Роберт Джордан - Восходящая Тень [litres]

– Неужели обязательно обращаться с ней таким образом? – рассерженно спросила Эгвейн. Хранительницы Мудрости обратили на нее суровые взгляды, но девушку это не смутило, и она продолжила: – Почему ко всему, что она любит, вы относитесь как к хламу?

– Она сама должна понять, что все это не более чем хлам, – ответила Сеана. – Когда вернется – если вернется, – она собственноручно сожжет все это и развеет пепел по ветру. А металл – все, что не горит, – отдаст кузнецу, пусть перекует эти железки, сделает из них что-то простое и полезное. Только не оружие. И даже не нож. Хоть кухонную утварь – ведра да кастрюли, а то и детские игрушки. Ну а потом Авиенда сама раздаст их людям.

– Трехкратная земля сурова, Айз Седай, – добавила Бэйр. – Здесь нужна твердость, без нее не выжить.

– Кадин’сор, Авиенда, – напомнила Эмис и указала на сваленное в кучу оружие. – Твоя новая одежда будет ждать твоего возвращения.

Двигаясь словно во сне, Авиенда разделась; куртку, штаны, мягкие сапожки и все остальное она кинула на брошенное оружие. Обнаженная, она, как ни в чем не бывало, стояла под лучами палящего солнца, тогда как Эгвейн казалось, что у нее самой ступни покрываются волдырями, несмотря на толстые подошвы. Девушка вспомнила, как в знак расставания с прежней жизнью, в Белой Башне сожгли ее одежду. Здесь все происходило иначе. Более решительно и сурово.

Авиенда собиралась добавить к брошенным вещам свой мешок и шпалеры, но Сеана забрала их у нее со словами:

– Это ты можешь оставить себе, если вернешься. Если нет, я отдам это твоим родным – в память о тебе.

Авиенда молча кивнула. Похоже, она больше не боялась. В ее глазах можно было прочесть озлобление, возможно подавленность, но только не страх.

– В Руидине, – сказала Эмис, – ты найдешь три кольца, расположенные вот так. – Она начертила в воздухе три окружности, соединенные посередине. – Пройди сквозь любое из них, и перед тобой предстанут картины твоего будущего – множество картин в различных вариантах. Многое из увиденного сотрется из твоей памяти, что-то останется лишь как неясное, смутное воспоминание. Так забываются услышанные давным-давно предания. Но все же ты запомнишь достаточно, чтобы впоследствии руководствоваться увиденным, ибо получишь некоторое представление о том, что может ждать тебя впереди. И кое-что о том, чего не должно случиться, сколь бы взлелеянными ни были надежды. Это первый шаг к мудрости. Некоторые женщины не возвращаются после испытания кольцами; возможно, они не выдерживают встречи с будущим. Но и прошедшие кольца нередко гибнут потом, во время второго испытания – путешествия к сердцу Руидина. Ты оставляешь полную тревог и опасностей жизнь воительницы в пользу другой – несравненно более опасной и суровой.

Тер’ангриал. Эмис несомненно описывала тер’ангриал. Что же это за место – Руидин? Эгвейн поймала себя на том, что хочет сама отправиться туда и все выяснить. Глупо, конечно, она явилась сюда не для того, чтобы рисковать попусту, испытывая тер’ангриал, о котором ничего не знает.

Мелэйн взяла Авиенду за подбородок и, повернув к себе, со спокойной уверенностью в голосе сказала:

– Ты сильна. Сейчас твое оружие – ясный ум и бестрепетное сердце, но ты владеешь им не хуже, чем прежде копьями. Помни об этом, будь решительна, и ты преодолеешь все преграды.

Эгвейн удивилась. Вот уж от кого из Хранительниц она меньше всего ожидала сочувствия к подруге, так это от златокудрой Мелэйн.

Авиенда кивнула и даже выдавила из себя улыбку:

– Я попаду в Руидин раньше этих мужчин. Они ведь не умеют бегать.

Каждая Хранительница Мудрости, подойдя к девушке, легко поцеловала ее в щеку со словами:

– Возвращайся к нам.

Эгвейн пожала Авиенде руку, и та ответила ей таким же пожатием, а затем прыжками понеслась вниз по склону. Казалось, что она легко нагонит Ранда и Мэта. Эгвейн с тревогой смотрела ей вслед. Все произошло так быстро – как будто Авиенду сразу, минуя послушничество, посвятили в принятые. Страшновато. Что, если бы ее, Эгвейн, сделали принятой в первый же день пребывания в Башне? Да она, наверное, с ума бы сошла! Найнив, благодаря ее прирожденным способностям, произвели сразу – и что же? Возможно, она до сих пор испытывает неприязнь ко всем Айз Седай именно из-за того, что ей пришлось испытать.

«Возвращайся к нам, – мысленно обратилась Эгвейн к Авиенде. – Будь стойкой».

Когда Авиенда скрылась из виду, Эгвейн вздохнула и обернулась к Хранительницам Мудрости. В конце концов, у нее здесь своя задача, и если она ее не выполнит, то все равно никому этим не поможет. Пора наконец заняться и своим делом.

– Эмис, – обратилась девушка к Хранительнице, – в Тел’аран’риоде ты сказала, чтобы я приходила к тебе учиться. Я пришла.

– Нам пришлось спешить, – сказала седовласая женщина. – Пришлось торопиться из-за того, что Авиенда слишком долго не принимала свой тох . К тому же мы опасались, что Шайдо даже здесь закроют свои лица. Нам надо было отправить Ранда ал’Тора в Руидин прежде, чем они на это решатся.

– Ты считаешь, что они могли бы убить его? – спросила Эгвейн. – Но ведь за ним вы посылали людей за Драконову Стену. Он – Тот-Кто-Приходит-с-Рассветом.

Бэйр поправила шаль:

– Может, и так. Посмотрим. Если он уцелеет.

– У него глаза матери, – сказала Эмис, – многое в его лице от матери, кое-что от отца, но Куладин увидел только чужеземную одежду и коня. Возможно, того же следует ожидать и от других Шайдо, а то и от Таардад. Эта земля запретна для чужестранцев, а сейчас вас здесь оказалось сразу пятеро. Нет, четверо. Потому что Ранд ал’Тор не чужой, хотя рожден и вырос на чужбине. Но его друг – чужеземец, а мы позволили ему войти в Руидин, что строжайше запрещено. Все меняется, перемены нарастают как лавина, хотим мы этого или нет.

– Так и должно быть, – невесело заметила Бэйр. – Узор свивается вокруг нас независимо от наших желаний.

– Вы знали родителей Ранда? – осторожно поинтересовалась Эгвейн. Что бы они там ни говорили, она по-прежнему считала Ранда сыном Тэма и Кари ал’Тор.

– Эту историю, – ответила Эмис, – услышит он, если захочет.

Она поджала губы, и Эгвейн поняла, что больше ничего не добьется.

– Идем, – предложила Бэйр, – теперь можно не торопиться. Вас ждет вода и прохлада.

При слове «прохлада» у Эгвейн чуть ноги не подкосились. Смоченная водой повязка высохла, макушку напекло, да и все остальное тоже. Похоже, и Морейн с благодарностью приняла это предложение и охотно последовала за Хранительницами вверх по склону, к группе низеньких, открытых с одной стороны палаток.

Высокий мужчина в сандалиях и белом балахоне с капюшоном принял поводья лошадей. Странно было видеть лицо айильца под низко надвинутым капюшоном.