Евгений Решетов - Фабрика героев

Наверное, у меня всё же есть какие-то шансы на то, чтобы пережить это задание. Да и приближающийся лес не выглядел каким-то грозным. Он был похож на вполне обычный среднерусский лес, где растут берёзы, тополя, дубы и прочие знакомые каждому деревья. Правда, они тут стоят гораздо гуще, касаясь друг друга кронами, из-за чего та тропинка, в которую превратилась дорога, оказалась скрыта от солнечных лучей. Из-за этого здесь было всё ещё влажно и пахло свежестью.

Мои ноги принялись чавкать по грязи, смешанной с опавшими листьями, мелкими веточками и вырванной травой. В кустах же по обе стороны от меня, скакали мелкие звери, а в воздухе порхали бабочки. Всё это было так мило и беззаботно, что мне совсем расхотелось рисковать жизнью, но я упрямо пёр вперёд, держа в руках топор.

А потом в какой-то момент что-то громко затрещало за стволом необхватного дуба, словно там решил порезвиться медведь. Я мигом стал лихорадочно вспоминать, что знаю об этих животных. Итак, если путник встретил медведя, то ему надо притвориться мёртвым, и пока зверь ходит за лопатой, чтобы закопать труп, человек вполне может успеть улизнуть от него. Конечно, это шутка. Поэтому я тупо бросился бежать по узкой тропинке, петляющей между деревьев. А бьющий по спине рюкзак подгонял меня, будто и он хотел удрать от медведя.

Благо, что у меня были навыки, полученные в различных лагерях, где я бегал марш-броски и имитировал боевые действия в лесных условиях. Этот опыт позволил мне буквально пролететь метров пятьсот, прежде чем я понял, что за мной никто не гонится. А раз так, то надо поберечь силы. Я перешёл на шаг, успокаивая дыхание.

Вскоре я обратил внимание, что лес начал меняться в худшую сторону – появились странно искривлённые деревья, перестали петь птички, издалека стал доноситься приглушённый вой, а возле тропинки лежали человеческие кости.

– Ни хрена себе пикник на обочине, – выдавил я, ощутив, как слюна стала вязкой, а сердце ускорило свой бег, выбивая что-то похожее на «тебе писец, тебе писец…»

Но я не поддался панике, а крепче сжал в руке топор. Хорошо ещё, что мне дали именно такое холодное оружие, а не какой-нибудь меч. Им надо научиться фехтовать, а топором вполне себе можно махать и без долгого обучения. Я, кстати, уже когда-то этим занимался. Но вот, как мне отбиться топором от того же медведя? Никак. Здесь нужен огнестрел или прокаченная сила героя. На мою же силу пока не стоит рассчитывать. Она ещё очень слаба. Вряд ли медведь обоссытся от страха, когда увидит, что фаланги моих пальцев вдруг стали призрачными.

Всё же я двинулся дальше, замирая от каждого шороха и подмечая некоторые вещи, которые были совсем нехарактерны для средневекового леса. Вон там, например, возле березы лежало ржавое велосипедное колесо, а чуть левее – из земли подле зарослей малины торчал рваный кроссовок, который почему-то соседствовал с полусгнившим лаптем.

И тут мне в голову пришла интересная мысль. Блин, а ведь в этом мире некая допотопная шмотка может быть лучше современной. Пушкин же не просто так таскает свою кольчугу. Она у него явно крутая, иначе он бы носил не её, а кевларовый бронежилет. Я мельком видел такой на первом этаже фабрики. Да и у Арахны всего лишь револьвер, а не какой-нибудь автомат. Значит, ей чем-то приглянулась именно эта пушка. Хотя она может носить её лишь на безопасной территории, прилегающей к базе героев, а вот, например, если ей придётся пройтись по этому лесу, то она может вооружиться «калашом».

