Мишель Пейвер - Изгнанник [litres]

Впрочем, и сам Большой Брат тоже сильно изменился. Свет и Тьма всего несколько раз успели сменить друг друга, а у Большого Брата изменился даже запах, а голос стал гораздо глубже и ниже. Но это-то как раз Волку и было вполне понятно. Он знал, что, в отличие от волчат, детенышам бесхвостых требуется очень много времени, чтобы повзрослеть. Но в итоге это происходит даже с ними. И Большой Бесхвостый теперь стал почти совсем уже взрослым.

Сейчас он вместе с другими бесхвостыми спал в своем Логове. Вот чего Волк никак не мог понять – зачем это бесхвостым нужно так долго спать? Ему очень хотелось, чтобы Большой Брат поскорее проснулся и понял, как он, Волк, по нему соскучился.

Но Большой Бесхвостый так и не пришел. И не узнал, как он был нужен Волку.

– Пора возвращаться, – сказал Фин-Кединн.

Ренн, сидевшая на скале около целебного источника, кивнула, но с места не сошла и даже не пошевелилась.

Рядом с ней несколько человек из племени Выдры совершали священный обряд, возвращая зеленую глину озеру и смывая ее со своих лиц. Бейл стоял на краю утеса, глубоко задумавшись, а Торак обшаривал папоротники, надеясь отыскать тот камешек со своим именем, который похитила Сешру.

Ренн очень хотелось ему помочь, но у нее не хватало смелости даже просто подойти к нему. Он ведь так ни разу сам и не заговорил с ней с тех пор, как узнал тайну про ее мать. И Ренн не была уверена, по-прежнему ли они друзья, или же теперь все переменилось.

Люди из племени Выдры прибыли к источнику на рассвете. Приплыли на своих тростниковых лодках. Оказалось, что их вовсе и не нужно было предупреждать о наводнении, поскольку их колдуны-близнецы все узнали заранее по каким-то тайным знакам и увели свое племя в безопасное место. А Йолуна послали на стоянку лесных племен как раз для того, чтобы он их предупредил.

Озерных жителей также совершенно не удивил рассказ Фин-Кединна о происках Повелительницы Змей и ее гибели. Все это они восприняли так же спокойно, как и наводнение, которое, между прочим, полностью уничтожило их жилища на сваях.

Подготовившись к совершению погребального обряда, они переправили тело Сешру в один из самых дальних заливов на северном берегу, обмыли его, возложили на Постамент Смерти и завалили ветками можжевельника, чтобы покойница не смогла оттуда уйти. Затем они отвели всех участвовавших в обряде к священному источнику, дабы те подвергли себя очищению, но довольно мягко попросили Ренн держаться от них подальше, потому что именно она нанесла Метки Смерти на тело покойной и в течение ближайших трех дней должна была считаться нечистой. Ренн не возражала. Так ей было даже легче. Во всяком случае, она себя в этом убедила.

– Она не оставила никаких следов, – сказал Торак, и Ренн даже подскочила от неожиданности.

Он стоял на валуне у нее за спиной, и лицо его было в тени. Солнечные лучи били ей прямо в глаза, и она не могла понять, КАК он на нее смотрит.

– Ты так и не нашел свой камень? – спросила она.

Он покачал головой и растерянно произнес:

– Просто не знаю, что мне теперь делать…

Ренн, конечно, заметила, что Торак сказал «мне», а не «нам». «А что, если в этом кроется какой-то особый смысл?» – подумала она. Но вслух сказала:

– А мы у Саеунн спросим. Уж она-то наверняка знает.

Колдунья племени Ворона все это время оставалась на их новой стоянке, устроенной на вершине гряды. И Ренн, хотя и никогда бы в этом не призналась, становилось легче от одной лишь мысли о том, что Саеунн рядом. Во всяком случае, если понадобится снова прибегнуть к магии, Саеунн все сделает куда лучше ее.

Торак задумчиво смотрел вдаль. Потом сказал:

– Единственное, что я нашел, это ее корзинку. Пустую. Она там своих змей держала. – Он снова немного помолчал. – Знаешь, они мне не казались такими уж злыми, змейки эти. Я думаю, им понравится жить на свободе.

Ренн промолчала, потом сорвала лист папоротника и принялась его общипывать.

«Почему ты не можешь просто сказать то, что для тебя важно? – сердито думала она. – И почему я не могу сказать: Торак, мне очень жаль, что я вовремя тебе обо всем не рассказала! Хотя… это ведь ничего не меняет, правда? Ну, почти ничего…»

Но Торак так ничего и не сказал, бросил на ходу, что должен помочь Бейлу в поисках разбитой лодки, и исчез. И Ренн в очередной раз пожалела, что не воспользовалась представившейся возможностью и не поговорила с ним по душам.

Подошел Фин-Кединн, уселся рядом, и Ренн сказала ему:

– Он все знает. О Повелительнице Змей. Вернее, обо мне.

– Да, он мне говорил.

– Говорил? И что же он тебе сказал?

– Просто что знает об этом.

Ренн растерзала очередной лист папоротника и отбросила его общипанный остов в сторону.

Фин-Кединн спросил у нее, кому еще это известно. Ренн сообщила, что только Бейлу, а Фин-Кединн заметил, что, похоже, кое-кто из стариков все же узнал Сешру, несмотря на то что лицо и руки ее были обмазаны зеленой глиной. И посоветовал Ренн все рассказать своим соплеменникам, когда волнение несколько уляжется. Она пообещала, что непременно расскажет, и Фин-Кединн спросил:

– А тебе не жаль, что она умерла?

– Нет. Не знаю… – Ренн нахмурилась. – Я так долго ее ненавидела! А теперь ее нет на свете. И мне отчего-то стало еще хуже.

Фин-Кединн понимающе кивнул.

Он выглядел усталым. Ренн заметила седину в его темно-рыжей бороде и морщинки в уголках глаз, и ей вдруг стало страшно: а ведь Фин-Кединн стареет! Она прекрасно знала, что умирают и куда более молодые люди, чем он. Но ведь это Фин-Кединн! Он не может умереть! И Ренн вдруг заплакала.

– Ну почему, почему все не может оставаться как было? – с детским отчаянием выкрикнула она.

Фин-Кединн следил за полетом озерной стрекозы, метавшейся над самой водой.

– Потому что таков порядок вещей, – ответил он. – Все на свете меняется. Постоянно меняется. Просто мы чаще всего этого даже не замечаем. – Он повернулся к Ренн. – Нужно вот что запомнить, Ренн: перемены – это не так уж и плохо.

Она вздохнула, точнее, судорожно всхлипнула, а Фин-Кединн прибавил:

– Торак был изгнанником, но теперь перестал им быть. Это же хорошая перемена, правда? Но ему потребуется некоторое время, чтобы заново привыкнуть к своему положению в племени. – Тяжело опираясь на посох, Фин-Кединн поднялся. – Пойдем-ка на стоянку. Ты выглядишь совершенно измученной.

– Но я совсем не устала, – солгала Ренн.

Он фыркнул:

– Ну-ка скажи мне: когда ты в последний раз как следует ела?

В ту ночь лесные племена устроили пир, чтобы возблагодарить Великого Духа за то, что все выжили во время страшного наводнения.

Рыба загадочным образом вернулась в озеро, и уродцы среди озерных рыб попадались все реже. Люди из племени Выдры ничего по этому поводу не говорили, опасаясь, что могут спугнуть удачу, но прямо-таки светились от счастья и старательно помогали готовиться к пиру.