Кристи Голден - Раскол. Прелюдия Катаклизма [litres]

– Твой отец причинил много зла, но он погиб, совершая великое благо, – выдохнул Кэрн. – И сейчас ему было бы стыдно за тебя.

– Что?! – прорычал Гаррош. – О чем ты говоришь, таурен?

– Я предупреждал Тралла о тебе, – процедил Кэрн, понизив голос ровно настолько, насколько он повысил его, когда только вошел. Пока что таурен игнорировал вопрос Гарроша. – Я говорил ему, что он совершает глупость, наделяя тебя такой властью. Я думал, что когда-нибудь, возможно, ты будешь к ней готов, что тебе всего лишь нужны опыт и сдержанность. Я был неправ. Ты, Гаррош Адский Крик, не способен возглавить даже стаю гиен, не говоря уже о нашей славной Орде! Ты приведешь нас всех к гибели, а по пути будешь орать и бить себя в грудь, как какая-нибудь горилла из Тернистой долины.

Гаррош сначала побледнел, а затем покраснел от гнева.

– Ты пожалеешь об этих словах, старый бык, – прошипел он. – Я засуну тебе их обратно в глотку вместе с горстью земли.

– Ведь это ты напал на часовых в Ясеневом лесу, не так ли?! – прокричал Кэрн, двинувшись вперед, туда, где, сжимая коричневые кулаки, стоял орк. – И это ты позволил перебить почти дюжину друидов из Круга Кенария, которые собрались вместе, чтобы ради блага Орды найти мирное решение нашим проблемам.

Неверие, а затем и ярость промелькнули на лице Гарроша.

– О чем, во имя предков, ты вообще говоришь? Как ты смеешь обвинять меня в таких недостойных поступках!

Кэрн усмехнулся.

– Гаррош, ты открыто выражал свое презрение к договору, который заключили с честью и добрыми намерениями, а также к так называемой политике примирения с Альянсом, которую проводил Тралл, – таурен фыркнул.

– Да! Я действительно презираю это примирение. Но я бы не стал прятаться и действовать в обход договора! Я бы гордился любым нападением на Альянс, которое одобрил! Я бы кричал о нем с крыш, чтобы доказать Орде, что еще не все потеряно! Честь Орды…

– Да как ты смеешь даже произносить это слово?! – прорычал Кэрн, – Честь? Ты лжешь даже сейчас, Гаррош. У тебя нет чести. Меньшее, что ты можешь сделать, это признать, что ты натворил. И ответить за свои глупые, эгоистичные поступки!

Гаррош вдруг оцепенел.

– Ты – идиот, если считаешь, что я плету интриги. Старость не пощадила твой ум. И хотя мне невдомек, за что Тралл так сильно ценит и уважает тебя, я все-таки пропущу мимо ушей этот бред сумасшедшего. Тралл поставил меня во главе Орды, и я всегда буду действовать в ее интересах. А теперь ступай, пока тебя не взяли за шкирку и не вышвырнули отсюда. Избавь себя от этого унижения.

Вместо ответа Кэрн ударил Гарроша тыльной стороной ладони по лицу, попав прямо по свежей татуировке. Удар оказался так силен, что орк пошатнулся и чуть не упал. Он резко вскрикнул от боли и взмахнул руками, пытаясь удержать равновесие.

– Это я вышвырну тебя за шкирку, наглый ты щенок, – пообещал Кэрн. – Ты уже давно напрашивался на оплеуху.

Кровь сразу же потекла из разбитой и опухшей нижней губы Гарроша. Он машинально потянулся, чтобы прикоснуться к щеке, а затем зашипел и отдернул руку. На мгновение орк, казалось, растерялся, но потом стало видно, как им овладевает ярость.

– Так ты бросаешь мне вызов, старый бык?

– А я разве неясно выразился? Быть может, нужно попробовать снова. Я бросаю тебе вызов. Дуэль чести, Гаррош. Я вызываю тебя на мак’гора.

