Джессика Клусс - Дом драконов [litres]

У нее не получалось.

Ошеломленная, Веспир поняла. Это должно было выглядело безнадежно, не так ли? Она проиграла первый вызов и, несомненно, проиграет и этот. Может быть, у нее и был шанс в Гонке, но ее дракон был самым маленьким. Размер имел значение. Четвертый вызов, серьезно? Провалиться в бездну, что он из себя представлял? У Веспир не было ни семейных связей, ни книжных знаний, ни боевой стратегии. У нее была любовь – любовь к своему дракону, к Антонии…

Любовь не имеет ничего общего с победой.

Антония скорее всего больше никогда ее не увидит. Она пыталась…

Она пыталась уменьшить боль.

– Хорошо. – Веспир изо всех сил старалась сохранять спокойствие. Мир вокруг нее накренился, когда она сказала: – Вам стоит идти. Миледи.

Подбородок Антонии задрожал от холодного тона Веспир, и она закрыла лицо руками. Нет, Веспир не могла смотреть, как она плачет. Она сделает любую сумасшедшую вещь, если Антония только будет улыбаться. Когда Веспир взяла ее за запястья, Антония в последний раз подняла заплаканное лицо. Они смотрели друг другу в глаза точно так же, как в тринадцать лет, когда Антония решила, что так и должно быть . Только наедине, конечно, сказала она. Чтобы мы могли быть друзьями. Для Веспир это было все равно что получить бесценный подарок.

– Я люблю тебя, – прошептала Антония. Она выбежала за дверь, оставляя Веспир одну.

Снова одна.

Веспир была вынуждена променять свою семью на дракона. Теперь ей придется променять любовь и своего дракона на… ничто.

Она была императрицей неудачников.

Веспир упала на колени и зарыдала.

Никто не пришел проведать ее.

Люциан ощущал музыку кончиками пальцев, стоя у дальней стены бального зала, не обращая внимания на толпу танцующих и отдавая предпочтение музыкантам. Когда он был еще мальчиком, и фехтование было закончено, учитель музыки обучал его тонкостям игры на лютне и свирели. Люциан проводил радостные осенние вечера в пустынном саду, бренча собственные композиции.

Это воспоминание было всем, что могло заставить его сейчас тосковать по дому сейчас.

– О чем ты думаешь? – Рядом с ним появилась Эмилия. У нее была привычка появляться и исчезать. Она взяла с серванта два бокала игристого вина и протянула один ему. Люциан неодобрительно уставился в стекло. Священные Братья не запрещали алкоголь, но к нему относились неодобрительно.

– Я думаю… – Он вздохнул и посмотрел на ее бледное, хмурое лицо. За тобой невозможно угнаться, – хотел сказать он. Сначала она решительно заявила ему, что они не могут быть друзьями, и убежала, а теперь появилась, чтобы выпить и поболтать.

Ну что ж. Не стоит ее прогонять.

– Я думаю… что у Аякса, похоже, будет плохая ночь.

Парень Тибр несся по бальному залу, алый мазок среди серебристого моря. Его хмурый вид был заметен с расстояния пятнадцати метров. Куда бы он ни шел, за ним следовали взгляды и ухмылки. Люциан подумал, что Аякс до сих пор не был допущен до какого-либо дома.

Несомненно, они отстраняли его из-за происхождения, роста и возраста

Они любят управлять нашей жизнью, основываясь на вещах, которые мы не можем контролировать.

– Бедный мальчик. – Эмилия нахмурилась. – Даже я упустила его из виду. Я не сделала никаких записей.

– Записей?

– Эм. За тебя. – Они чокнулись бокалами.

– Я не уверен, что мне стоит это пить, – сказал он. Не хочется показаться грубым, но…

– Пожалуйста. За то, чтобы быть друзьями. – Она улыбнулась ему, ее плечи поникли от смущения.

Люциан поднял бровь.

– Друзьями? Вчера вечером у тебя была совсем другая позиция.

– Последние дни выдались трудными. Я не всегда осознаю свои истинные чувства. – Как он мог с этим поспорить? Эмилия слегка улыбнулась. – Я просто рада, что мы не ненавидим друг друга.

Теплое воспоминание проведенных вместе лет нахлынуло на него.

– Я никогда не смогу возненавидеть тебя, Эмилия, – сказал Люциан и отпил. Вино было бодрящим, с легким привкусом яблок и цветов бузины на фоне искрящегося алкоголя. Оно мгновенно согрело его внутри. Эмилия смотрела на него поверх своего бокала, а Люциан смотрел на бальный зал. Некоторых из этих людей он помнил по торговым делам своей семьи. Там были лорд Марцелл и его жена, владевшие многими виноградниками вдоль южного побережья Арденн; Бекерт, северный купец, сделавший себе имя на лесопилке, танцевал со своим мужем; даже достопочтенная Фавония, эксцентричная старуха с запасом мраморных каменоломен, сидела у стены бального зала, увлеченная бокалом вина. Она обмахивалась веером, украшенным массивными страусиными перьями, и посмеивалась над шуткой, которую никто не произносил.

При виде того, как они наслаждаются жизнью, не задумываясь о том, что происходит за этими золотыми стенами, Люциана затошнило.

– Здесь слишком много народу, – пробормотал он. – Не хочешь выйти на улицу?

– Хорошо, – сказала Эмилия после минутного колебания. Осушив бокалы, они пробрались сквозь толпу танцующих и направились к двум решетчатым окнам в дальнем конце зала. Они вышли на балкон, открытый ночному воздуху, сладкому от жасмина. Небо превратилось в гобелен из звезд. Люциан облегченно вздохнул и потянул себя за воротник. Он не понимал, как чертовски жарко там было. Стоя бок о бок, они с Эмилией смотрели на посеребренную луной лужайку.

Люциан взглянул на девушку. Она потирала руки от ночного холода, но казалась отстраненной.

– Холодно? – спросил он.

– Ммм.

Он расстегнул свой синий бархатный плащ и накинул ей на плечи. Эмилия вздрогнула и сильнее укуталась в плащ.

– Ты теплый. Спасибо. – Она съежилась.

– Эмилия? – Он должен был спросить. – С тобой что-то случилось? – Она никак не отреагировала, только продолжила смотреть на холмистый простирающийся луг. – Я должен был написать.

– Ты не смог бы помочь, – тихо сказала она.

Так значит, что-то случилось .

– Что это было?

– Я немного заболела, – пробормотала она и пожала плечами.

– Если есть что-то, что ты хочешь мне рассказать, то ты можешь.

Наконец она посмотрела на него, ее белые пальцы теребили край его плаща.

– Ты всегда был хорошим, Люциан. – Она говорила так просто, словно его доброта была таким же неоспоримым фактом, как и гравитация. Люциан хотел поправить ее. Ты ошибаешься. Доброты не существует. Только сила и чувство вины.

Но он не хотел спорить. Вместо этого они посмотрели на небо, как делали это в детстве. Он вспомнил летние ночи, проведенные на лужайке замка Орон, называя созвездия и размышляя о том, какие звезды были древними драконами и их героическими всадниками.