Джосайя Бэнкрофт - Король отверженных [litres]

Спускаясь, чтобы посмотреть, в чем дело, они вынуждены были нагибаться, чтобы не удариться головой о балки сцены. Когда глаза привыкли к темноте, они увидели незажженные шахтерские лампы, свисающие со стоек рядом с отверстием в полу. Привязанная веревка спускалась в бездонную темноту.

Эйгенграу поднес спичку к масляному фитилю лампы и наклонил зеркальный абажур, направив луч в отверстие. Но свет не достигал дна, отчего генерал занервничал. Он сказал, что сначала вызовет несколько человек, но Эдит заметила, что задержка может позволить тому, кто там скрывается, сбежать. Она вызвалась спуститься первой, но не потому, что ее увлекло исследование жуткой ямы, а потому, что была вероятность, хотя и слабая, что Сенлин окажется внизу. Она с трудом могла представить себе последовательность событий, которые привели бы к тому, что его тайком протащили в спальню ходов, а затем засунули в дыру в полу, но даже эта скудная, несчастная надежда казалась предпочтительнее альтернативы – Черной тропы. Если он здесь, она не хотела, чтобы люди генерала пристрелили его на месте.

Генерал согласился опустить ее. Она прицепила фонарь к поясу, взяла в руки веревку и проверила ее на прочность. Убедившись, что не упадет, перелезла через неровный край и с веревкой, обернутой вокруг бедра, и ботинками, служащими тормозом, спустилась в неизвестность.

Уже через несколько футов капитан Уинтерс снова посмотрела на дыру и обнаружила, что прошла сквозь расписной потолок. Дыра нарушила край широкого медальона, который показался знакомым. Скользнув чуть ниже, она увидела рельефный рисунок целиком: это была печать Зодчего, то же самое зеленое кольцо фигур, марширующих по кругу, которое украшало входную дверь Сфинкса и «Авангард».

Из неподвижной темноты под ней возник лабиринт изогнутых перегородок. Нет, не перегородок – верхушек полок. Сотни расположенных близко полок образовывали узор, подобный отпечатку пальца, и простирались дальше, чем достигал свет ее лампы.

Она спускалась в огромную библиотеку.

Когда ее каблуки коснулись пола, Эдит крикнула, что благополучно приземлилась. Ожидая, пока генерал и Джорджина спустятся, она внимательно осмотрелась. Слой пыли, похожей на муку, покрывал пол, длинные столы для чтения, крепкие стулья с высокими спинками и заброшенные библиотечные тележки с книгами. И все же, несмотря на свидетельства запустения, были здесь и признаки недавней активности. Пол вокруг длинного стола оказался начисто вытерт, а стулья сдвинуты. Эдит заглянула под него и обнаружила склад спальных мешков, кувшинов с водой и ящиков с провизией. Она вытащила тряпку из одного ящика: там было несколько черствых буханок хлеба, а под ними – белая бумажная коробка, полная заплесневелых эклеров.

Она все еще рылась в тайнике, когда сзади к ней подошел Эйгенграу, застав врасплох. Отдышавшись, капитан Уинтерс рассказала ему о находках.

– Мне кажется, здесь кто-то жил. Судя по всему, несколько человек.

– Так вот, значит, что замышляли Фалды: они приносили кому-то еду и воду. Интересно кому? – Генерал поднял фонарь. Свет отразился от батареи медных пластинок на длинном, как садовая изгородь, шкафу. Они увидели, что некоторые выдвижные ящички картотеки вытерты начисто ищущими руками. – Это помещение запечатали десятки лет назад, еще до закрытия университета.

Эдит спросила, почему университет закрыл библиотеку, и Эйгенграу пожал плечами:

– А почему что-то закрывают? Наверное, от недостатка пользы.

Генерал только начал изучать следы на полу, когда Хейст приземлилась с тяжелым стуком позади него. Джорджина взглянула на обнаруженные Эдит продукты и обратилась к Эйгенграу:

– Наверное, какие-нибудь скучающие бойцы разминают ноги. Я имею в виду, ну куда им отсюда идти?

– В этом и заключается вопрос. Давайте посмотрим, куда ведет тропа, хорошо? – сказал Эйгенграу, кивая на пол.

Следы, казалось, складывались в воронку и сходились в проходе между стеллажами, который уходил в подземную темноту.

Было странно, что библиотека вызывает в памяти глубины леса, но именно о них и думала Эдит. Темнота, запах влаги и гниения, извилистая тропа, сводчатые полки, создающие впечатление, будто она уменьшается с каждым шагом, уводящим все глубже, – все это напоминало дикий лес за пределами земель отца; место, которое казалось одновременно пустым и полным внимательных глаз.

После нескольких минут отслеживания отпечатков и блуждания между рядами они вышли на другую открытую площадку, более просторную, чем предыдущая. Казалось, это место создано для проведения симпозиумов. Длинные столы и скамьи стояли в восемь или девять рядов, лицом к доске, достаточно высокой – чтобы добраться до верха, требовалась лестница – и вдвое большей в ширину.

Они направили на нее лучи фонарей. От края до края, сверху донизу, доска была исчеркана цифрами, символами и буквами, все они были уложены так же плотно, как контракт Сфинкса, и выписаны белым, как кость, мелом. Эта работа несла на себе следы множества рук, множества стираний. На мгновение показалось, что в библиотеке нет ничего, кроме этого плотного монолитного кода.

Потом Хейст крикнула: «Берегись!» – и темная глыба, лежавшая на скамейке, вскочила с испуганным возгласом.

Закутанный в одеяло ход, похоже, пробудился ото сна, хотя его сонливость быстро прошла при виде пистолета Эйгенграу. Ход скатился со скамьи за мгновение до того, как генерал выстрелил из пушки. Дульная вспышка была яркой, как взорвавшийся в небе метеор. Выстрел разбил стол надвое, а скамейку за ним превратил в щепки.

Сквозь облако поднявшейся пыли и дыма ход снова возник в нескольких шагах от них. На бегу он что-то нащупывал, что-то маленькое и хрупкое, и оно как будто сломалось один раз, а потом – и второй. Генерал с треском раскрыл пистолет, чтобы вытащить раскаленную добела гильзу. Эдит вскарабкалась на ближайшую столешницу и прыгнула вслед за ходом, который сбросил одеяло и остался обнаженным по пояс. Добравшись до главного прохода между столиками, он остановился, присел на корточки и наконец чиркнул укороченной спичкой – после всех его стараний от нее осталась, считай, одна головка. Он оглянулся на Эдит, прыгнул на ближайший к нему стол и бросил пламя в борозду пороха на полу.

Искрящийся порошок побежал от него быстро, как мышь, прокладывая путь к доске.

Эдит не знала, куда ведет пороховая линия, знала только, что в конце запала ничего хорошего не ждет. Она перепрыгнула через голову хода, пошатнувшись при приземлении, но удержалась от падения и помчалась за шипящей искрой на полу, которая замерла лишь на мгновение, чтобы вспыхнуть вновь. Проход закончился, и пламя было уже достаточно близко, чтобы осветить место назначения: деревянный бочонок, засунутый под край доски.