Саманта Шеннон - Обитель Апельсинового Дерева [litres]

– Я хотел тебя поблагодарить, – продолжал он, склонив голову. – Ты спасла мне жизнь.

– Тебя спасла великая Наиматун. – Тани отставила чашку. – Где западник, достойный Сим?

– Благородный Артелот в саду Сумерек. Он хочет с тобой поговорить.

– Я выйду, как только оденусь. – Она помедлила. – Как ты оказался с людьми из-за Бездны?

Сим наморщил лоб.

– Их воспитывают в ненависти не только к огнедышащим, но и к нашим драконам. – Тани вздернула брови. – Зная об этом, как ты мог с ними плавать?

– Быть может, тебе стоит спросить себя о другом, достойная Мидучи, – ответил он. – Стал бы мир лучше, будь мы все одинаковы?

Дверь за ним закрылась. Тани задумалась над его словами и поняла, что не знает ответа.

Вскоре вернулась служанка, чтобы отвести к ванне. Тани с ее помощью поднялась с постели и проковыляла в соседнюю комнату.

– Одежда в шкафу, – сказала служанка. – Помочь тебе одеться, юная госпожа?

– Не надо, спасибо.

– Хорошо. Ты вольна ходить по всему дворцу, кроме только внутреннего двора. Его императорское величество желает завтра видеть тебя в зале Падучей Звезды.

И Тани снова осталась одна. Она постояла в притененной ванной комнате, прислушиваясь к пению птиц.

Ванна до краев была полна горячей водой. Сбросив с плеч одежду, Тани размотала повязку на бедре. Вытянув шею, она сумела рассмотреть шов, стянувший оставленную пулей борозду. Повезло, что не случилось воспаления.

Едва она опустилась в воду, руки пошли гусиной кожей. Тани вымыла соль из волос и осталась лежать в ванне, ощущая проникающую до костей усталость.

Она не заслужила ни почтительного обращения, ни роскошной комнаты. Ей недолго так отдыхать.

Отмывшись дочиста, Тани оделась. Голубой стеганый кафтан стягивал грудь и опускался до колен. Шаровары она заправила в белые носки и надела на ноги черные матерчатые туфли. Обвязалась широким кушаком и прикрепила к нему шкатулку с жемчужиной, а потом закуталась в плащ и нахлобучила меховую шапку.

При мысли о встрече с Наиматун у нее запнулось сердце. Перед глазами снова встали убитые пираты. Ее дракон видел кровь на ее руках… но зато ее дракон жив.

Кто-то оставил у двери костыль. Опираясь на него, Тани прошла через спальню в коридор с частыми переплетами окон и богатой отделкой стен. С потолка ей подмигивали нарисованные созвездия. Темный камень пола грел ноги.

Выбравшись из лабиринта переходов, она увидела перед собой бескрайний двор, где могла бы уместиться целая семья драконов. Сквозь пепельный туман светили фонарики и слабо просвечивал большой дворец на ступенчатой мраморной террасе: каждая ступень отличалась чуть более темным оттенком синевы.

– Воин, – обратилась она к стражнику, – смеет ли смиренная спросить, как найти сад Сумерек?

– Госпожа, – ответил он, – сад Сумерек за теми воротами.

Он указал на арку слева от ближайшей лестницы.

Через двор Тани тащилась целую вечность. Над ней высились стены зала Падучей Звезды. Завтра Тани окажется внутри, предстанет перед главой дома Лаксенг. Перед человеком, которого избрал среди четырех сестер и братьев имперский дракон.

Она еще не раз спрашивала у стражников дорогу. Наконец добралась к нужным воротам. Со двора снег сгребли, а здесь он лежал нетронутым.

Про сад Сумерек на Сейки рассказывали легенды. Говорили, что ночами его освещают множество светляков. Ночные цветы овевают дорожки сладким ароматом. Расставленные здесь и там зеркала направляют лунный свет, а пруды в нем тихи и неподвижны, чтобы лучше отражать звезды.

Даже днем здесь было как на картине. Тани шла и шла под взглядами статуй прежних лакустринских правителей и их супругов, иногда в сопровождении молодых драконов. Каждый из супругов держал в руках горшок с розовато-желтыми розами. Были здесь и листопадные деревья, одетые по зимнему времени в белое и напомнившие Тани о Сейки. О доме.

Она по мостику перешла ручей. Сквозь туман виднелись сосны на склонах горы. Если долго идти среди этих деревьев, попадешь к озеру Тихих Дождей.

Наиматун свернулась в снегу по ту сторону мостика, кончиком хвоста окружив пруд с лотосами. Лот с Симом увлеченно разговаривали в беседке неподалеку. Тани подобралась. Когда она подошла, Наиматун подняла голову. Отложив костыль, Тани склонилась перед ней:

– Великая Наиматун.

Низкое ворчание. Тани закрыла глаза.

– Встань, Тани, – сказала дракана. – Повторяю: ты должна говорить со мной как с другом.

– Нет, великая Наиматун. Я не была тебе другом, – возразила Тани. Голову она подняла, но в горле словно камень застрял. – Достойная правительница Гинуры была права, сослав меня с Сейки. Ты оказалась той ночью на берегу из-за меня. Все это из-за того, что ты избрала меня, а не кого-то из других, как твои сородичи. – Голос у нее задрожал. – Я не понимаю, почему ты так добра ко мне. Я убивала, лгала, служила самой себе. Я сбежала от законного наказания. Вода во мне никогда не была чистой.

Дракана опустила голову. Тани хотела взглянуть ей в глаза, но нахлынувший стыд заставил понуриться.

– Чтобы быть сродни драконам, – заговорила Наиматун, – мало иметь душу воды. Нужно еще море в крови, а море никогда не бывает чистым. В нем не одна стихия. В нем и тьма, и опасность, и жестокость. В ярости оно стирает с лица земли великие города. Его глубины непознаваемы, они не знают прикосновения солнца. Быть Мидучи – быть человеком – значит не быть чистой, Тани. Это значит быть живой, как море. Вот почему я избрала тебя. У тебя сердце дракона.

Сердце дракона… Не бывало более высокой чести. Тани хотела заговорить, отказаться от нее, но, когда Наиматун подтолкнула ее носом, как вылупившегося из яйца драконеныша, она не выдержала. Заливаясь слезами, обхватила подругу за шею и зашептала, дрожа:

– Спасибо. Спасибо тебе, Наиматун.

Ей ответило довольное рокотание.

– Теперь отпусти себе вину, всадница. Не трать даром соли.

Они долго оставались так. Тани, вздрагивая от слез, прижималась к Наиматун щекой. Со смерти Сузы она несла на плечах неизреченный груз, но его тяжесть больше не была непосильной. Наконец Тани перестала всхлипывать и коснулась рукой места, где у Ниаматун была рана. Металлическая чешуйка с выгравированными пожеланиями исцеления прикрыла теперь обнаженное тело.

– Кто это сделал?

– Это уже не важно. Что было на том корабле, ушло в прошлое. – Наиматун толкнула ее носом. – Безымянный поднимается. Это чувствуют все драконы Востока.

Тани, утерев слезы, поднесла ей шкатулку:

– Это твое.

Она подняла на ладони приливную жемчужину. Наиматун деликатно принюхалась:

– Ты сказала, она была зашита у тебя в боку.

– Да, – кивнула Тани, – у меня там всегда была опухоль. – Горло у нее снова перехватило. – Я не помню своей семьи и не знаю, зачем они зашили ее мне под кожу, но на том острове один из команды «Погони» увидел эту жемчужину. Он сказал, что я потомок… Непоро.