Сергей Лукьяненко - Цель и средства. Лучшая фантастика – 2021 [сборник litres]

– У кого-нибудь имеются особые желания? – спросил он.

– Всенепременно, – заявил граф. – Но они вам не понравятся.

– Как вы себя чувствуете, сударь?

– Отвратительно. Анестезия почти не действует. Мне кажется, будто я кусок убоины и меня поджаривают на вертеле. Тщательно и равномерно. Дикая боль, но я к ней привык, и если она вдруг исчезнет, начну орать, как… как девчонка.

– Что касается меня, – сказала Плагупта, – то я ощущаю себя мешком дерьма, к которому в насмешку приделали руки и голову. Мешку трудно дышать, но он не жалуется.

– Нормально, – сказал Жарков. – Прогуляюсь по лесу, нет ли там чего съестного. А вы никуда не уходите.

– Послушайте доброго совета, инспектор, – убеждающе сказал граф. – Вы много для нас сделали. Сделайте что-нибудь и для себя.

– Помощи не будет, Жарков, – сказала паучиха. – Мы и без того пережили свой век. Ступайте к своим, а мы тут с графом… Позвольте нам сыграть с судьбой в кости.

– Не позволю, – сказал Жарков довольно резко.

– Да что с вами не так, плебей? – нахмурился граф.

– Вы двое надоели мне нескончаемым нытьем до зеленых чертей, – заговорил Жарков, понемногу заводясь. – Вначале разрушили мой пост, а теперь пытаетесь разрушить мою душу. Я ксенолог, мне полагается относиться к партнерам по контакту спокойно, сдержанно и беспристрастно. Но вас я ненавижу. Вы больны войной, она сидит в ваших башках и печенках, течет в ваших жилах, вам нечего вспомнить, кроме солдатни в казармах, вы ни о чем не способны говорить, кроме войны, у вас никогда ничего не было, кроме войны, и ничего не ждет впереди, кроме смерти. Но я не оставлю вас подыхать. Если вы и утратили надежду, то я – нет.

– Старая песенка, – пренебрежительно заметила Плагупта. – Спойте что-нибудь новое и валите отсюда.

– Не дождетесь. Старший брат не бросит младших.

– Плебей, опять за свое, – скучающим голосом промолвил Карранг. – Мы к вам в родню не набивались.

– Да мы всегда ею были! – рявкнул Жарков. – Может быть, мы одной крови!

«И впрямь, куда это меня понесло?» – подумал он.

– Звучит заманчиво, – сказала паучиха мечтательно. – Галактическая цивилизация и горстка чумазых дикарей… Я имею в виду абхугов, квэрраги не в пример чистоплотнее. Нет, невозможно.

– А то, что у меня и у вас на руках по пять пальцев? – спросил Жарков. – Два глаза, два уха, сердце с левой стороны?

– Не так чтобы с левой, – неуверенно возразила Плагупта.

– Два предсердия, два желудочка, – не уступал Жарков. – Пульс в состоянии покоя шестьдесят пять ударов в минуту.

– А восемьдесят пять не хотите?! – вскричал граф.

– Ваша минута, – с наслаждением промолвил Жарков, – примерно на треть дольше нашей.

– Вздор, – сказал Карранг. – Не понимаю, чего вы вознамерились добиться своим враньем, плебей, но…

«Мне конец», – подумал Жарков.

– От союза абхуга и человека рождаются дети, – объявил он. – Вполне здоровые и благополучные. Мы генетически совместимы. Кстати, квэррагов тоже касается.

– Вздор, – повторил граф уже совершенно раздраженно. – Случись такое, я бы знал.

– Вас это когда-нибудь интересовало?! – Карранг неопределенно дернул плечом, и Жарков вдохновенно продолжил: – Вы сами говорили, что в сумерках мы неотличимы. Я скажу больше: мы и при свете дня схожи. У вашей расы… хорошо, двух рас… дисперсия внешних признаков невелика. Вы глядите на меня и видите чужака. Ну да, я не такой, как вы. Зато вы такие, как мы. На Пиренейском полуострове вас бы приняли за своих.

– Мы разделены десятками световых лет, – упорствовала Плагупта. – И наша эволюционная теория не содержит лакун.

– Тысяча веков эволюции, – сказал Жарков менторским тоном, – и лишь одна большая раса. Два миллиарда смуглых, брахиморфных экстравертов. Вне зависимости от климата и условий обитания. Да вы еще даже не начали толком мутировать!

– Вы заметили, капитан, как наш добрый инспектор юлит? – сказал не без злорадства граф. – Он уходит от ответа на вопрос, как вышло, что целый островок генофонда вдруг откололся от материка и уплыл за тридевять парсеков.

– Не так просто объяснить, – уверенно заявил Жарков. – Лучше нарисовать.

Он сделал вид, что ищет палку, подходящую для черчения на земле. Хотя на самом деле выгадывал время, чтобы придумать сколько-нибудь правдоподобное объяснение факту, который объяснений не имел вовсе.

– Ничего, – безжалостно промолвил граф. – Попытайтесь словами.

Жарков поглядел на палку в руке, как бы не понимая, что она тут делает. И переломил пополам.

– Нормально, – сказал он. – Словами так словами.

Набрал полную грудь воздуха и поведал про архивные документы из засекреченных до поры информационных хранилищ. Про генетические модели, поставившие всех, кто был причастен, в когнитивный тупик. Про археологические находки в приполярных областях этого мира. Сыпал датами и именами, которые принадлежали реальным специалистам, ни сном не духом не ведавшим, куда их нечувствительно вовлекли. Построил немудрящую теорию заговора, в какую также против воли вляпалось высшее руководство конфликтующих сторон. Напомнил древние абхугско-квэррагские эпосы, в коих рельефно проступали мотивы из «Старшей Эдды»…

Паучиха вдруг выругалась и зажмурила единственный здоровый глаз.

– Если это правда, – сказала она перехваченным голосом. – Если они старшие, а мы стадо молодых дураков с шилами в задницах… Такое родство почетно для любого! Галактические перспективы!.. Проклятье, что же мы творим столько лет? В чем причина? Какую игрушку мы не поделили?

– Сарианхарнейя, – сообщил граф чуть более уверенно, чем требовалось. – Ялпионхский инцидент.

– Опять-таки крепость Аннирнеах, – ядовито добавила Плагупта. – Наш фальшак против вашего.

– Должно существовать что-то глубинное, – нервно сказал Карранг. – Подспудное. Мы же всегда воевали. Вся документированная история – сплошная летопись войны. Я как-то и не задумывался… А вы, капитан?

Плагупта не отвечала. Лежала молча, с закрытыми глазами, дышала часто и прерывисто.

– Воды! – заорал Карранг. Жарков метнулся было к реке. – Мою фляжку, бестолочь!

Жарков выхватил у него фляжку, содрал с горла крышку и поднес к оскаленному рту паучихи. Вода проливалась и стекала по подбородку, оставляя светлые дорожки на чумазом лице.

«Что, так все и закончится?» – подумал Жарков. Он приложил ладонь к неподвижной груди Плагупты и увидел, как лопались и необратимо гасли красные цепочки нервных токов. «Стойте, – в отчаянии приказал он цепочкам. – Не смейте. Не сдавайтесь!»

На сей раз ему ничто не подчинилось.

– Руку! – вдруг закричала Плагупта. – Ради всего святого, дайте кто-нибудь руку, я ничего не вижу!..