Роберт Джордан - Восходящая Тень [litres]

Несколько парней несмело расспрашивали о чем-то лорда, который отвечал им со снисходительной улыбкой.

– Они здесь, – помолчав, ответила Фэйли. – Пришли с нами и сейчас ведут разведку возле твоего лагеря. Сдается мне, они не слишком высокого мнения о твоих караульных. Перрин, а почему ты не хочешь, чтобы Люк знал об айильцах?

– Фэйли, мне довелось разговаривать с людьми, чьи усадьбы выгорели дотла. – Люк стоял поодаль и слышать не мог, но Перрин все равно старался говорить тихо. – Так вот, я выяснил, что, если считать с фермой Фланна Левина, Люк побывал на пяти хуторах как раз перед тем, как туда наведались троллоки, в тот же день или накануне.

– Перрин, возможно, в известном смысле этот человек просто напыщенный болван – я сама слышала, как он намекал, что претендует на трон в одной из Пограничных земель, хотя и говорил, что сам из Муранди, – но не думаешь же ты, что он и вправду приспешник Темного? В Эмондовом Лугу он давал недурные советы. Когда я сказала, что там все собрались, я на самом деле имела в виду всех. – Она задумчиво покачала темноволосой головкой. – Сотни и сотни людей явились туда с семьями, скарбом и скотиной. Приходили и с севера, и с юга – со всех сторон. Все только и толкуют о предостережениях Перрина Златоокого. Твои земляки готовятся к обороне, и Люк помогает им советами. В последние дни он поспевает повсюду!

– Перрина какого?! – ахнул юноша и, поморщившись, махнул рукой и поспешил переменить тему: – Ты говоришь – с юга? Но ведь я не забирался на юг дальше того места, где мы сейчас. И не говорил ни с одним фермером, живущим больше чем на милю южнее Винной реки.

Фэйли со смехом дернула его за бородку:

– Так ведь слухами земля полнится, славный мой полководец. Думаю, добрая половина твоих земляков полагает, что ты соберешь из них войско и погонишь троллоков обратно в Великое Запустение. Вот увидишь, через тысячу лет в Двуречье будут рассказывать предания о Перрине Златооком, знаменитом охотнике на троллоков.

– О Свет! – пробормотал юноша.

Охотник на троллоков. По правде сказать, он еще маловато сделал, чтобы заслужить такое прозвище. Через два дня после освобождения госпожи Лухан и через день после того, как Верин и Томас поехали своей дорогой, Перрин и его спутники – пятнадцать двуреченских парней – наткнулись на еще дымившиеся руины фермерского дома. Предав земле останки его обитателей – то, что удалось отыскать в золе, – они двинулись на поиски нападавших. С навыками Гаула и чутьем Перрина выследить троллоков было нетрудно – сильное зловоние еще висело в воздухе. Поняв, что Перрин всерьез задумал охотиться на троллоков, некоторые из двуреченских молодцов заколебались. Сам Перрин подозревал, что, если погоня продлится достаточно долго, большая часть его отряда втихомолку разбежится по домам, но всего через три мили след вывел к привалу троллоков. Отродья Тени не позаботились выставить в рощице дозорных, ибо с этой ленивой шайкой не было мурддраала, который бы, внушая страх, преодолел их нежелание, а двуреченские охотники умеют подбираться к добыче бесшумно. Полегло тридцать два троллока, причем многие были пронзены стрелами прямо в своих вонючих одеялах, даже не успев понять, что происходит, не успев завыть, не говоря уже о том, чтобы схватиться за меч или топор.

Даннил, Бан и другие парни собирались весело отпраздновать свою великую победу, пока один из них не заглянул в стоявший на золе костра громадный железный котел. Большинство тут же бросилось за деревья – их выворачивало наизнанку. Многие рыдали, не стыдясь своих слез. Перрин собственноручно вырыл одну могилу на всех и похоронил останки. Какие из них кому принадлежали, установить было невозможно. Сам он чувствовал себя ничуть не лучше остальных, его мутило, а желудок стянуло узлом.

На следующий день, когда Перрин взял еще один зловонный след, уже никто не колебался, хотя кое-кто и стал ворчать, мол, куда это его понесло. Но вскоре Гаул обнаружил отпечатки копыт и сапог, слишком больших для человека. Заросли на опушке Мокрого леса скрывали сорок одного троллока и одного Исчезающего. На сей раз караул был выставлен, хотя большинство часовых храпели на постах. Впрочем, им вряд ли помогло бы и неусыпное бдение. Тех, кто не спал, прикончил тенью скользивший между деревьями Гаул, а потом навалились двуреченцы. Отряд Перрина вырос уже до тридцати человек. Если кто не видел остатков троллочьего пиршества, то он был о нем наслышан; когда они отправляли стрелы в цель, то их яростные крики не уступали диким завываниям троллоков. Последним расстался с жизнью утыканный стрелами, словно дикобраз иглами, мурддраал. Даже когда он наконец затих, никто не решился вытащить свои стрелы из его тела.

В тот вечер во второй раз хлынул дождь. Сверкали молнии, небо заволокло черными тучами, и несколько часов подряд хлестал неистовый ливень. С тех пор Перрину не удавалось учуять троллоков, а дождь смыл с почвы все следы. Большую часть времени его отряд прятался от патрулей белоплащников. Встречавшиеся фермеры говорили, что патрули стали многочисленнее, чем прежде, и интересуются они не столько троллоками, сколько бежавшими пленниками и теми, кто помог им скрыться.

Сейчас вокруг Люка собралось немало народу. Его голова, увенчанная шапкой золотисто-рыжих волос, возвышалась над темными макушками двуреченцев. Говорил в основном он, а они почтительно слушали и кивали.

– Надо и мне послушать, о чем он там распинается, – буркнул Перрин.

Толпа расступилась, давая им с Фэйли дорогу.

– …так что теперь в Эмондовом Лугу совершенно безопасно, – услышал Перрин, подойдя поближе. – Там собралось столько народу, что едва ли кто-нибудь решится напасть на деревню. Признаться, когда есть возможность, я предпочитаю ночевать под крышей. А как славно угощает гостей госпожа ал’Вир. Хлеб у нее – лучше не найдете. Что может быть лучше, чем отведать свежеиспеченного хлеба со свежевзбитым маслом да запить все это кружкой доброго вина или прекрасного темного эля, какой варит мастер ал’Вир!

– Перрин, – сказал Кенли Ахан, почесывая тыльной стороной перепачканной ладони свой покрасневший нос, – лорд Люк говорит, что всем нам надо идти в Эмондов Луг.

Кенли был не единственным, кому хотелось бы умываться чаще, и не его одного одолевала простуда.

Люк улыбнулся Перрину, как улыбнулся бы, завидев пса, от которого только и жди какой-нибудь выходки:

– В деревне действительно безопасно, но сильное подкрепление еще никому не мешало.

– Мы охотимся на троллоков, – сухо отозвался Перрин. – Пока еще далеко не все покинули свои фермы, и каждая найденная и истребленная нами стая – это уцелевшие дома и спасенные люди.