Роберт Джордан - Восходящая Тень [litres]

– Все нормально, – торопливо ответил Перрин. – Мастер ал’Вир, мы не можем здесь оставаться. Кто-нибудь может донести белоплащникам, что вы меня приютили.

– Ну, на такое мало кто пойдет. Не все у нас Конгары и Коплины. – Однако остаться не предложил.

– Вы знаете, где я могу отыскать мастера ал’Тора и мастера Коутона?

– Где-нибудь в Западном лесу, – медленно отозвался Бран. – Это единственное, что я знаю наверняка. Они не сидят на одном месте. – Сомкнув пальцы на толстом животе, он склонил набок окаймленную венчиком седых волос голову. – Ты ведь пока не уезжаешь? Я говорил Марин, что ты не уедешь, но она не поверила. Твердит, что тебе надо уносить ноги, потому что так будет лучше. Как и все женщины, она уверена, что в конце концов настоит на своем, дай ей только без конца талдычить одно и то же.

– А вот я, мастер ал’Вир, – вкрадчиво промурлыкала Фэйли, – нахожу, что мужчины очень умны. Достаточно им растолковать, какой путь самый верный, и они тут же его выбирают.

Бран ответил ей удивленной улыбкой:

– Стало быть, ты уговоришь Перрина уехать? Марин права: это самое разумное, коли ему неохота в петлю. Правда, иногда мужчина остается потому, что не может, не имеет права бежать. Нет? Что ж, вам виднее. – Он проигнорировал насупленный взгляд девушки. – Пойдем-ка, сынок, расскажи Марин добрые вести. Но держись крепко, потому как она попытается тебя переубедить, а спорить с ней непросто.

В кухне на полу, скрестив ноги, сидели Гаул, Девы и Лойал. Конечно же, в гостинице не было такого большого стула, чтобы на него можно было усадить огира. Он сидел, облокотившись о стол, и все равно он только сравнялся ростом с Марин ал’Вир. Бран несколько преувеличил, говоря о размере чашки в руке Лойала, хотя, приглядевшись к ней получше, Перрин сообразил, что это не что иное, как покрытая белой глазурью супница.

Госпожа ал’Вир по-прежнему делала вид, будто принимать айильцев и огира для нее дело привычное. Она потчевала всех хлебом, сыром и солеными огурчиками, но всякий раз, когда взгляд женщины останавливался на Лойале, глаза ее расширялись, хотя тот всячески старался ее улестить и вовсю расхваливал угощение. Уши с кисточками подрагивали при каждом взгляде Марин на огира, после чего она вздрагивала и качала головой, отчего качалась и ее толстая седая коса. Еще час-другой – и у этой парочки начнется нервный озноб.

При виде Перрина Лойал облегченно вздохнул и поставил на стол свою чашку-супницу, но в следующий миг его широкое лицо исполнилось печали.

– Перрин, я разделяю твое горе. Госпожа ал’Вир… – его уши боязливо передернулись, хотя на этот раз она на него не смотрела, – говорит, что ты уедешь, раз больше ничто тебя здесь не удерживает. Хочешь, я перед отъездом пропою яблоням?

Супруги обменялись беспокойными взглядами, и Бран затеребил мочку уха.

– Спасибо, Лойал. Я воспользуюсь твоим предложением, когда придет время. Но прежде чем уеду, я должен кое-что сделать.

Госпожа ал’Вир с резким звоном поставила на стол поднос и вперила в него взгляд, но Перрин, не обращая на это внимания, продолжил и заявил, что намерен найти Тэма с Абеллом и выручить всех, кого схватили белоплащники. Он не сказал о троллоках, объявившихся в Двуречье, хотя и на сей счет у него были некоторые, еще не вполне оформившиеся соображения. Он не собирался покидать Двуречья, покуда здесь остается хоть один живой троллок или мурддраал. Перрин заткнул пальцы за пояс, чтобы не поддаться искушению вновь погладить топор.

– Это будет нелегко, Лойал, – закончил он. – Останешься со мной – буду рад, но и если уедешь – пойму. Ты не здешний, и это не твоя война. К тому же тебе уже довелось хлебнуть лиха из-за людей из Эмондова Луга. И здесь ты вряд ли допишешь книгу.

– Я думаю, война одна – что здесь, что в любом другом месте. Ну а книга может подождать. Возможно, когда-нибудь я напишу отдельную главу о тебе.

– Я уже говорил, что пойду с тобой, – вставил Гаул. – Дело предстоит нелегкое, а я перед тобой в долгу. Это долг крови.

Байн и Чиад вопросительно посмотрели на Фэйли и, когда та кивнула, решительно сказали, что тоже остаются.

– Упрямое дурачье! – проворчала госпожа ал’Вир. – Все до единого упрямое дурачье! Кончите на виселице, если, конечно, до нее доживете. Да вы и сами это знаете.

Все промолчали.

Марин развязала передник, сняла его через голову и неожиданно сказала:

– Ну раз уж вы такие болваны, что решили остаться, пожалуй, я покажу вам, где можно укрыться.

Муж ее явно удивился такой уступчивости, но довольно быстро пришел в себя:

– Я тут подумал о старой лечебнице, Марин. Туда ведь теперь никто не суется, а крыша почитай что цела.

«Новая» лечебница, в которую помещали заразных больных, находилась к востоку от деревни, за мельницей мастера Тэйна. Ее построили, когда Перрин был еще ребенком, но до сих пор по привычке называли новой. Старую лечебницу, что находилась в Западном лесу, когда-то почти разрушила буря, и ее забросили. Перрин хорошо ее помнил – стены почти скрыты за вереском и вьюном, на остатках соломенной крыши гнездились птицы, а под ступеньками заднего крыльца поселился барсук. Неплохое местечко – там и вправду можно затаиться.

Госпожа ал’Вир бросила на мужа быстрый взгляд, будто его сообразительность ее встревожила, но согласно кивнула:

– Думаю, это место подойдет. Во всяком случае, переночевать там можно. Туда-то я их и отведу.

– Нет надобности тебе туда тащиться. Я и сам могу их проводить, ежели Перрин позабыл дорогу.

– Сдается мне, Бран, что временами ты забываешь о своем положении. Ты – мэр. Всякому интересно, куда ты идешь да зачем. Лучше посиди дома. Вдруг кто зайдет, а у нас все как обычно. В котлах есть тушеная баранина и чечевичная похлебка, только и надо что подогреть. И никому не заикайся о лечебнице, Бран. Лучше, если о ней никто и не вспомнит.

– Я не дурак, Марин, – недовольно буркнул мэр.

– Конечно, дорогой. – Она погладила мужа по щеке, но, когда повернулась к остальным, взгляд ее посуровел. – От вас одни неприятности, – проворчала госпожа ал’Вир и принялась давать наставления.

Им предстояло идти маленькими группками, чтобы по возможности не привлекать внимания. Сама она пойдет прямо через деревню и будет ждать их в лесу. Гаул и Девы заверили хозяйку, что по ее описанию сумеют найти расщепленный молнией дуб, и выскользнули из гостиницы через заднюю дверь. Перрин хорошо помнил это могучее дерево, росшее примерно в миле от околицы. Выглядело оно так, будто его расколол гигантский топор, но тем не менее продолжало расти и зеленеть. Он был уверен, что без труда доберется и до самой лечебницы, но госпожа ал’Вир настояла на том, чтобы встретиться у дуба.