Кстати, почему нам-то дали лишь топоры? Для того чтобы мы показали себя с холодным оружием вместо огнестрельного? Нет, вряд ли. Скорее тут дело в том, что мы могли бы направить автоматы против самих героев, которые мучили нас первые дни. Наверное, такое уже случалось, поэтому опытные попаданцы решили подстраховаться. Вот поэтому я иду по лесу весь такой молодой, красивый, вкусный и лишь с топором. Прямо гастрономическая мечта местных чудищ.

И в этот миг, словно в ответ на мои мысли, из кустов выскочила какая-то чупакабра с двумя головами. Раньше я видел всего лишь одно существо с двумя головами – это была моя соседка, которая узнала, что ей изменяет муж, после чего она открутила ему башку. И вот сейчас настал второй раз. Только теперь это было мутировавшее животное, которое выскочило на тропинку и бросилось мне навстречу, стуча копытами по земле.

Мутант выглядел как небольшой кабан, покрытый толстой серой кожей и с шиловидным шипом на загнутом хвосте. Шип покачивался над холкой зверя, а две головы с шикарными острыми рогами-саблями оказались наклонены так, что у меня не оставалось никаких сомнений в том, что мутант явно вознамерился насадить мою тушку. Но у меня не было планов заканчивать жизнь подобным образом. Я резко отпрыгнул в сторону и рубанул топором сверху вниз, попав аккуратно между голов в общую коротенькую шею.

Чупакабра тоненько взвизгнула, полоснув высоким звуком по моим барабанным перепонкам, и вместо того, чтобы экстренно удалить мне аппендицит, чуть изменила направление и задела ногу. Мою конечность тут же обожгло болью. Я заорал во всё горло, а затем завалился набок. Вражина же пронеслась мимо, стуча раздвоенными копытами и оставляя за собой хорошо различимый среди травы след из кровавых капель.

Затем двухголовый моб развернулся и враждебно глянул на меня всеми четырьмя маленькими глазками. Они предвещали мне скорую смерть. И вот тут-то меня и проняло до самых печёнок… Я чуть не обделался от страха, но вовремя вспомнил, что теперь не просто человек, а герой, поэтому всего лишь чуток запереживал, лихорадочно думая, что бы предпринять.

Животное же в это время рвануло на меня, устрашающе повизгивая. Здесь уж мне стало не до размышлений и я, почти так же повизгивая, воздел себя на задние конечности и принялся карабкаться на ближайшее дерево, проклиная великоватую каску, сползающую на глаза. Благо, что мне кое-как удалось достичь первой толстой ветки и верхом усесться на неё. Чупакабра же гарцевала возле ствола и пронзала меня бешеным взглядом, пятная листву кровью.

Я просюсюкал сверху, заткнув топор за пояс:

– Тебе бы лучше не связываться со мной, уродец. Ты бы видел, как я смело алкоголь смешиваю. Сразу бы всё понял. Так что вали отсюда, пока вся кровь не вытекла.

Зверюга что-то хрюкнула, наверное, намекая, что я тоже ранен. Вот только моя травма по сравнению с её казалась царапиной. У меня была всего лишь вскрыта кожа, а плоть оказалась разрезана совсем неглубоко. Уже даже кровь принялась сворачиваться, чем привела меня в замешательство. Как-то уж больно быстро. Да и от такого удара, который нанёс мне рог животного, обычный человек явно пострадал бы больше. Неужели мне, и правда, досталась не только сила героя, но и, скажем так, крепость тела? Тут мне вспомнилось улучшившееся зрение и тот раз, когда Арахна засветила мне в глаз, а он даже не опух. Да ещё были «полёты» организованные Пушкиным. Кажись, герои действительно будут покрепче, чем обычные люди. Ведь ничем иным я не мог объяснить то, что моя рана уже покрылась коркой подсохшей крови. Конечно, ей ещё далеко до полного заживления, но и изойти кровью мне уже не грозит, в отличие от чупакабры. Та только что упала на землю и теперь громко хрипела, явно готовясь переселиться в загробное царство.