Евгений Решетов - Фабрика героев

Я не стал ждать этого радостного момента и решил ускорить его. Спустился с дерева, морщась от боли в ноге, а потом со всей дури несколько раз рубанул по шее животного. Вслед за первым же ударом мне в лицо попали брызги горячей крови, а после ещё нескольких взмахов топором – двойная голова чудища отделись от тела. Всё, дело было сделано.

Я вытер физиономию краем рукава и потопал дальше по тропинке, ничуть не жалея о содеянном. Никакие угрызения совести меня совсем не мучили. Ведь мне ещё батя с самого детства говорил, что к врагу надо относиться без эмоций. Мне кажется, что я и человека могу убить так же легко. Ну, возможно, я приврал, и всё-таки буду переживать какое-то время, но уж явно у меня не возникнет мысли оставить в живых того, кто хотел моей смерти.

В этот момент я вспомнил о Пушкине. Конечно, он мразь ещё та, и даже специально умолчал о том, что герои довольно живучие черти, но всё же его смерти я бы не хотел. Отомстить – да, а вот убить – нет. Теперь-то я понимал, чем были продиктованы те истязательства, которым опытные герои подвергли новичков. Наверное, они даже были нужны. Без них мы бы не обрели силу. Из-за этого я и хочу лишь отомстить Пушкину, гомику и стрекотиле, но не убивать их.

Я принялся фантазировать на эту тему, двигаясь по лесу. Тот между тем стал каким-то совсем неуютным, а потом мне и вовсе не повезло повстречаться с двумя непонятными тварями, достигающими в холке полутора метров. Судя по половым органам – это был самец и самка. Они оказались невероятно худыми и передвигались на четырёх длинных, тонких лапах. Их коричневая кожа, напоминающая пергамент, обтягивала выступающие рёбра, а из удлинённых пастей с острыми зубами-иголками капала желтоватая слюна. Глаза чудовищ смотрели на меня с голодным интересом. Они совершенно точно вознамерились перекусить мной, на что указывали прижавшиеся к лысому черепу острые уши с рваными краями, будто им по молодости вырвали тоннели.

Признаться, в первые секунды, когда я увидел этих зверей, то мне захотелось убежать, но затем я заскрипел зубами от накатившей злости, понимая, что мне некуда деваться. Потом громко заорал и бросился на противников, немного припадая на раненую ногу. А те понеслись мне навстречу.

Мы встретились возле раскидистого дуба, под которым лежали сотни желудей. Здесь и завертелась битва. Звери принялись слаженно атаковать меня: пока самец нападал «в лоб», самка пыталась кинуться на спину, но я прижался к дубу и отмахивался топором, вспоминая всё, чему научился за долгие годы. Жаль, что я не так много времени уделял холодному оружию, больше концентрируясь на огнестрельном. Из-за этого мне сейчас приходилось крайне тяжело. Я пропускал слишком много атак, поэтому моё тело вскоре покрылось кровью, вытекающей из ран, нанесённых когтями и клыками. И если бы не геройская живучесть, то я бы точно проиграл этот бой, а так – мне в какой-то миг почти чудом удалось перебить самке хребет. Та огласила лес болезненным воем, а потом поползла к тропинке, волоча за собой отказавшие задние ноги. Самец тут же метнулся к ней, прикрывая подругу своим телом. Здесь уж я собрал остатки своих сил и метнул топор. Тот сделал несколько оборотов и воткнулся в вытянутую морду самца. Зверь взвизгнул, резко мотнул башкой и топор упал на примятую траву. Я увидел, что между глаз животного зияет рана. Из неё через мгновение стало вытекать серо-кровавое месиво. А ещё спустя миг самец рухнул подле самки, и его скрутила судорога. Он умирал секунд сорок, а то и больше. И его спутнице пришлось ничуть не легче. Она умирала, продолжая находиться в сознании, несмотря на перебитый позвоночник. Я сжалился и прервал её мучения, так же как помог чупакабре. И вот на этой высокой ноте был закончен мой второй бой.

