Сара Гудман - Поцелуй сумрака [litres]

Лайла вскочила, и качели дрогнули на цепях.

– Тебе она понравится! У нее фарфоровые руки и лицо, а еще настоящие кожаные туфли… – не прекращая болтать, она скрылась в доме.

Мисс Мэйв грациозно вытянула ногу и уперлась в веранду, чтобы остановить качели.

– Лайла милейшая девочка, – сказала она. Я не смогла сдержать усмешку, и учительница рассмеялась; ее смех напоминал звон колокольчиков. – О, она, конечно, бойкая, но со временем успокоится. У нас впереди много счастливых лет вместе.

Я поджала губы, чтобы не сболтнуть лишнего. Будь мисс Мэйв понастойчивее со своим дядей и мисс Пимслер, возможно, я жила бы вместе с сестрой, как и положено семье.

Пожалуй, эта мысль и неуемный гнев на сложившуюся ситуацию спровоцировали меня признаться:

– Мисс Мэйв, не хочу показаться неблагодарной, но я планирую однажды вернуть сестру. Когда мне исполнится восемнадцать и мой договор с Везерингтонами подойдет к концу, я вернусь в Нью-Йорк, – я пристально посмотрела в ее светлые глаза. – И ни за что не оставлю ее.

Абель с Деллой нервно переглянулись. Мисс Мэйв изучала мое лицо и рассеянно крутила что-то на запястье. Из-под оборчатого рукава выглядывал браслет из скрученных коричневых веток, который никак не вписывался в элегантный наряд женщины. Присмотревшись, я увидела темно-рыжую прядь, вплетенную в странное украшение. Должно быть, это амулет, как у Хэтти.

Мисс Мэйв дергала кусочек полированного золота, который висел на плетеных веточках.

– Я не удивлена, что ты питаешь такие надежды. Но жизнь многое решает за нас. В нашей власти гораздо меньше вещей, чем мы думаем.

Мои плечи напряглись.

– Я никогда не придерживалась философии, что все в нашей жизни решается само собой.

– Это тоже меня не удивляет.

Мисс Мэйв всматривалась мне в глаза с необъяснимым выражением на лице. Я заерзала на твердых качелях. Почему эта женщина говорит так, будто знает меня достаточно хорошо, чтобы предугадать мои планы и взгляды на жизнь?

Неловкий момент прервала открывшаяся дверь. Но вместо Лайлы на веранду вышел мистер Либранд.

– Дамы, пора отвезти вас домой.

И ушел к машине, не дожидаясь нашего согласия.

Делла вздохнула и встала со стула.

– Еще раз спасибо, что пригласили нас, мисс Мэйв.

– На самом деле мистеру Либранду незачем подвозить Верити, – сказал Абель. – Мы можем вдвоем поехать на Мерлине.

Какофония из вращающихся металлических шестеренок и выхлопов двигателя возвестила о том, что мистер Либранд завел свой «Форд».

– Полагаю, в таком случае поедем только мы с мистером Либрандом… – сказала Делла.

– Прости, – произнесла я одними губами.

– Я не буду устраивать истерику, чтобы ты поехала со мной, но с тебя должок, – прошептала она.

Я нервно рассмеялась, гадая, не беспокоит ли Деллу, что я поеду одна с Абелем. Либо она совсем не ревнивая, либо не видит во мне угрозы. Неужто я сама считаю себя соперницей в борьбе за его сердце?

Делла села на переднее сиденье рядом с угрюмым мистером Либрандом и посмотрела на меня с трагическим видом.

– Пойду попрощаюсь с Лайлой, – бросила я мисс Мэйв, не спрашивая разрешения.

В прихожей я замерла от звуков пения сестры где-то наверху. Водя пальцами по гладким деревянным перилам, поднялась по лестнице, и слова зазвучали четче:

«Пребудь со мной вечернею порой,

Густеет тьма,

О, пребудь со мной…»

Странная, грустная колыбельная влекла меня вперед. Забравшись наверх, я открыла дверь и заглянула в просторную спальню. У стены стояла белая кованая кровать, завешанная воздушной нежно-розовой тканью. Остальное пространство окружали полки с разными безделушками и сундуки, полные игрушек. В углу находился небольшой письменный стол. По центру комнаты – белое кресло-качалка с искусной резьбой на высокой спинке. Выцветшие бархатные подушечки выглядели потертыми, а плетеный коврик под ним – сильно истоптанным.

Лайла согнулась над детской кроваткой и осторожно убрала подоткнутое вязаное одеяло с куклы.

– Я как раз собиралась спуститься, – сказала она, заметив меня. – Но раз уж ты здесь, взгляни на Уинифред.

Я заохала и заахала над фарфоровой куклой, а Лайла завела серебряную музыкальную шкатулку. Комнату наполнила жутковатая песня, которую она пела раньше.

– Звучит немного тоскливо, не находишь?

– Это церковный гимн. Изначально он о том, что Господь пребудет с нами, но мама немного изменила текст, и теперь он о нас, – Лайла плюхнулась на кресло, напоминавшее трон. – Я говорила, что мне не обязательно петь перед сном. Мне одиннадцать, я уже слишком взрослая для колыбельных.

– Но не для кукол? – пошутила я.

Кожа Лайлы порозовела под веснушками, и мне сразу стало стыдно. У нее толком не было нормального детства; что плохого, если у нее появилась любимая игрушка сейчас? Благодаря мисс Мэйв она впервые по-настоящему узнает, что такое материнская забота. Я старалась изо всех сил, но сама была ребенком.

– Мама говорит, чтобы я не торопилась взрослеть. Но я учусь быть леди. Однажды я стану матерью.

– И писательницей, – добавила я. Подойдя к письменному столу, покатала блестящую золотую ручку под ладонью. – Не забывай об этом.

Лайла забрала ручку и ловко покрутила ее между пальцами.

– Я буду совмещать, – уверенно заявила она, и я ей поверила.

– Хорошо. Прости, что дразнила тебя из-за куклы. Я рада, что у тебя есть Уинифред, – я рассеянно открыла дверь шкафа. – И столько красивых платьев.

– Давай покажу то, что надену на фестиваль мороженого в субботу. Ты пойдешь? Мама глава Общества женской помощи, так что она всем заведует. Если придешь, надень это белое платье. Оно лучшее из всех, что у тебя есть.

– Я попытаюсь, но все зависит от того, сколько работы будет на ферме.

Лайла беспечно отодвигала платья, пока не нашла одно из вуали оттенка морской волны. Затем прижала его к себе и покрутилась перед зеркалом-псише.

– Ты стала той еще модницей, – улыбнулась я. – Тебе идет этот цвет. Красиво подчеркивает твои зеленые глаза.

Лайла застеснялась от комплимента. Быстро повесив платье, она принялась рыться в ящиках комода.

– У меня где-то лежит подходящая к нему лента.

Платье соскользнуло с деревянного крючка. Я наклонилась за ним, сдвинула плотно висевшие наряды, чтобы вернуть его на место, как вдруг мое внимание привлек блеск металла.

– Лайла, что это? – спросила я, проводя пальцем по петле в задней стене шкафа. – Куда ведет эта дверь?

Лайла обернулась с клубком лент, просочившихся сквозь ее пальцы, словно змеи.

– Мама сказала, что в этой комнате мы будем в безопасности, если что-то случится. Она закрывает ее на ключ, – ее глаза заискрились привычным озорством, и она откинула край ковра, под которым лежал латунный ключ. – Но плохо его прячет.