Ольга Ярошинская - Злая зима [litres]

– А когда спишь, ты вообще очень милый, – улыбнулась она. – Ты знаешь, что иногда пускаешь слюни на подушку?

– Лучше следи за дорогой, – попросил Брун.

– А еще сучишь ногами, словно щеночек.

– Все, прекрати.

– И, бывает, причмокиваешь губами, как малыш.

– Эльза, просто помолчи! А то я начинаю думать, что у тебя начались вампирские изменения в мозгу.

– Ладно, – согласилась она. – Хотя я еще хотела рассказать, что мне особенно понравилось из того, что ты сделал утром. Ну, на кухонном столе… Но раз ты настаиваешь, я умолкаю.

– Эльза! – возмущенно воскликнул Брун.

Она поджала губы, покачала головой.

– Эльза, скажи…

– М-м, – промычала она, не разжимая губ.

Брун улыбнулся и уставился на дорогу.

– Тормози. Тормози! Тормози!!!

Машина остановилась в сантиметре от фонарного столба, и Брун выдохнул, разъяренно посмотрел на Эльзу.

– Ой, – сказала она. – Скользко.

– Выходи, – буркнул он, – приехали.

Желтый свет фонаря позолотил белую кожу Эльзы, в глазах заплясали веселые огоньки.

– Брун! Это было потрясающе! – воскликнула она.

– Лучше бы ты мне в другой ситуации это сказала, – пробурчал он, закрывая машину.

– У меня прямо коленки дрожат, – продолжила Эльза, – ноги подкашиваются…

– Да она надо мной издевается, – пробормотал он.

– Я даже вспотела!

– Рад за тебя, – улыбнулся он. – На самом деле ты неплохо справилась. Очень громко верещала, когда мы фуру обгоняли, и пару выбоин поймала, но в целом молодец.

– Спасибо. – Эльза расплылась в улыбке. – Домой?

– Да, ты иди, – ответил Брун, протягивая Эльзе ключи. – Я сейчас.

Эльза скрылась в подъезде, а он попинал колеса машины, открыл капот, достал щуп, проверяя уровень масла.

Джип остановился возле него, засыпав снегом ботинки. Брун развернулся к Ауруну и захлопнул капот. Ссадина на волчьем боку прошла, и татуировка снова отчетливо завилась на обнаженной груди, но щека опухла еще больше.

– Что, медведь, не передумал? – спросил Аурун.

– А должен был?

– Я смотрю, ты теперь один… Кто же тебя разбудит? – оскалился волк. – Хочешь, я это сделаю? Только вряд ли я буду так нежен, как твоя вампирская девчонка.

Брун шагнул вперед, глядя на Ауруна исподлобья.

– Отдай руку по-хорошему! – рыкнул Аурун. – Иначе я приду и заберу ее, пока ты будешь спать. Теперь некому разбудить тебя!

– Это ты сделал, – сказал Брун. – Ведро крови было от тебя.

Волк шагнул назад, криво улыбнулся и, поморщившись, осторожно потрогал изуродованную щеку.

– Я знал, как порадовать старого друга. Надеюсь, твою девку горячо приняли, всей черной башней. А вампиры вообще могут трахаться? Они ведь по сути трупы. Следующую подружку сразу на кладбище откопаешь?

Брун подлетел к Ауруну одним прыжком, но волк, увернувшись, рубанул ребром ладони по медвежьей шее, ударил под колени. Брун обхватил его, повалил на снег. Удлинившиеся клыки волка клацнули возле самого его лица. Тяжелый кулак смял изуродованную щеку, нитки, сдерживающие края ран, лопнули, кровь вперемешку с гноем потекла по лицу.

Аурун, отрывисто взвизгнув, затих.

– Брун? – Эльза выбежала из подъезда, понеслась к ним. – Ты что, убил его?