Я бессильно шлёпнулся под куст малины, осматривая затуманенным взором свое тело. Шмотки превратились в лохмотья, а из всех травм я признал самой серьёзной ту, что появилась на моем левом бедре. Там теперь недоставало целого куска мяса. А ещё была глубокая отметина от клыков на запястье правой руки. Остальные раны были не такими тяжёлыми, хотя и они доставляли мне жуткие неудобства. Жаль, что мне осталось потерпеть совсем немного. Я уже плохо различал детали пейзажа, явно теряя сознание и готовясь навсегда закрыть веки.

Но прежде чем разум окончательно оставил меня, губы успели исторгнуть:

– Чёт хреново мне, наверное, погода такая… вспышки на Солнце.

А дальше я в очередной раз канул во тьму, уже не рассчитывая вернуться из неё. Но всё же мне повезло… Я блуждал в ней какой-то время, а потом резко открыл глаза, изумляясь тому, что моя душа оказалась весьма крепко прибита к телу. Да ещё и подивился своей удаче. Сколько я так без движений пролежал под кусточком, аппетитно попахивая кровью? А на мою тушку никто не позарился. Мне, кажется, что даже сам Бог где-то изумлённо прохрипел: «Да ну нафиг, такого не бывает». Но нет – бывает. Меня лишь облепили комары, а так – я очнулся в гораздо лучшем виде, чем погрузился во мрак. Раны покрылись запёкшейся кровью и почти не болели. Хотя тело ужасно чесалось. И ещё жутко хотелось есть и пить.

Я закряхтел, с трудом принял сидячее положение, после чего облизал потрескавшиеся губы и заметил топор. Тот лежал рядом со мной и по нему ползали муравьи. Я дрожащей рукой отправил его за пояс, а затем стянул со спины рюкзак и вытащил из него галеты и воду.

Тут-то я и заметил необычную птичку, которая всё это время недвижимо сидела буквально в метре от меня. Она была совсем небольшой, ярко окрашенной, с длинным узким клювом и хохолком. Раньше я таких пернатых не встречал. Надеюсь, эта птаха на меня не нападёт? Вроде бы у птички не было таких намерений. Я бросил ей кусок галеты, а та ещё пару мгновений поглядела на меня, а затем взмахнула крылышками и скрылась среди листвы.

Я пожал плечами и принялся набивать желудок, который урчал как дикий зверь, несмотря на то, что его хозяин выглядел, словно мертвец. Вот если бы сейчас все люди разом превратились в несвежих зомби, то я бы внешне стал только лучше.

А ведь мне ещё в чащу идти. Там-то меня и добьют, несмотря на весь мой потенциал. Но и поворачивать назад – тоже не выход. Что же делать? Надеяться, что мне опять повезёт, и я не погибну, поковыляв на поиски ребёнка? Так-то солнце ещё высоко и самые голодные и опасные монстры, наверное, спят. Рискнуть или всё же вернуться на фабрику? Блин, если я не выполню задание, то Пушкин сначала меня обсмеёт, а затем может и убить, решив, что герой, который прибудет на моё место, будет лучше. Да, задачка. Всё же, наверное, стоит двигаться дальше в чащу. Герой я или тварь дрожащая? Авось преодолею все невзгоды.

Приняв такое решение, я встал на ноги и поковылял по тропинке, пытаясь зорко глядеть по сторонам. Вокруг стояли голые деревья, перекрученные неведомой силой, а земля была безжизненно чёрной, будто по ней прокатился пожар. Птицы, насекомые и звери совсем перестали издавать хоть какие-то звуки. Наверное, они тут и вовсе не обитают. Один я шёл вперёд под прямыми солнечными лучами, которые уже не отделяла от земли густая шапка леса. И судя по напутствию квест-стартера, двигался я в нужном направлении. Крестьянка потеряла ребёнка на самой границе неприветливого леса, а я уже забрался в самую его чащу. И что странно – на меня больше никто не нападал. Надеюсь, так будет и дальше.