Роберт Джордан - Восходящая Тень [litres]

Байар, словно не веря своим ушам, уставился на своего капитана. За частоколом, отделявшим двуреченцев от белоплащников, послышался негодующий ропот. Люди потрясали копьями, рогатинами и луками. Белоплащники, подчиняясь громким приказам здоровенного, закованного в сталь детины, ростом и статью не уступавшего мастеру Лухану, начали перестраиваться, разворачиваясь из колонны в сверкающую на солнце шеренгу. Всадники убирали пики в притороченные к седлам держатели и доставали короткие кавалерийские луки. С такого расстояния они могли разве что прикрыть отход Борнхальда и его эскорта, но тот, похоже, об отступлении вовсе не думал и не обращал внимания на опасность. Он вообще не обращал внимания ни на что, кроме Перрина.

– Никого вы под стражу не возьмете, – резко возразил Бран. – Мы больше не допустим, чтобы людей хватали без доказательств их вины, причем таких доказательств, которые убедят нас. А в том, что Перрин – приспешник Темного, нас никто не убедит, вот и весь сказ. Так что лучше руку опустите.

– В Фалме он обрек на смерть моего отца, – взревел Борнхальд, весь трясясь от гнева. – Предал его приспешникам Темного и тарвалонским колдуньям, сгубившим тысячу Чад при помощи Единой Силы!

Байар энергично закивал.

Двуреченцы неуверенно переглядывались: слухи о том, как Верин и Аланна утром поджаривали троллоков, уже успели обрасти невероятными подробностями. Что бы деревенские жители ни думали о Перрине, сотни рассказов об Айз Седай, из которых почти все выдумки, вполне могли заставить их поверить, что те и впрямь в состоянии одним махом уничтожить целую тысячу белоплащников. А если они поверят этому, то могут поверить и многому другому.

– Я никого не предавал, – громко, чтобы все слышали, заявил Перрин. – Если твой отец погиб в Фалме, то те, кто его убил, называются шончан. Приспешники они Тьмы или нет, но мне точно известно, что в бою они используют Единую Силу.

– Лжец! – вскричал Борнхальд, брызжа слюной. – Шончан – это небылица, состряпанная Белой Башней, чтобы проклятым колдуньям было на кого сваливать свои гнусные преступления! Ты – приспешник Темного!

Бран покачал головой и, сдвинув набок свой шлем, взъерошил седые волосы.

– Я понятия не имею об этих… как их там… шончан?.. Но твердо знаю, что Перрин – не приспешник Темного, и мы его не выдадим. И никого вы не арестуете.

Перрин чувствовал, что напряжение возрастает с каждой минутой. Байар, смекнув, что накалять обстановку рискованно, потянул Борнхальда за руку и что-то зашептал ему на ухо. Но капитан белоплащников не хотел, просто не мог заставить себя отступить, когда Перрин был так близко. Бран и двуреченцы стояли как вкопанные. Скорее всего, даже признайся Перрин, что все сказанное Борнхальдом правда, они не дали бы белоплащникам схватить его. Одно неосторожное слово – и все вспыхнет, как клок сухой соломы, брошенной в кузнечный горн.

Нужно было срочно искать выход. Перрин не любил скоропалительных решений, в результате которых кто-то мог пострадать, но времени на размышления не было. Страсти надо немедля охладить.

– А не согласитесь ли вы, капитан Борнхальд, повременить с моим арестом, пока не будет покончено с троллоками? Я до тех пор никуда не денусь.

– А с какой стати я должен ждать?

Жгучая ненависть ослепляла Борнхальда. Перрин чувствовал, что, если этот человек не уймется, он погубит многих и сам, скорее всего, сложит голову. И не хочет ничего понимать. Впрочем, ему говорить об этом не имело смысла.

– Неужто вы не видите, что вокруг полыхают фермы? – Перрин указал на отдаленные клубы дыма. – Оглянитесь по сторонам. Сами же говорили, что троллоки уже не довольствуются ночными набегами на отдельные фермы, а нападают на целые деревни. Еще неизвестно, удастся ли вам вернуться в Сторожевой Холм. То, что вам удалось добраться сюда, уже немалая удача. Но если вы останетесь в Эмондовом Лугу…

Бран, изумленно вытаращив глаза, повернулся к юноше. «Нет, не пускать их!» – слышалось из толпы двуреченцев. Фэйли подъехала вплотную и схватила Перрина за руку, но он, не обращая ни на кого внимания, продолжил:

– …то вам, капитан, будет известно, где я, а ваши солдаты помогут моим землякам бить троллоков. Ведь отродья Тени – и ваши, и наши враги.

– Ты уверен, что не ошибаешься, Перрин? – спросил Бран, дернув коня Перрина за стремя. Фэйли, схватив его за руку с другой стороны, настойчиво твердила:

– Нет, Перрин! Не делай глупостей. Это слишком опасно. Ты не должен… я хочу сказать… пожалуйста… О Свет, чтоб мне сгореть и пепла не осталось! Ты не должен этого делать!

– Я не хочу, чтобы люди убивали людей, если в силах этого не допустить, – возразил ей Перрин. – Мы не станем делать за троллоков их работу!

Фэйли отпустила руку Перрина и, бросив сердитый взгляд на Борнхальда, достала оселок и принялась затачивать нож. Вжик-вжик, вжик-вжик.

– Хари Коплин теперь не будет знать, что и думать, – с усмешкой промолвил Бран. Он поправил свой шлем и, повернувшись к белоплащникам, стукнул тупым концом копья оземь. – Значит, так. Вы слышали его условие, выслушайте теперь и мои. Вам будет позволено вступить в Эмондов Луг, если вы обязуетесь не брать под стражу ни одного человека без дозволения Совета деревни. А дозволения не будет, значит – ни единого! И не входить ни в один дом, не испросив разрешения хозяина. Вас пускают в деревню, чтобы вы вместе с нами сражались против общих врагов, когда вас попросят, но хозяева здесь мы, и мы не желаем, чтобы на наших дверях малевали клык Дракона. Если вы согласны – добро пожаловать, если нет – езжайте, откуда явились.

Байар воззрился на Брана, словно баран встал перед ним на задние ноги и предложил силой помериться. Борнхальд не сводил глаз с Перрина.

– Ладно, – сказал наконец капитан. – Мы принимаем ваши условия и обязуемся соблюдать их, но лишь до тех пор, пока не минует угроза со стороны троллоков. – Развернув коня, Борнхальд поскакал к своим воинам. Белоснежный плащ развевался за его плечами.

Когда мэр распорядился откатить преграждавшие дорогу фургоны, Перрин почувствовал на себе взгляд Люка. Похоже, самоуверенного лорда все происходящее лишь забавляло.

– Странно, что вы не возражаете, – сказал Люку Перрин. – Как я слышал, это вы подбивали народ не пускать белоплащников в деревню.

Люк развел руками:

– Ну, коли им охота иметь дело с белоплащниками, ничего не попишешь. Своя рука – владыка. А вот вам, златоокий герой, не мешало бы поостеречься. Уж я-то знаю, каково пригреть змею на груди. Чем она ближе, тем легче ей ужалить. – Люк рассмеялся и ускакал через толпу обратно в деревню.

– Он прав, – заметила Фэйли, продолжая затачивать нож об оселок. – Может, Борнхальд и сдержит слово и не станет в открытую хватать и вязать тебя, но вряд ли он будет недоволен, если какой-нибудь его вояка всадит тебе нож в спину. По-моему, ты принял не самое удачное решение.