Владимир Матвеев - Своя-чужая война [litres]

– Да, ваша светлость, – кивнул магистр. – Княжна очень внимательно слушает теорию, что мы ей рассказываем. И самое главное, очень быстро ее усваивает, а потом пытается проверить на практике, – но тут же встрепенулся и добавил: – Но теперь уже все позади, это я вам точно говорю. Пару дней беспамятства, и ваша сестра будет снова на ногах. Теперь она точно по своей Силе и ее резерву на уровне архимагистра.

– Но не по знаниям и умениям, – добавил Призрак.

– Это да, – согласился с ним Непоседа. – Но нашему искусству можно учиться всю жизнь, да и той не хватит.

– Вот засранка, – беззлобно прошипела Катаюн, поняв, что Дарина прошла по кромке.

– Пит, – заведя руки за спину и смотря себе под ноги, обратился к магу Атей. – Как только княжна встанет, берешь ее в охапку и удаляетесь в Оплот. И пока она не изучит ВСЮ теорию, ни о каких практиках и речи быть не может. Ты слышала, сестренка? – повернулся он к входу в ее помещение, где уже давно чувствовал присутствие княжны.

Взгляды всех присутствующих в шатре скрестились на девушке, которая с бледным виноватым лицом подошла к Призраку.

– Прости, брат, – прошептала она, снизу вверх вглядываясь в лицо Атея. – Я ОБЕЩАЮ, что буду во всем слушаться тебя и моих наставников, только не прогоняй. Позволь быть рядом.

– Ты понимаешь, что кроме вас с Виолин – ближе у меня никого нет? – после небольшой паузы спросил Призрак. – Зачем ты так спешишь умереть?

– Прости, – снова повторила девушка.

Князь внимательно вглядывался в наполняющиеся слезами глаза сестры, и его сердце медленно, но верно оттаивало. Ну не мог он долго на нее сердиться. Да и присутствие рядом мага такой силы – это скорее необходимость, чем прихоть. Война на западе еще только началась. И пусть в арсенале Дарины всего несколько плетений, но ведь и Пит рядом, а судя по его словам, в руках этой взбалмошной девчонки даже обычный «светляк», пригодный лишь для освещения, теперь может превратиться в разрушающее заклинание.

– Потрясающе, – прозвучали в наступившей тишине слова Пита. – Так просто не бывает.

– Ты о чем? – повернулась к нему Катаюн.

– Она должна еще пару дней просто лежать без памяти, а потом еще седмицу не быть способной ни на что, кроме самого слабого «светляка». И это при самом благоприятном стечении обстоятельств.

– Пфр, – фыркнула «мышка». – Пора уже привыкнуть, что родственники князя все ненормальные. Это я и про себя, если кто не понял.

Под куполом шатра, да и снаружи (близняшки и Партат как-то подозрительно притихли, не иначе прильнули ушами к стенкам), раздались негромкие смешки.

– Сестренка, – все так же глядя Дарине в глаза, сказал Атей. – Я оставлю тебя рядом с собой, но помни о своем обещании. Наше слово должно быть крепче стали, и просто так им разбрасываться не стоит. Ты поняла, о чем я?

– Да, брат, – кинулась ему на грудь девушка, – поняла, – а потом подняла глаза и жалостливо спросила: – А вы уже ели?

И только она произнесла эти слова, как полог шатра приподнялся, и в проеме появилась голова Партата.

– Бать, ты есть, наконец, будешь? – спросил он.

– Давай, – кивнул Атей. – И побольше, – взглянул он на сглотнувшую слюну Дарину. – Здесь одна девушка очень сильно проголодалась. Да, и пригласи ко мне графа Каприса и его сына.

– Сейчас? – переспросил волк и, увидев подтверждающий кивок Атея, исчез снаружи.

– Зачем он тебе, родитель? – полюбопытствовала Катаюн.

– Пора друзей заводить, – задумчиво улыбнулся Призрак.

– А их разве заводят? – приподнял в удивлении брови Пит. – Я всегда думал, что ими становятся.

– По-всякому бывает, Непоседа, – ответил ему князь.

– Ну, не знаю, – недоверчиво покачал тот головой.

– Знаешь, Пит, – повернулся к нему Атей. – Очень часто брак по расчету намного крепче брака по любви. Если в последнем случае разумный идет на поводу у чувств, то в первом – он, прежде всего, думает. Так и с дружбой. Если она на пользу тебе, то почему бы не дружить? Единственное, что нужно всегда учитывать в такой дружбе, – это то, что она существует лишь до того времени, пока…

– Выгодна, – закончил за Призрака магистр. – Но это и не дружба вовсе получается, а… – он завертел перед собой указательным пальцем правой руки пытаясь подобрать определение этому. – Сделка какая-то, что ли.

– Называйте как хотите, – пожал плечами Атей. – О, а вот и наш, надеюсь, будущий «друг».

Полог шатра откинулся в сторону, впуская Партата, а вслед за ним внутрь вошли Жиль Окорот и Жекар Таран. Отец с сыном внимательно осмотрелись по сторонам, ненадолго задерживая свой взгляд на каждом из присутствующих в шатре, а потом синхронно уставились на Атея и стали пристально его рассматривать. Причем Жекар попеременно переводил свой взгляд с князя на отца и ловил себя на мысли, что два этих разумных очень похожи. Они в первую очередь были воинами и только потом высокородными.

То, что князь Сайшат был именно высокородным, а не «грязным выскочкой», как до этого его называли в окружении Ванда Быстрого, они с отцом поняли еще там, на поле боя. Едва пропели большие рога урукхаев, извещая об окончании битвы, Атей Призрак, залитый по макушку кровью, вышел вперед, и к нему тут же кинулись недавние лизоблюды «принца». Они падали перед ним на колени, восхваляли его полководческие таланты и индивидуальное воинское мастерство. Предлагали золото за свои жизни и даже согласны были ему присягнуть. Были готовы на все, лишь бы сохранить свои никчемные жизни.

Сам же князь в этот момент смотрел на них так, словно нечаянно наступил в новом сапоге на свежее «конское яблоко». Это был взгляд истинного правителя, презирающего пресмыкающихся перед ним халдеев. Похожие мысли посещали и Жиля Окорота.

– У нас не было времени познакомиться, – прервал их размышления Атей. – Слишком много дел нужно было сделать после битвы. Но сейчас я хочу поспешить исправить эту оплошность. Атей Призрак, князь Сайшат, – сделал он едва заметный кивок. – Гариэры, не откажетесь поужинать со мной? – и указал на стол, где пара воинов уже расставляла посуду и нехитрую снедь, в которой граф и его сын, к своему удивлению, узнали ту же пищу, что ели у своих костров все княжеские воины. Наверняка ее принесли от ближайшего котла. Ну, может, больше было закусок, вино подороже да посуда была серебряной. Вот и все отличие.

– Извините за скудный стол, – словно оправдываясь, произнес Призрак. – Я неприхотлив в еде и питаюсь из одного котла со своими воинами. Главное, чтобы было сытно, а к изыскам я не привык. Особенно в походе.

– Не извиняйтесь, князь, – уважительно посмотрел на него Жиль. – Это лишь еще больше поднимает вас в моих глазах. Правитель, не отделяющий и не отдаляющий себя от своих воинов, достоин только уважения. И разрешите, наконец, представиться, хотя и сомневаюсь, что наши имена вам неизвестны. Жиль Окорот, граф Каприс, а это мой сын Жекар Таран.