Брун поднялся, пнул волка концом ботинка. Тот дернулся, глаза на мгновение открылись, сфокусировались на Эльзе и снова закрылись. Брезгливо оттерев измаранную руку снегом, Брун понюхал ее, поморщился. Вдруг волка подбросило, окутало синим свечением и снова шмякнуло о землю.

– Действие ведьминого мешочка, наверное, – сказала Эльза. – Может, насыпать этого порошка прямо ему в глотку?

По телу Ауруна прошла дрожь, и он стал меняться: лицо вытянулось, ноги словно изломало, позвоночник с хрустом искривился. Темная шерсть пробилась на обнаженной груди, побежала дорожками по ребрам.

– Пошли отсюда, – пробормотал Брун, таща Эльзу за руку к подъезду.

– Бросим его тут?

– У него красная бирка, он под контролем. Оборот в черте города. За ним приедут минут через пять, – пояснил Брун, подталкивая Эльзу вперед.

– Он умер? – Эльза остановилась, посмотрела на Бруна. – Давай его спрячем, закопаем! Бирку можно сорвать!

– Он не умер. – Брун усмехнулся. – Но если пошел оборот, это значит, что он полностью потерял сознание. Было бы с чего – я лишь раз его приложил… А ты отличный напарник, Эльза! Не каждый бы так легко согласился прятать трупы.

Пропустив ее, он закрыл дверь квартиры.

– Это Аурун прислал нам ведро крови с утра, – сказал он. Услышав вой сирен, подошел к окну. – Вот за ним и приехали. Что ж, надеюсь, одной проблемой меньше.

– У него жар, – медсестра потрогала нос волка. – Ты уверен, что хорошо его закрепил? Гляди, какие зубы.

Фельдшер подергал ремни, фиксирующие волка, кивнул.

Медсестра оттянула верхнюю губу Ауруна и ахнула.

– Какой нарыв! Как бы не пришлось челюсть отнимать!

– Это же оборотень! – удивился мужик, заглядывая в пасть к Ауруну. – Что за заразу он умудрился подхватить?

Машина, ревущая сиренами, притормозила, и фельдшер распахнул двери, спрыгнул на асфальт. Спустив каталку по пандусу, быстро покатил ее в приемный покой.

– Оборотень-волк, без сознания, жар, возможно, сепсис, – доложил он врачу – седому хирургу с зеленой биркой в ухе.

Тот склонился над Ауруном, понюхал рану и скривился.

– Почистим, – ответил он и крикнул медсестрам в белых халатиках: – Оберните его назад в человека и обработайте! Не хочется остаться без руки с таким клыкастым пациентом.

Тонкая игла вошла в шею волка, и через несколько мгновений он начал меняться: шерсть исчезала, конечности вытягивались. Доктор присвистнул, глядя на рваную рану с оборванными нитками, которая на человеке выглядела еще хуже. Аурун застонал и открыл глаза.

– Вы в больнице, – сказал врач. – Мне нужно ваше согласие на операцию.

– А мне – позвонить, – прохрипел Аурун.

– Хотите связаться с родными? – Врач протянул ему серебристый телефон.

Аурун надолго задумался, потом все же набрал номер.

– Оскар, – сказал он. – Действуй по второму плану.

Нажав отбой, глубоко вздохнул, черкнул закорючку на подсунутом медсестрой бланке.

– Все? – Доктор потянулся к своему телефону. – Готовьте его к операции.

– Подождите.

Аурун, тяжело дыша, набрал еще один номер. Дождался ответа.

– Я знаю, где еще одна часть того, что мы ищем, – сказал он. – У медведя. Брун Ррун Торн. Он бывший полицейский, я не сумел забрать это у него, но…

Он отодвинул от уха телефон, в котором послышались короткие гудки.

– Вот уродский урод, – рыкнул он и, отдав телефон доктору, закрыл глаза. Голова пульсировала алой болью, и казалось, сейчас взорвется, забрызгав кровью всю стерильно белую палату.