Роберт Джордан - Восходящая Тень [litres]

– Все будет хорошо, – сказал он.

– Само собой, – ответила девушка. Нож она уже спрятала. – Как госпожа ал’Вир говорит, так и будет. Уж на нее-то можно положиться.

Перрин искренне надеялся, что она не ошиблась. Он уже не был таким доверчивым, как прежде. Насколько можно полагаться на этих Айз Седай? И даже на Марин ал’Вир. Но с другой стороны, Айз Седай могут помочь управиться с троллоками. Одного нельзя забывать: Айз Седай, что бы они ни делали, руководствуются лишь собственными интересами. Для него Двуречье – родной дом, а для них, возможно, всего лишь камушек на игровой доске. Однако Фэйли и Марин ал’Вир, кажется, вполне доверяют друг другу. Гаул и Девы выжидали. Кажется, другого выхода у него нет.

Айвон вернулся через несколько минут.

– Можете идти дальше, госпожа ал’Вир, – коротко сказал он и снова скрылся в кустах. Исчез и Томас – даже листок не шелохнулся.

– Хороши, – пробормотал Гаул, по-прежнему с подозрением озираясь по сторонам.

– Здесь и ребенок мог бы спрятаться, – пренебрежительно бросила Чиад, похлопав по ветке красницы. За подлеском, однако, она следила не менее внимательно, чем Гаул.

Ни Гаул, ни Девы, кажется, совсем не стремились идти дальше. Не то чтобы они выказывали нежелание, и, уж конечно же, не боялись – но явно медлили. Перрин решил, что когда-нибудь непременно выяснит, какие же чувства испытывают айильцы к Айз Седай. Когда-нибудь. Сегодня его и самого не очень-то тянуло вперед.

– Ну, пойдем познакомимся с этими вашими Айз Седай, – хрипло сказал он госпоже ал’Вир.

Старая лечебница оказалась еще более ветхой, чем ему помнилось: стены скособочены, половины крыши как не бывало, а посреди одной из комнат выросло здоровенное, в добрых сорок футов, дерево сургам. Лес подступал со всех сторон. Густая сеть вьюна и дикого винограда оплетала стены и покрывала уцелевшую кровлю. Перрину подумалось, что, пожалуй, только эта растительность и не дает зданию рухнуть. Но проход к двери был расчищен, и Перрин учуял лошадей, а еще – слабый запах бобов и ветчины, но – странное дело – ничего похожего на дымок костра.

Привязав лошадей к нижним ветвям деревьев, они следом за Марин ал’Вир вошли в дом. Заросшие лозой окна пропускали лишь тусклый свет. В просторной передней не было никакой мебели, а по углам сохранились, видимо, не замеченные во время наспех сделанной уборки паутина и пыль. На полу лежали четыре скатанных одеяла, а седла, седельные сумы и аккуратно увязанные тюки были прислонены к стене. Запахи готовящей еды исходили от небольшого котелка на каменной плите, там же пофыркивал, несмотря на отсутствие каких-либо признаков огня, маленький чайник. Две Айз Седай уже дожидались гостей. Марин ал’Вир поспешила присесть в реверансе и принялась сбивчиво объяснять, в чем дело.

Перрин оперся подбородком о лук. Обеих Айз Седай он знал. Верин Матвин была пухлой женщиной с квадратным лицом. Хотя щеки ее были гладкими, как и у всех Айз Седай, в каштановых волосах пробивалась седина. Она принадлежала к Коричневой Айя и, как все Коричневые сестры, большую часть жизни посвятила поискам знания – как древнего, давно позабытого, так и нового. Однако порой ее темные глаза приобретали какое-то туманное, мечтательное выражение – как сейчас, когда она, глядя мимо Марин, сверлила ими Перрина. Лишь две Айз Седай помимо Морейн знали о Ранде, и Верин была одной из них. Перрин подозревал, что и о нем самом ей известно немало, хотя она и не подавала виду. Ее отсутствующий взгляд, с которым она слушала Марин, был обманчив – она все примечала, оценивала, взвешивала и учитывала, соотнося с собственными планами. С ней надо быть настороже.

С другой – смуглой стройной женщиной в темно-зеленом шелковом дорожном наряде, разительно отличавшемся от непритязательного, запачканного кое-где чернилами платья Верин, – он не был знаком и видел ее прежде всего один раз. Насколько он помнил, Аланна Мосвани была из Зеленой Айя. Красивая женщина, с длинными черными волосами и проницательными темными глазами. Она слушала Марин, но ее испытующий взгляд тоже был устремлен на юношу. Перрин вспомнил, что говорила ему Эгвейн: «Кое-кто из Айз Седай, те, кому вовсе не следовало бы знать о Ранде, проявляют к нему слишком большой интерес. Например, Элайда и Аланна Мосвани. По-моему, доверять им не стоит». Он решил, что, пока не узнает больше, будет придерживаться совета Эгвейн.

Вслушавшись в нерешительные объяснения Марин, юноша насторожился.

– Вы спрашивали о нем, Верин Седай, я имею в виду Перрина. Вы говорили обо всех троих мальчиках, ну и о нем в том числе. Вот я и решила, что лучший способ уберечь парнишку от гибели – это привести его к вам. Спрашивать разрешения было некогда. Надеюсь, я не…

– Все в порядке, госпожа ал’Вир, – успокаивающе прервала ее Верин. – Вы поступили совершенно правильно. Теперь Перрин в надежных руках. К тому же я не могу не радоваться редкой возможности узнать побольше об айильцах, ну а беседа с огиром – просто праздник для ума, Лойал. Огирские книги достойны восхищения.

Лойал ответил ей довольной улыбкой. Он был польщен, да и всякое упоминание о книгах доставляло ему удовольствие. Гаул, однако, обменялся с Байн и Чиад настороженными взглядами.

– Все в порядке, но надеюсь, больше таких неожиданностей не будет, – твердо заявила Аланна. – Если только… Ты один? – спросила она Перрина тоном, требовавшим немедленного ответа. – Те двое, они, случаем, с тобой не вернулись?

– А что вы здесь делаете? – столь же требовательно ответил вопросом на вопрос Перрин.

– Перрин! – воскликнула госпожа ал’Вир. – Если ты нахватался грубых манер, болтаясь невесть где, то хотя бы дома мог вспомнить о приличиях.

– Не беспокойтесь, – сказала ей Верин, – мы с Перрином старые друзья. Я его понимаю. – Глаза Айз Седай сверкнули.

– Мы о нем позаботимся, – холодно заключила Аланна. Слова ее, особенно в сочетании с тоном, можно было истолковать по-разному.

Верин улыбнулась и погладила Марин по плечу:

– Лучше бы вам вернуться в деревню. Люди могут удивиться – отчего столь почтенная женщина блуждает по чащобам.

Госпожа ал’Вир кивнула. Задержавшись возле Перрина, она положила ладонь ему на руку.

– Ты знаешь, что я тебе сочувствую, – ласково произнесла она. – И помни: если позволишь себя убить, никому этим не поможешь. Слушайся во всем Айз Седай.

В ответ Перрин пробормотал что-то совершенно невразумительное, но ее это, похоже, удовлетворило.