Роберт Джордан - Восходящая Тень [litres]

Илэйн хотелось надеяться, что Ранд не такой переменчивый. «Но с другой стороны, почему же он то дает понять, будто рад от меня отделаться, то посылает следом за мной Джуилина Сандара?» Усилием воли Илэйн заставила себя не думать о Ранде. Сейчас это бесполезно: он далеко и изменить ничего нельзя.

Девушка обернулась и бросила взгляд на нос – Тома там уже не было. Она была уверена, что нащупала ключ к его загадке и чуть было не разгадала ее, но как раз в этот момент отвлеклась, почувствовав, что Джорин направляет Силу. Разгадка была как-то связана с его улыбкой. Но она упустила нить, к чему бы та ни вела. Ну ладно, все равно она докопается до правды, прежде чем они прибудут в Танчико. Том никуда не денется – он и завтра будет на судне.

– Джорин, а долго ли плыть до Танчико? Мне говорили, что ваши корабли-гонщики самые быстрые в мире, но сколько это займет времени?

– До Танчико? Дабы послужить Корамуру, мы не станем заходить по пути ни в один порт. Так что на все потребуется дней десять, если я сумею хорошо свить ветры и по милости Света отыскать нужные течения. А если Свет будет благосклонен к нам, то и меньше – дней семь-восемь.

– Десять дней! – ахнула Илэйн, не веря своим ушам. – Быть того не может. – Если верить карте, Танчико от Тира отделяло огромное расстояние.

Ищущая Ветер горделиво улыбнулась:

– Вы сами говорили, что наши суда – самые быстроходные. Лучшим после них понадобилось бы времени вдвое больше. Ну а каботажники, которые бросают якорь на мелководье у берега каждую ночь, плыть будут… – она пренебрежительно усмехнулась, – в десять раз дольше.

– Джорин, – попросила Илэйн, – а не могли бы вы научить меня тому, что делаете?

Ищущая Ветер удивленно уставилась на девушку:

– Научить вас? Но ведь вы Айз Седай.

– Джорин, я никогда в жизни не свивала поток и вполовину такой толстый, как ваш, и никогда не посылала его так далеко. Вы поразили меня, Джорин.

Некоторое время Ищущая Ветер молча смотрела на девушку, словно стараясь запечатлеть ее черты в своей памяти. Потом она поцеловала пальцы своей правой руки и приложила их к губам Илэйн.

– Мы станем учиться вместе, если то будет угодно Свету.

Огромный сводчатый зал с гигантскими колоннами из полированного краснокамня, имевшими десять футов в поперечнике и вздымавшимися много выше подвешенных на золотых цепях золотых светильников, заполняли представители знати Тира. Благородные лорды и леди образовали тесный круг в центре, под большим куполом, а за их спинами выстроились дворяне рангом пониже. Последние ряды терялись среди колонн. На всех были роскошные наряды из шелка и бархата, кружева, брыжи и островерхие шляпы. Собравшиеся озабоченно переговаривались, беспокойный рокот, похожий на приглушенный гогот встревоженных гусей, заполнял пространство, эхом отражаясь от высокого потолка. До сих пор в этом зале, именовавшемся Сердцем Твердыни, бывали только благородные лорды, да и те лишь четыре раза в год, как того требовал закон и предписывал обычай. Сейчас все принадлежавшие к благородному сословию Тира, кроме находившихся в отдаленных сельских имениях, явились сюда по зову своего нового господина, который устанавливал законы и ниспровергал обычаи.

При виде Айз Седай плотная толпа расступилась, давая Морейн и Эгвейн дорогу. Морейн была раздражена отсутствием Лана – на него это не похоже, пропадать тогда, когда он может ей понадобиться; и она привыкла к тому, что Страж неотступно следует за ней, будто она и шагу не может сделать без охраны. Если бы не узы, связывавшие их и позволявшие Айз Седай чувствовать, что Страж находится неподалеку от Твердыни, она начала бы тревожиться.

Лан старался разорвать путы, накинутые на него Найнив, едва ли не столь же отчаянно, как сражался с троллоками в Запустении, но, как бы он ни отрицал очевидного, эта молодая женщина привязала его к себе не менее сильно, чем сама Морейн, пусть и совсем другим способом. Пытаться разорвать эти узы было все равно что рвать голыми руками стальные цепи. Разумеется, Морейн не ревновала, но Лан на протяжении многих лет был ее неизменным спутником, ее мечом и щитом, и она не могла так легко от него отказаться. «Он достанется Найнив, когда я умру, но никак не раньше. Но где же он, в конце концов? Чем он занят?»

Некая леди из не самых важных, по имени Лита, с лошадиной физиономией, вся в кружевах и брыжах, нарочито поспешно подобрала в сторону подол своего красного платья. Морейн бросила на нее взгляд. Всего один взгляд – Айз Седай даже не замедлила шага, – но этого оказалось достаточно, чтобы дама содрогнулась и опустила глаза. Морейн одобрительно кивнула – сама себе. То, что эти люди не выносят Айз Седай, – их дело, но терпеть откровенную грубость и едва прикрытое пренебрежение она не собиралась. Вдобавок, видя замешательство Литы, остальные расступились пошире.

– Значит, он ничего не говорил о своих намерениях? – тихонько спросила Морейн. В зале стоял такой шум, что эти слова нельзя было расслышать и в трех шагах, а тайренская знать держалась от них примерно на таком расстоянии. Морейн не любила, чтобы ее подслушивали.

– Ничего, – ответила Эгвейн так же тихо. Правда, она не сумела скрыть досаду, которую испытывала и Морейн.

– Но ведь ходили слухи.

– Слухи? Какие слухи?

Морейн знала, что Эгвейн не так хорошо владеет лицом и голосом, чтобы обмануть ее. Ясно, что девушка ничего не слышала о событиях в Двуречье. Ранд ничего ей не говорил – видимо, побоялся, что она бросится туда сломя голову.

– Ты могла бы вызвать его на доверительный разговор, – сказала Айз Седай. – Ему ведь нужно кому-то выговориться, а тебе он верит.

Эгвейн покосилась на Морейн: смекнула, что та неспроста затеяла этот разговор, но, с другой стороны, вынуждена была признать, что Айз Седай права: Ранду необходим кто-то, кто мог бы его выслушать и тем облегчить его бремя.

– Он никому не доверяет, Морейн. Скрывает свою боль, надеется, что справится с ней сам. Мул шерстеголовый! – Глаза Эгвейн загорелись гневом.

На какой-то миг Морейн прониклась сочувствием к девушке. Вряд ли Эгвейн приятно было смотреть, как Ранд разгуливает по Твердыне, взявшись за руки с Илэйн и целуется с ней по углам, очевидно полагая, что их никто не видит. А ведь Эгвейн знает далеко не все. Однако Морейн тут же отбросила сочувствие. В конце концов, у Эгвейн столько важных дел, что она просто не может позволить себе переживать попусту из-за того, чего в любом случае получить не сможет.