Глен Кук - Крепость во тьме [книги 1, 2, 9] [сборник litres с оптимизированными иллюстрациями]

– Почему ты его не освободил, Белул? – спросил Гарун, разрезая путы на запястьях толстяка. Перейдя на итаскийский, он сказал Рагнарсону: – Этот человек – мой агент. Я послал его далеко на юг. С ним не было другого, великана?

– Только эта девица, – ответил их сопровождающий. – Мы не знали, кто он такой, а он не объяснил. Впрочем, вряд ли кто-либо сумел бы его понять.

– Ладно-ладно. Вытащите у него изо рта кляп.

Насмешник с трудом мог стоять. Схватившись за обширное брюхо, он пошатнулся и хрипло проговорил:

– Горе мне! Неужели я заслужил подобного, преодолев тысячи миль, рискуя жизнью и здоровьем на каждом шагу, постоянно осаждаемый ордами пустынных безумцев…

– Ты хорошо поработал в Ипопотаме, – сказал Гарун на языке пустыни, как и Насмешник. – В итоге отвлек от основных действий целое войско. Больше, чем я мог мечтать. Что случилось с твоим другом, человеком-горой?

– Не говори мне больше о нем. Он встретил слишком много Непобедимых. Теперь лежит похороненный далеко от дома, даже не зная почему. Бедный глупый Гуч. Хороший был друг. Спарен может покоиться с миром, зная, что тот за него отомстил.

– Мне очень жаль. Он был приятным человеком – пусть и по-своему.

– Шут! – взорвалась Ясмид. – Ты знаешь этого… этого… Ты на него работаешь?

– Истинная правда, госпожа, – улыбнулся Насмешник. – Я хитрый негодяй, и ловкость моя не только в пальцах. Порой и с девушками у меня выходит весьма неплохо.

– О чем она говорит? – спросил Гарун.

Насмешник поклонился, продолжая улыбаться:

– Приветствую тебя, могущественный король. Позволь представить тебе настоящую принцессу, перворожденную дочь заклятого врага Эль-Мюрида, Ясмид, которую я сам пленил, рискуя жизнью, и доставил сюда из сердца Пустыни Смерти. В качестве небольшого ответного жеста предлагаю могущественному королю назначить за нее крупную награду в золотых слитках, по одному за каждую рану, по одному за каждое понесенное оскорбление…

Глаза Гаруна становились все круглее и круглее. Он впервые внимательнее пригляделся к Ясмид:

– Это ты… Как же ты выросла…

Взгляды их надолго встретились, как и в ту далекую ночь в Аль-Ремише.

Ясмид издала столь пронзительный и гневный вопль, что на ее крики сбежались все солдаты. Мгновение спустя ее уже окружали две сотни человек.

Гарун повернулся к Рагнарсону:

– Толстяк привел к нам дочь Ученика. Не знаю, как ему это удалось… Ты можешь в это поверить? Невероятно.

Браги не разделял его восторга, но оценил представившиеся им возможности:

– Похоже, судьба невзлюбила этого человека. Еще месяц назад он был в зените славы. А теперь лишился почти всей семьи.

Ясмид не переставала кричать. Гнев ее сменился истерикой. Ее окружало море зловещих лиц, на нее словно обрушились легионы самого зла. Как поступит Гарун? Швырнет ее солдатам?

– Ого! – заметил Рагнарсон. – Похоже, она не собирается останавливаться.

– Она охвачена смертельным ужасом, – пояснил Насмешник.

– Заткнись, девчонка! – рявкнул Рагнарсон.

Но та, естественно, не замолкала. Он обращался к ней по-итаскийски, но даже если бы она его понимала, это мало бы что изменило. Браги пребывал в нелучшем настроении: ему не слишком везло в игре и он все время проигрывал. Но не только злость заставила его поступить так, как он поступил, – истерику следовало прекратить.

Схватив Ясмид, он повалил ее, перекинул через колено, задрал юбку и принялся лупить по обнаженной заднице. Сперва она дергалась и визжала, но потом затихла.

Рагнарсон не осознавал, какое оскорбление нанес, и не мог понять, какое унижение ей уже довелось пережить. Западные женщины не носили вуали, а девушки обычно только радовались, когда парни задирали им юбки.

Толстяк заставил ее переодеться в местную одежду и сжег вуаль. В течение многих дней ей пришлось путешествовать опозоренной. Теперь другой варвар обнажил ее женские достоинства перед всем лагерем. Его сторонники смеялись и шутили, бросая грубые замечания насчет похожего на ладонь родимого пятна на ее заду.

Из ее глаз катились слезы, но она не собиралась доставлять им удовольствия, крича или моля о пощаде.

Гарун, уроженец пустыни, побагровел. Оттолкнув Рагнарсона, он поднял девушку на ноги и толкнул ее себе за спину, затем шире расставил ноги, готовый к чему угодно. Ясмид присела позади него, дрожа от пережитого стыда.

Смех смолк. Взгляды солдат ожесточились. Рагнарсон медленно выпрямился, сжимая кулаки.

– Хэй! – крикнул Насмешник, врываясь между ними и взмахивая полами одежды. – Мне хотелось бы знать, когда начнется празднество. Проявленный мной героизм заслуживает почестей, песен и возлияний, увы, без женщин, но на радость всем.

Он попытался перекувырнуться, но рухнул на пыльную землю. Его нелепая выходка разрядила обстановку.

– Пожалуй, он прав, – заметил Рагнарсон.

– Белул, – сказал Гарун, – отведи госпожу Ясмид в мое жилище.

Белул удивленно поднял брови, но лишь ответил:

– Как прикажешь, повелитель.

– Тебе следует быть осторожнее с чувствами других народов, – сказал Гарун Рагнарсону, перейдя на другой язык. – Ты подверг ее непростительному унижению. Вероятно, придется теперь следить, чтобы она не лишила себя жизни.

– Что? – недоверчиво спросил Браги.

– Смешно, – бросил его брат.

– Для вас – возможно. Вы – дети другой страны, где поступают иначе. Моему народу ваши обычаи тоже порой кажутся странными.

– Хочешь сказать, она настоящая? – спросил Браги. – Не обычная бродяжка, которую твой друг подцепил по дороге?

– Да, это она.

– Тогда нам стоит кое о чем поразмыслить. От нее могут быть неприятности.

– Например?

– Можно подумать, раньше нам садились на шею люди Эль-Мюрида. Ты ничего не понимаешь. Если мы оставим ее в живых – а что толку с нее мертвой? – ее будут искать. Наверняка явятся эти с крючковатыми носами, в белых одеждах. А твой друг оставил достаточно следов. Так что нам нужно исчезнуть, и побыстрее.

– Вероятно, ты прав. Дай подумать. – Гарун направился следом за Белулом. Капитана он встретил возле своей хижины. – Как она?

– Страдает, повелитель.

– Гм… Белул, найди какую-нибудь ткань. Любую, достаточно длинную, чтобы она смогла сделать себе вуаль и приличную одежду.

– Повелитель?

– Ты все слышал. – Гарун шагнул в хижину, служившую ему домом и штаб-квартирой.

Ясмид сидела на земляном полу, опустив голову, и беззвучно плакала, дрожа всем телом. Она даже не подняла взгляда.

– Прошу прощения за моих друзей. Они родом из далеких земель, и у них иные обычаи. Они вовсе не хотели тебя унизить.

Ясмид не отвечала.

– Я велел Белулу найти что-нибудь, из чего ты могла бы сделать себе приличную одежду.