Гаррош глумливо улыбнулся.

– Ритуал мак’гора ослабили. Смягчили. После указа Тралла он превратился в обыкновенное шоу. Ты хочешь сражаться со мной? Тогда сражайся по-настоящему. Теперь я стою во главе Орды, и я говорю, что приму твой вызов на мак’гора… на старую мак’гора. Ту, какой она была когда-то. По всем древним правилам. Вообще по всем.

Глаза Кэрна сузились.

– Значит, ты желаешь биться насмерть?

Гаррош широко улыбнулся.

– Да, насмерть. Быть может, теперь ты извинишься.

Секунду Кэрн молча смотрел на него, а затем запрокинул голову и рассмеялся. Этого Гаррош совсем не ожидал.

– Раз ты просишь меня сражаться по старым правилам, сын Адского Крика, то знай, что ты ни много ни мало развязал мне руки. Мне всего лишь хотелось преподать тебе урок. Я буду сожалеть о том, что лишил Орду такого прекрасного воина, но я не могу позволить тебе уничтожить все, ради чего трудился Тралл. То, ради чего наши славные воины жертвовали своими жизнями. И все это – во имя твоей личной славы. Я этого не допущу, слышишь меня? Я повторяю свой вызов. Мак’гора. По обычаю. Насмерть!

– Я принимаю твой вызов, – секунду поколебавшись прорычал Гаррош в ответ. – С удовольствием. Когда-то я жалел тебя, но больше не жалею. Пришло время Орде избавиться от старых паразитов вроде тебя, все еще живущих лишь благодаря тем, кто действительно шел на войну, сражался и погиб в бою.

– Пришло время Орде избавиться от молодого самонадеянного дурака вроде тебя, Гаррош, – невозмутимо ответил Кэрн. – Мне жаль, что это необходимо. Но я должен так поступить. По правде говоря, я рад, что ты настоял на дуэли по обычаю. Ты погубил жизни невинных и планируешь ни много ни мало уничтожить всякую надежду на мир. Я не могу позволить, чтобы это продолжалось.

Гаррош уже смеялся, осторожно вытирая свой подбородок, а затем поднося окровавленные пальцы ко рту и аккуратно облизывая их. Движение, по всей видимости, причиняло ему невыносимую боль, но орк уже пришел в себя и не подавал виду, что терпит хоть какие-то муки.

– Ты, конечно же, знаешь, что тебе понадобится.

Гаррош помедлил, затем его щеки потемнели от смущения, и он покачал головой.

Кэрн усмехнулся.

– Ты требуешь дуэли по старым законам, и при этом я, таурен, понимаю ваши орочьи традиции лучше тебя! – Он покачал головой и взял себя в руки. – Каждый из нас имеет право выбрать оружие и шамана, который может его благословить. Мы бьемся без брони и даже без одежды. Надеть можно только набедренную повязку. И у каждого из нас должен быть как минимум один свидетель, – он горько улыбнулся. – Подозреваю, что их у нас будет предостаточно.

Гаррош, оправившись, коротко кивнул.

– Я буду следовать всем этим правилам.

– На арене. Через час, – Кэрн развернулся и пошел к выходу. В дверях он остановился. – Приготовься к смерти как можешь, Гаррош Адский Крик. И не бойся, я не оскверню твоего тела. В смерти я окажу тебе ту честь, которую ты должен был сам заслужить при жизни.

Таурен склонил голову.

Когда он вышел, Гаррош рассмеялся ему вслед.

Через час на арене яблоку было негде упасть. Факелы и жаровни полыхали, обеспечивая присутствовавших светом и удушливым теплом. Слух распространился по городу, как бушевавший перед отъездом Тралла пожар, и было заметно, что каждый выбрал свою сторону. Некоторые пришли, чтобы поддержать Кэрна, а другие – многие другие – пришли поболеть за Гарроша.