Медина Мирай - Межвремье [litres]

В коридоре справа от них стояла Иона. В больничной обуви и легком свободном платье. Распущенные волосы были спутаны, кожа – бледной, как у фарфоровой куклы.

На секунды Кален позабыл о своем внешнем виде и даже не заметил одного из ее отцов, стоявшего позади дочери.

– Иона! – крикнул он, прежде чем броситься к ней с объятьями.

Она была теплой, едко пахла лекарствами, стояла неподвижно, не зная, что сказать. Она услышала тихие всхлипы на своем плече и несвязное бормотание.

– Я так счастлив, что ты жива! Ты правда живая и невредимая, здесь, рядом со мной! – бегущие слезы рисовали на его лице чистые мокрые дорожки.

Он плакал по многим причинам: из-за матери, из-за того, что не успел увидеть ее перед смертью; из-за тех противоречивых чувств, что мешали ему спокойно жить после; из-за неопределенности и незнания, какой будет жизнь дальше; из-за нескончаемой борьбы с самим собой, из-за усталости, физических и моральных мук. Все слилось воедино: боль, горе, заслуженное счастье – и обрушилось на растроганную Иону. Слезы навернулись ей на глаза. Она зажмурилась, сжимая губы, и обняла Калена в ответ.

Тревис наблюдал за ними с белой завистью, но искренней улыбкой. Мысль о том, чтобы разлучить их, казалась сейчас немыслимо жестокой, а причины – эгоистичными. Он заметил отца Ионы, и улыбка исчезла. Они смотрели друг на друга недолго, украдкой, как бы стыдясь и боясь друг друга из-за всего, что было и будет. Даже из-за того, что могло быть и что Тревис мог вернуть по условиям сделки с Арианом.

Кален отодвинулся от Ионы и усмехнулся увиденному: часть грязи осталась на ее одежде, руках, шее, лице и даже волосах.

– Почему ты так выглядишь?

– Меня буквально похоронили заживо и забыли вытащить спустя три дня, – Кален ухмыльнулся. – Но я счастлив, что пролежал неделю, ведь успел найти тебя и вернуть назад.

– В каком смысле? – Иона с улыбкой покачала головой.

Да, точно. Он задумывался об этом перед возвращением. Побывавшие в мире полумертвых не помнят, что были там. Намеренно попавшие – помнят.

– Да ничего. Может, потом расскажу. Что ты помнишь?

– Я потеряла сознание в твоем доме из-за… – Иона выглянула из-за Калена и нашла взглядом виновника.

– Мне нужно о многом тебе рассказать, сестрица…

– Что? Как ты?..

Точно. И о том, что рассказывала о родстве, Иона позабыла.

– Э-э-э, прощу прощения, – вмешался Ангела и прошептал на ухо дочери: – Думаю, для начала вам стоит привести себя в порядок. – Он поднял на Тревиса печальный взгляд. – И ему тоже.

Так странно было Калену смотреть на этого высокого зеленоглазого блондина с очками на макушке и думать о нем не как об отце подруги, а как об их общем родителе.

«Если подумать, между нами есть сходство, но, кажется, я больше похож на второго. Как там его?»

– Рейден скоро приедет за нами, поэтому стоит поспешить, – Ангела вытащил из кармана джинсов яркий кожаный бумажник. – Я пойду и спрошу, есть ли свободная палата с душем.

Не оглядываясь, он прошел мимо ребят к ресепшену. Кален чувствовал его желание взглянуть на того, кто когда-то отдал ради него жизнь. И вот теперь один счастлив со своей большой семьей, а второй остался на перепутье. Дрожит, осторожно поглядывая, глаза блестят то ли от слез, то ли от освещения.

Лишь сейчас Кален прочувствовал, насколько тяжела судьба Тревиса. Кто знает, как бы он поступил на его месте. Его жертва поражала и вызывала уважение с примесью жалости, а все это в целом перекрывало все совершенные им грехи. Какие-то из них – оправдывало, но только не смерть матери. Кален не знал, вылечит ли его время так, чтобы он смог простить Станли эту утрату. Сейчас он знал только одно: Тревису предстоит разговор с Ангелой.

«Они вернулись целыми. Иона с ними».

Самния сообщила Ариану о возвращении ребят с толикой осуждения, ведь именно он должен был вытащить их из земли.

«Они, наверное, думают, что ты в очередной раз предал их», – добавила она тогда. Из последних сил Межвремье старался слушать ее. Порой она расплывалась перед его глазами из-за нестерпимого жара, охватившего его тело. После скудного ужина, во время которого он смог лишь пару раз откусить яблоко, жизненная сила словно схлынула с него, и он едва не стукнулся лбом о стол. Ларалайн помогла Ариану дойти до комнаты и лечь в постель.

– Это так похоже на простуду, – говорила она, укрывая его одеялом.

– Но я умираю.

Ариан догадывался, что каждый в замке, сколько бы ни отрицал и не желал ему выздоровления, невольно ждал его кончины – того самого момента, когда стены, картины и зеркала скроют за черными тканями, – панихиды и в конце концов новой жизни. Ведь даже после самого безжалостного пожара на полумертвых обгорелых деревьях появляются зеленые почки, а из груды пепла прорастают стебли будущих пышных кустов.

– Я даже рад, что не отправился забирать их спустя три дня. Ведь Иона дома, – Ариан ухмыльнулся удаче. Это был один из немногих эпизодов, когда, ненароком сотворив зло, он получил положительный результат.

– Самния сказала, что они еще в больнице, – Ларалайн присела рядом с книгой в руке. Новость о возвращении друзей обрадовала ее до слез. Она осторожно взглянула на Ариана и спросила: – Ты и правда собираешься отправить Тревиса… Троя в прошлое?

За окном послышался цокот копыт. Ворота заскрипели: охрана пропустила нежданного, но уважаемого гостя. Старая карета остановилась у ступеней входа, и лошади отбили последнее «цок».

Ларалайн привстала, не сводя взгляда с окна. Ее удивляло спокойствие повелителя межвремья: он продолжал лежать на спине неподвижно, чуть дыша. О бьющемся сердце напоминали изредка поднимающаяся грудь и громкое, хоть и поверхностное, дыхание. Он словно ничего не слышал или, как решила принцесса, был равнодушен.

– Ты кого-то ждешь? – спросила Даффи.

Она вышла на балкон и схватилась за мраморные перила. Украшенная серебристыми шелками и запряженная белыми лошадями карета покачнулась. Гостьей оказалась королева Прошлого. Она взглянула на серое небо, и взгляд ее помрачнел, словно она убедилась в том, что лишь предполагала. Праетаритум кивнула Ларалайн и, манерно приподнимая платье, двинулась к дверям.

Отчего-то Даффи разволновалась. Причина тревоги лежала сзади и, кажется, по ее испуганному лицу поняла, кто решил их сегодня потревожить.

– Приехала навестить, – прошептал Ариан, собираясь встать. Когда Ларалайн бросилась к нему, чтобы помочь, он протестующе выставил перед собой руку. – Я сам. Она не должна видеть, насколько я беспомощен. Если вдруг упаду, не смей поднимать меня. Стой смирно. И будет лучше, если ты помолчишь.

Того времени, что Праетаритум потратила, чтобы подняться на второй этаж и дойти до покоев сына, хватило ему, чтобы привести себя в порядок. Яркий позолоченный классический костюм отвлекал от бледной кожи, а модно взлохмаченные светлые волосы придавали шарма и оживляли лицо.