Саманта Шеннон - Обитель Апельсинового Дерева [litres]

– Правда, – согласилась императрица. – Но ты привел нас сюда искать пустое место.

– Нет! Постой… я сумею приготовить эликсир из чешуи дракона. Я уверен. Позволь мне потрудиться для тебя…

Она не останавливалась.

И тогда Лая дернула Никлайса за руку. Выронив трость, он шарахнулся за деревья.

Ее рывок застал пиратов врасплох. Забыв о лестнице, Лая напролом бросилась сквозь заросли, увлекая за собой Никлайса. За ними на прогалине рычали пираты.

– Лая, – задыхаясь, выговорил Никлайс, – ты, конечно, герой, но с моими коленями не удрать от стаи кровожадных пиратов.

– Выдержат твои колени, рыжий сморчок, или останешься вовсе без коленей, – огрызнулась Лая. Ее голос истончился от страха, но слышался в нем и смешок. – Надо раньше их поспеть к лодке.

– Там охрана!

Перепрыгнув уступом ниже, Лая одной рукой придержала рукоять кинжала.

– Ты что, – спросила она, протягивая ему другую руку, – думаешь, я столько лет прожила с пиратами, а драться не выучилась?

Никлайс тяжело спрыгнул – колени чуть не треснули.

Они затаились в подлеске. Колени у него вопили, лодыжку дергала боль. Мимо пронеслись трое пиратов. Как только они скрылись за листвой, Лая вскочила и подняла его:

– Держись меня, старичок. – Она надежно ухватила его за руку. – Давай. Пора нам домой.

Домой.

Они пробивались вперед, то оскальзываясь на размякшей земле, то переходя на бег там, где позволяла дорога. Никлайс оглянуться не успел, как показался берег. И на нем шлюпка всего с двумя часовыми.

Беглецы еще могли спастись. Грести на север до империи Двенадцати Озер, а там уж раз и навсегда отрясти с ног прах Востока.

Лая выпустила его ладонь, вытащила кинжал и побежала по песку. За ней бился плащ. Быстро она бежала. Но не успела обрушиться на первого часового, как Никлайс забился в чужих руках. Пираты их догнали.

– Лая, берегись! – выкрикнул он, но поздно.

Схватили и ее. Лая вскрикнула, когда Гонра вывернула ей руку за спину.

Падар бросил Никлайса на колени.

– Падар, Гонра, – взмолилась Лая, – не надо. Мы так давно знакомы. Пожалейте…

– Плохо ты нас знаешь, если просишь. – Гонра, выдернув кинжал из ее руки, поднесла к горлу. – Я тебе по доброте душевной дала этот ножик, Йидаге. Поклянчи еще – и ему достанется твой язык.

Лая закрыла рот. Никлайса отчаянно тянуло сказать ей, что все ничего, пусть отвернется и молчит. Как угодно, лишь бы и ее не убили заодно.

Мочевой пузырь у него угрожал сдаться. Напрягая каждый мускул, он силился разделить разум и тело. Уплыть от самого себя в воспоминания.

Он содрогнулся, увидев перед собой Золотую императрицу, которой стремительная погоня даже не сбила дыхания. И вообразил себя зарубкой на ее руке.

И понял.

Понял, что хочет чувствовать тепло солнца на лице. Хочет читать и гулять по мостовым Бригстада. Хочет слушать музыку, бывать в музеях, галереях, театрах, дивиться красоте творений человека. Хочет путешествовать на юг и на север и упиваться всем, чем богаты чужие страны. Хочет снова смеяться.

Хочет жить.

– Я провела свой экипаж за два моря, – так тихо, что слышал только он, обратилась к нему Золотая императрица, – ради пустой сказки. Им нужно кого-то обвинить в таком разочаровании – и, заверяю тебя, мастер составов, виноватой буду не я. Если не хочешь выставить вместо себя Лаю, им будешь ты. – Она кольнула его под челюсть острием ножа. – Может, они тебя и не убьют. Но думаю, ты еще будешь молить об этой милости.

Ее лицо расплылось. Рядом Гонра крепче сжала кинжал, грозящий Лае.

– Я нашла бы способ переложить вину на нее. – Золотая императрица без капли жалости взглянула на проплававшую с ней десятки лет переводчицу. – Ложь, что ни говори, стоит дешево.

Никлайс однажды позволил пытать молодую музыкантшу, чтобы спастись от той же судьбы. Поступок человека, разучившегося служить кому-либо, кроме самого себя. Теперь, если хотел сохранить до смерти хоть каплю гордости, он не мог позволить, чтобы еще и Лая страдала за него.

– Ты этого не сделаешь, – тихо сказал он.

Лая дрожала. Лицо ее горестно исказилось.

– Заберите его на «Погоню» и расскажите команде, что мы здесь нашли. – Золотая императрица выпрямилась во весь рост. – Посмотрим, что они…

Она осеклась. Никлайс поднял голову.

Кривой меч чертой пересек ей горло, а за мечом стояла Тани Мидучи.

Никлайс не верил своим глазам. Разинув рот, смотрел на женщину, которую пытался шантажировать.

– Ты… – выдавил он.

Где бы она ни провела последние месяцы, они ее не пощадили. Она исхудала, руки были в крови, а сейчас еще и промокла, как утопленница.

– Отдай ключ, – низким и глухим от ненависти голосом приказала она по-лакустрински. – Ключ от ее цепей.

Пираты не шелохнулись. Их предводительница тоже замерла, только шевельнула бровями.

– Быстро, – велела драконья всадница, – или ваша атаманша умрет. – Рука у нее не дрожала. – Ключ!

– Отдайте ей, кто-нибудь. – Если судить по голосу, Золотая императрица слегка досадовала на помеху. – Если ей нужна ее зверюга, пусть забирает.

Гонра выступила вперед. Если бы ее приемная мать умерла, новой Золотой императрицей стала бы она, однако Никлайс угадывал в ней дочернюю преданность. Порывшись в складках пояса, она подняла вверх бронзовый ключ.

– Нет, – сказала всадница. – Тот железный. – Лезвие пустило кровь. – Попробуешь еще раз меня надуть – она умрет.

Гонра скривилась. Достала другой ключ и бросила ей.

– На, драконолюбка, – сладким голосом протянула она. – Удачно тебе вернуться на борт.

– Если дадите мне спокойно уйти, мне не придется прибегать к ней.

Всадница, толкнув вперед Золотую императрицу, подняла свободную руку. В ней, голубой, как осколок смальты, блестел камень величиной с каштан.

Не может быть!

Никлайс захохотал. Смех лез из него, подступал к горлу.

– Приливная жемчужина, – поразился старик-ученый. – Ты! Ты – потомок Непоро!

Драконья всадница, сузив глаза, смотрела на него.

Тани Мидучи. Наследница королевы Комориду. Наследница безлюдной скалы и мертвого дерева. По ее лицу было ясно – она и не подозревала. Всадников часто набирали из обедневших домов. Ее, должно быть, разлучили с семьей раньше, чем она узнала правду.

– Возьми с собой мою подругу, – вдруг обратился к ней Никлайс, которому еще жгли глаза выступившие от хохота слезы. – Он кивнул на молитвенно шевелившую губами Лаю. – Прошу тебя, госпожа Тани. Она ни в чем не виновата.

– Для тебя, – с великим презрением отозвалась всадница, – я не сделаю ничего.

– А как насчет меня? – спросила Золотая императрица. – Разве ты не желаешь моей смерти, всадница?

Юная женщина стиснула челюсти. Пальцы на рукояти кривого меча напряглись.