Владимир Матвеев - Своя-чужая война [litres]

– У каждого своя судьба, своя жизненная дорога, свое предназначение. Мое предназначение, как и моих друзей и близких, – это с честью служить достойному. Твое, князь, – править.

– И я так понимаю, что таким достойным вы видите меня? А если это так, то почему?

– Экий ты дотошный, – как-то по-простому ухмыльнулся воин. – Впрочем, так и должно быть. А почему считаем достойным?

Он вдруг повернул в сторону озера голову, откуда раздавался счастливый смех ребятни. Несмотря на первые осенние дни, по песчаному берегу босиком носилась стайка детей, поднимая ударами своих ног тучу брызг, которые играли в лучах Хассаша сотнями радуг.

– Да вон хотя бы из-за них, – кивнул он головой в сторону сорванцов. – За всю свою не такую уж и короткую жизнь я впервые вижу, чтобы дети обычных горожан устраивали свои игрища в сотне шагов от правителя, который периодически бросает на них свой взгляд и ласково улыбается. Этого для меня в данном случае достаточно.

– Не считая той информации, что вы уже успели собрать до этого? – хитро посмотрела на него Катаюн.

– Информация – это все, уважаемая мерита, – ответил тот улыбкой.

– Ага, – кивнула девушка. – Особенно если брать во внимание род ваших занятий.

– Совершенно верно, – не стал отрицать воин.

Призрак медленно поднял взгляд от пустой кружки, которую рассматривал, пока обдумывал слова Безымянного. По всему выходило, что ряды его воинов в скором времени пополнятся великолепными бойцами. Отказываться от тех, кто сам предлагает свою службу, он и не думал.

Живые «тени» императора! Да рассказов о них было, наверное, в разы больше, чем о самом Крисе Великом. И если даже вычленить из них всю правду и достоверность и поделить их на десять – все равно главные герои этих рассказов получались весьма достойные. И как воины, и как личности.

Другой вопрос, что они должны понимать, что империи больше нет, как нет и Криса Великого, а есть Великое княжество Сайшат. Именно это он и собирался им объяснить.

– Я слушаю тебя, воин, – наконец произнес Призрак в лицо насторожившегося Безымянного, который понял, что обычный разговор закончен.

К этому времени на открытой веранде присутствовали все его товарищи. И те, что сидели здесь сразу, и те, что до этого изображали в тени деревьев праздных гуляк. Поэтому, когда прозвучали слова Атея, все они с достоинством поднялись, выстроились рядом со своим старшим, что до этого вел с князем всю беседу, и одновременно опустились на правое колено, приложив к груди правые руки, сжатые в кулак.

– Прими нашу службу, Атей Призрак, великий князь Сайшат, – сказал их старший.

Народ, к открытию памятника ставший накапливаться на набережной, остановился и изумленно смотрел на то действо, что сейчас происходило на их глазах. Хоть они и жили в государстве, где воин был на каждом шагу, но если ты не принадлежал к этой касте разумных, все их ритуалы и таинства для тебя навсегда оставались закрытыми, а оттого и вызывали они немалый интерес. Вот и замерли обыватели, увидев, как десяток воинов бухнулись перед их князем на колено.

– Встаньте, воины, – произнес Атей, и те немедленно поднялись, с надеждой вглядываясь в лицо Призрака. – Как тебя зовут? – обратился он к старшему.

– Артур, – после небольшой паузы ответил тот. – Простите, ваша светлость. Семь с лишним десятков лет мы были просто Безымянными. Я успел забыть имя, данное мне при рождении. Артур Оселок, – еще раз сказал он и склонил голову.

– Вспоминайте свои имена, – улыбнулся Призрак. – Время быть Безымянными прошло. А вечером, когда ты, Артур, соберешь всех, кто принадлежал к вашему сообществу, принесешь мне клятву от всего рода, как это сделал Саттар Тур. Я ведь прав, они где-то здесь в окрестностях Оплота?

– Да, мой князь, – кивнул тот.

– Только пусть ваш род будет называться не Безымянным, – еще раз улыбнулся Атей.

– Это будет род Возрожденных-из-Пепла, мой князь, – серьезно ответил Артур. И на лицах воинов, что стояли с ним в одной шеренге, появились улыбки. Десятилетия затворничества закончились. Они снова в строю, и у них есть цель – не допустить того, что уже однажды случилось в их жизни. Не дать погибнуть новой родине. А если это все же случится – погибнуть вместе с ней. Второй Крах уж точно не для них.

– Княгиня, – увидела приближение Виолин Льдинки и ее окружения глазастая Тахере. – Скоро увидим, что там за скульптуру наваяли наши умельцы.

Это была даже не скульптура, а целая скульптурная композиция.

После того, как Виолин произнесла небольшую речь перед горожанами и гостями столицы княжества, что во множестве собрались на это мероприятие, вперед вышел Сурк Волшебник и снял иллюзию, скрывавшую все это время памятник. И как только он это сделал, по толпе собравшихся пронесся вздох изумления. Буквально в двух десятках шагов от берега, прямо в воде к берегу плыл огромный вайрон, в шерсть которого с двух сторон цеплялись маленькие ручки двух детей. Несмотря на то что вся композиция была выполнена из гранита, ее создатель добился того, что каждый ее персонаж выглядел словно живой. Вывалившийся от усталости язык оборотня, испуганные, но полные надежды глаза ребятишек. Их худые тельца, жмущиеся к горячим бокам волка. Ну а бьющие в скульптуру небольшие волны только усиливали ощущение реальности происходящего. Так и казалось, что сейчас вайрон нащупает лапами дно, подтянет поближе к берегу детей, а потом устало отряхнется от воды, разбрызгивая во все стороны крупные холодные капли.

Установившаяся на набережной тишина, во время которой народ во все глаза рассматривал скульптуру, была нарушена громким всхлипом, к которому тут же присоединилось еще несколько. Сердобольные женщины как будто воочию увидели то, что произошло здесь совсем недавно. Еще через мгновение одна из них, подняв одной рукой подол своего платья и держа в другой большой венок из живых цветов, вошла в воды Золотого. Дошла до фигуры волка, а потом водрузила свою ношу ему на шею.

– Пусть хранят вас боги, наши воины, – громко произнесла она, и тут же эти слова, словно молитва, полетели по толпе.

– Птаха, ты чего? – спросил князь, увидев, как самая юная из его «теней» отворачивается и украдкой смахивает со щеки одинокую слезу.

– В глаз что-то попало, – отмахнулась та.

– Не стоит этого стыдиться, подруга, – серьезно произнесла Катаюн, на лице которой тоже было видно две блестящие дорожки. – Вот в такие моменты я отчетливо понимаю, что у меня есть дом, и я этому дому и жителям, что его населяют, очень нужна.

– И кто автор всему этому? – повернувшись к жене, спросил Атей.

– Магистры постарались, – шмыгнула та покрасневшим носиком. – Твердыня ваял, остальные подсказывали. А Аделиан с Сурком потом наложили какое-то заклинание. Поэтому и выглядят все как живые. А общий замысел этой композиции придумал один из учеников Академии. Один из спасенных детей оказался его похищенным почти год назад братом. Вот такие дела.