пригласил ее, если бы думал, что она подорвет его авторитет. Несмотря на все ее бахвальство, Хейст снова и снова доказывала, что знает свое место. Она ворчала и жаловалась, но не вмешивалась. Она не вмешалась, когда ходов расстреляли у Стены Воздаяния; она не вмешалась, чтобы помешать местным аристократам использовать Купальни и порты удела в качестве личных охотничьих угодий на уязвимых женщин или Черную тропу – в качестве окончательного средства для избавления от надоедливых людей. Хейст страшно разозлилась, когда юного хода послали подтолкнуть солнце, но даже тогда намекнула, что это не первый случай, когда ребенка использовали для такой цели. И что она сделала, чтобы это не повторилось снова?

Возможно, Хейст не могла вмешаться. В конце концов, она была гостьей удела, и только остатки влияния Сфинкса поддерживали ее. Возможно, в этом и заключалось проклятие блюстителя: он становился свидетелем без всякого влияния. Конечно, у Эдит было кое-что, чего Джорджина никогда не имела. Военный корабль.

Эдит опустила взгляд на пол сцены, пытаясь понять, что же делать дальше. Неужели она действительно будет стоять и смотреть, как генерал расстреливает безоружных людей, одного за другим, пока не получит ответы на вопросы? Конечно же нет. Главный вопрос заключался в том, что произойдет, когда она вмешается, – прислушается ли Эйгенграу к голосу разума, арестует ли ее или затеет драку. Она не была уверена, что более вероятно, учитывая искаженное чувство справедливости генерала. И окажется ли Хейст на ее стороне или на стороне генерала, если события выйдут из-под контроля?

Внутренний спор прервало осознание того, что она смотрела на пыльный отпечаток босой ноги на чистом в целом полу. Он казался неуместным. И это был не целый отпечаток подошвы; из-под циновки выглядывали только пальцы и подушечка стопы. Она огляделась в поисках других отпечатков, но ничего не заметила. Краем ботинка она приподняла циновку и увидела пятку бледного отпечатка, скрытого вместе со многими другими.

Эдит подняла взгляд и обнаружила, что Джорджина наблюдает за ней с выражением, которое, казалось, говорило: «Почему ты смотришь на свои ноги в такую минуту?»

Генерал, только что получивший едва слышный ответ Пола, сказал:

– О, это очень прискорбно. – Он поднял огромный пистолет. Ствол оплетала серебряная тесьма, тонкая, как подпись писца. – Мне очень жаль, Пол. Согласия мы не добились.

– Прошу прощения, генерал, – сказала Эдит. Эйгенграу приподнял бровь, недовольный тем, что его прервали. Он не опустил оружия. Она присела на корточки и приподняла край циновки, обнажив на полу цепочку бледных следов. – Кажется, я кое-что нашла.

Четверо охранников подняли тяжелую циновку, открывая множество следов – маленьких. С первого взгляда Эдит насчитала несколько различных наборов. Следы расходились от люка в сцене, который, похоже, был частью первоначальной конструкции.

Неизменно осторожный, Эйгенграу решил больше ничего не исследовать, пока они не уберут из общежития ходов. Он приказал отменить оставшиеся на сегодня бои и велел своим людям сопроводить бойцов в камеры предварительного заключения на заставе у Старой жилы. Он объявил, что позже решит, как с ними поступить.

Как только зал опустел, генерал попросил Эдит открыть люк, а сам вместе с Хейст приготовился действовать, если оттуда выскочит какой-нибудь притаившийся злодей. Однако никто не появился, и они осторожно всмотрелись в темноту.

В углублении под сценой они увидели следы пыльного, давно забытого реквизита: свернутые задники, церемониальные облачения, веревки и мешки с песком. Сквозь щели в сцене пробивался слабый свет, и его хватило, чтобы осветить внушительную дыру – центр вулканического извержения из плитки и каменных блоков.