Кристи Голден - Раскол. Прелюдия Катаклизма [litres]

Хамуул низко поклонился.

– Верховный друид Дикая Лань, – обратился он к одному из ночных эльфов, женщине. – Я так рад, что ты пришла, мой старый друг.

– Мне было непросто на это решиться, – признала Элерет Дикая Лань – высокая и изящная эльфийка с короткими зелеными волосами. (Хамуул отметил, что она не назвала его «другом» в ответ.) Впрочем, было заметно, что она повидала много битв. Формы ее тела не казались мягкими и плавными, напротив, женщина была жилистой и мускулистой, а ее темно-фиолетовую кожу омрачали бледно-лиловые шрамы.

– Твоя душа привела тебя и твоих спутников на эту встречу, как и моя душа привела меня и моих друзей, – продолжил Хамуул.

– Кровь убиенных часовых все еще взывает к справедливости, Хамуул, – ответила Дикая Лань, но, произнося эти слова, она сделала шаг вперед, сокращая расстояние между собой и друидом.

– И ее зов будет услышан, – заверил ее Хамуул. – Но, не начав переговоры, примирение и сближение, мы не сможем добиться этой справедливости. – Он взял инициативу в свои руки и сел на мягкую зеленую траву. Другие таурены-друиды последовали его примеру. Калдорай переглянулись, но, когда Дикая Лань села, они поступили так же. Друиды образовали что-то вроде круга, который, впрочем, можно было поделить ровно пополам по расе.

Такое точное разделение и ощутимая холодность сильно огорчали Хамуула. Друиды собрались здесь не как незнакомцы, а как бывшие друзья. Вдесятером они годами трудились бок о бок как часть Круга. Между ними образовалась связь, которая превосходила любое расовое и политическое деление. Связь, появившаяся в результате понимания того, что значило принять чью-то форму и прикоснуться к духу зверей этого мира, объединиться с природой таким образом, который не могли понять другие. Но этой связи пришлось пройти через жестокие испытания. Хамуул про себя помолился Матери-Земле, чтобы та работа, которую они проделают здесь сегодня, помогла восстановить эту связь или, возможно, даже сделать ее крепче.

– Я уверен, что до тебя дошли слухи о том, что Тралл временно ушел от нас. И я также уверен, что ты знаешь, зачем.

Дикая Лань нахмурилась.

– Да, мы слышали об этом. И мы знаем, кого он назначил вождем вместо себя.

– Могу заверить, что Тралл не собирается отсутствовать слишком долго, и что он попросил Кэрна наставлять юного Адского Крика, – заметил Хамуул. – Ты знаешь, что Тралл хочет только мира.

– Да ну? Неужели? – гневно произнес другой ночной эльф. – Тогда почему он вообще ушел? Да еще и назначил Гарроша правителем в свое отсутствие? Гарроша, который открыто выступал против мирного договора? И который, как мы подозреваем, больше всех замешан в нападении на часовых?

Хамуул вздохнул. У них не имелось никаких убедительных доказательств, чтобы так или иначе обвинить Гарроша, что он подговорил кого-то столь жестоко расправиться с часовыми. Но в эти слухи было очень легко поверить.

– Тралл сейчас в Награнде. Он хочет лучше понять, что происходит со стихиями. Ну же! Мы, друиды, конечно, не шаманы, но мы ближе к миру природы, чем многие. Я не могу поверить, что никто из присуствущих не видит страданий нашего мира.

Ночные эльфы, похоже, несколько смягчились от этих слов.

– Если Тралл скоро вернется и принесет с собой что-то, что поможет успокоить стихии… и если Гаррош сможет в дальнейшем воздержаться от излишнего кровопролития, – проговорила Дикая Лань, – то, возможно, из этого и выйдет что-то хорошее.

– Я напомню вам, что мы не знаем точно, была ли та резня делом рук Гарроша. И, благодаря этому собранию, кое-что хорошее уже вышло, – кивнул Хамуул. – Пусть мир начнется здесь и сейчас.

На лицах собравшихся промелькнули различные эмоции: надежда, беспокойство, недоверие, страх, решимость. Хамуул посмотрел по сторонам и кивнул. Все шло точно настолько хорошо, насколько он и ожидал, хотя и не так гладко, как ему бы хотелось.

Двигаясь намеренно неторопливо, таурен полез в одну из своих сумок и вытащил оттуда длинный тонкий предмет, завернутый в выделанную кожу. На мгновение он высоко поднял его, затем встал, положил предмет в середину круга и развернул.

– Это – церемониальная трубка, – начал Хамуул. – Перед началом мирных переговоров участники передают ее по кругу. Этот обычай моего народа соблюдался на протяжении веков. Я приносил ее с собой на мою первую встречу Круга Кенария. Некоторые из вас помнят ту встречу. Теперь я снова принес ее, чтобы таким образом выразить мое стремление к сближению и единству.

Дикая Лань внимательно смотрела на него, молча кивая зеленовласой головой. Затем она полезла в собственную сумку и достала оттуда чашу и бурдюк с водой.

– Видимо, мы с тобой мыслим похоже, – тихо произнесла она, поднимая чашу. В ее руках оказался простой керамический кубок. Он был покрыт голубой глазурью и украшен рунами, но лишен других украшений. Хамулл мягко улыбнулся. Давным-давно она уже приносила этот кубок, как и он – трубку. – Эта чаша очень древняя. Мы не знаем, кто был ее первоначальным владельцем, но она существовала еще до Великого Раскола и передавалась из рук в руки с любовью и заботой. Вода взята из храма Элуны. Она чистая и вкусная, – Дикая Лань с благоговением налила в кубок немного воды, а затем, как и таурен, поставила его в середину круга.

Хамуул довольно кивнул. Ночные эльфы отнеслись к этой встрече не менее серьезно, чем таурены. Он почувствовал, как напряжение стало рассеиваться, как на смену неодобрению и враждебности пришли уважение и надежда.

Таурен встал, поклонился Дикой Лани и нагнулся, чтобы поднять трубку. Затем он начал набивать ее травами и заговорил.

– Когда я зажгу трубку, мы начнем передавать ее от одного к другому по кругу, – объяснил он тем молодым друидам из ночных эльфов, которые никогда раньше не видели эту тауренскую церемонию. – Пожалуйста, когда очередь дойдет до вас, подержите ее в руках. Подумайте о том, чего вы хотите здесь достичь. Затем поднесите ее ко… – он замер.

Ветер переменился, и чувствительное тауренское обоняние уловило новый запах. Крепкий, знакомый, в любое другое время таурен не обратил бы на него внимания. Но Хамуул понимал, что сейчас, в этот хрупкий момент, он мог привести к гибели всего.

Орки.

– Нет! Остановитесь! – закричал Хамуул на родном языке орков, но было уже слишком поздно. Слова еще не успели сорваться с его губ, а смертоносные стрелы уже свистели в полете, пророча убийство. Двое ночных эльфов упали замертво с пронзенным горлом.

У тауренов и ночных эльфов вырвались крики ярости и тревоги. Дикая Лань резко повернулась, чтобы бросить на Хамуула взгляд, полный гнева и ненависти, который пронзил сердце таурена, словно копье.